— Но кто же завершит их подготовку? У морских пехотинцев не будет времени... — пробормотал Уол.

— А вот ты и завершишь их подготовку, старший сержант, — ответил генерал Лидекер. — Мы временно прикомандируем тебя к 26-му экспедиционному отряду. По дороге проведешь классные занятия по тактике специальных операций. Приказ получишь в штабе. Вы вылетаете через четыре часа. Генерал Эллиот будет держать связь с вами и со штабом отряда. Так что закрывай свою лавочку и — вперед.

Уол, казалось, остолбенел окончательно, и все же он быстро пришел в себя и громко ответил:

— Слушаюсь, сэр.

Лидекер пожал руку генералу Эллиоту и удалился, оставив чуть не потерявшего дар речи сержанта лицом к лицу с улыбающимся генералом ВВС.

— Что ж, приступайте, сержант, — приказал Эллиот.

— Простите, сэр, но я обязан в последний раз предупредить вас. Здесь нет никакого неуважения. На самом деле я очень хорошо отношусь к вашим людям. Они неподготовлены физически, понятия не имеют о тактике действий мелких подразделений, но они все-таки справились с начальным курсом, помогая друг другу. Я не в курсе дела, но в последние дни услышал кое-что и понял, что еще один ваш офицер попал где-то в ловушку, а этим людям предстоит освободить его, действуя вместе со спецназом морской пехоты.

— Все узнаете в свое время, старший сержант.

— Надеюсь, сэр. Тем более теперь, когда у меня имеется приказ сверху стать их нянькой. Но моя точка зрения такова: если вы позволите этим своим офицерам принять участие в операции, то они свяжут по рукам и ногам всю группу, а сами могут погибнуть. И еще: мне не нравится, если чужаки приказывают мне рисковать головой, когда нет шансов на успех. У капитана Бриггса самые лучшие шансы уцелеть. Может быть, он и сможет действовать вместе со спецназом, хотя ничего не знает о тактике их действий. Макланан крепок и рвется в бой, но для успешного выполнения операции одного желания мало. У генерала Ормака шансов нет. Никаких. А мелкие подразделения действуют эффективно только тогда, когда эффективно действует каждый. И если вам придется вывозить покалеченного или неспособного передвигаться человека, то это еще больше замедлит ход операции. Я бы не смог с чистой совестью послать прекрасно подготовленных морских пехотинцев для выполнения опасного задания в глубокий тыл врага, навязав им при этом на шею трех неподготовленных и физически слабых летунов.

— Но это уже не ваше дело, сержант.

— Сэр, — продолжил Уол, не обращая внимания на замечание Эллиота, — если операция настолько серьезна, что ею будет заниматься спецназ морской пехоты, то ваши люди не справятся. И, возможно, погибнут. — Заметив, как сверкнули глаза Эллиота при этих словах, Уол моментально понизил голос. — Я не хочу накликать беду и не собираюсь молоть чепуху о превосходстве морской пехоты над другими войсками. Я просто высказываю свое профессиональное мнение. Операция обречена на провал, если вы позволите этим людям участвовать в ней.

Некоторое время Эллиот обдумывал слова сержанта, потом сказал:

— Хорошо, сержант, я вас выслушал. А теперь послушайте меня. Я расскажу вам, в чем здесь дело. И поскольку вы тоже участник операции, то вам следует знать это.

И Эллиот рассказал ему о Люгере, о советском бомбардировщике-"невидимке", о главных задачах операции. В заключение он сказал:

— Если бы вы имели понятие об этом экспериментальном самолете, то, возможно, я и согласился бы доверить эту операцию только морским пехотинцам. Но вы ничего о нем не знаете. Мне говорили, что вы лучший специалист в стране по освобождению пленных и заложников, поэтому вам и поручают эту работу. Но, может быть, меня неправильно информировали? Тогда скажите и можете считать себя свободным от участия в операции.

Уол посмотрел на Эллиота, шагнул ближе к нему, приняв угрожающий вид. Он был на полголовы ниже Эллиота, но на его грубом, словно высеченном из камня, лице Эллиот не увидел ничего, кроме бешеной ярости.

— Вам не запугать меня, сэр, — прорычал Уол. — Попытаться, конечно, можете, но ничего у вас не выйдет. В этом лагере мое слово — закон. А знаете, сэр, почему генерал Лидекер так быстро удалился? Если бы он услышал, что вы разговариваете со мной в подобном тоне, то вы вылетели бы отсюда быстрее, чем вас смогли бы унести ноги.

Уол почувствовал на своем левом запястье на удивление сильную руку. И не успел он высвободиться, как Эллиот провел его рукой по своему правому бедру. Холодок пробежал по спине Уола, когда он услышал легкий щелчок и ощутил холодный металл, покрытый резиной, вместо правой ноги Эллиота. Сержант легко освободился от захвата, но теперь ему было совершенно ясно — у генерал-лейтенанта ВВС была искусственная нога. Уол уже второй день видел этого человека в тренировочном лагере, но даже не подозревал, что он ходит на протезе.

— Я заработал этот протез на войне, о которой вы никогда не слышали и не читали, сержант, — пояснил Эллиот. — Это не Вьетнам, не Гренада, не Ливия, не «Буря в пустыне». Ормак и Макланан были вместе со мной. Они спасли мне жизнь, а Люгер спас все наши жизни. Мне еще повезло, я всего лишь лишился ноги. Но Люгер спас не только меня и остальных членов экипажа, он спас всех нас от ядерной войны. И вот что я скажу вам, сержант: мы намерены вернуть его домой, с вашей помощью или без нее. А теперь укладывайте вещи, собирайте людей и вылетайте через четыре часа. А если не желаете участвовать в операции, то не мешайте нам. С нами полетит кто-нибудь другой. Как бы там ни было, но операцию мы выполним.

— Слушаюсь, сэр. Но обязан напомнить вам, сэр, что с началом операции ваши люди будут подчиняться мне и командованию спецназа. Они будут выполнять наши приказы. Я обратил внимание, что вашего имени нет в списке руководителей операции, вы даже не значитесь как наблюдатель, технический консультант или координатор действий родов войск. Командовать мной вы не будете, а звания ваших людей не будут иметь значения для спецназовцев. И если вы хотите заручиться надеждой снова увидеть своих людей живыми, то советую вам не вмешиваться в действия профессионалов из морской пехоты, сэр. — Уол отдал честь, повернулся на каблуках и быстро убежал.

У Эллиота было намерение еще немного отчитать Уола, особенно после его последних слов, но время поджимало. И, кроме того, генерал понимал, что Уол прав. Эллиот прибыл в лагерь Кемп-Леджен совершенно неофициально, только для проверки троих своих офицеров. Лидекер оказал ему любезность и проявил внимание, как, собственно говоря, и должен был поступить по отношению к генерал-лейтенанту, но теперь присутствие Эллиота уже просто тормозило работу. Лучше всех по этому поводу высказался помощник президента по национальной безопасности Джордж Рассел: «Вы тут не командуете, и ваши услуги не требуются».

«Возможно, я просто мешаюсь здесь, в Кемп-Леджене, — подумал Эллиот, — но в Центре мое слово — закон». Пора было возвращаться в Неваду и заняться своими планами по освобождению Дэвида Люгера.

Перед НИИ «Физикоус»,

5 апреля, 13.30 по вильнюсскому времени.

— Вчера Игналина!..

— Сегодня Денерокин!..

— Вчера Игналина!..

— Сегодня Денерокин!..

Эти возгласы тысячи людей разносились эхом по небольшим холмам и пышным лесам. Дружные крики с упоминанием Игналинской АЭС, построенной в советское время в Литве атомной станции по типу Чернобыльской и закрытой в результате референдума в прошлом году из-за неоднократных утечек радиации, не были криками ярости взбешенных мятежников. Они были выражением искренних эмоций со стороны людей, контролировавших свое поведение. Население Вильнюса вовсе не собиралось стереть с лица земли Денерокин, оно просто хотело, чтобы власти услышали их озабоченность и тревогу. Это было ясно.

Демонстрация продолжалась уже час, и генерал Доминикас Пальсикас был доволен тем, как она проходит. Цепь его солдат из «Бригады Железного Волка» с гордым видом выстроилась в десятке метров от массивной ограды из бетона и железа, окружавшей Исследовательский ядерный центр Денерокин. Справа от ворот Центра на ветру развевался флаг Литовской республики, а слева — знамя «Бригады Железного Волка»: рыцарь на боевом коне с поднятым вверх мечом и щитом, на котором изображен двухцветный крест.