— Ты уже давно должен был быть здесь, солдат, — недовольно буркнул командир вертолета Ми-24Д, когда заправщик подъехал к нему. Взяв у водителя накладную, чтобы подписать ее, он добавил: — Все ждут заправки. Почему задержались?

— Да там был какой-то непорядок с накладными, и сержант Пашуто посылал за новыми, — ответил водитель. Он поставил заправщик на «нейтралку», потянул на себя ручник, выскочил из кабины и сунул под колеса тормозные башмаки. После этого водитель перешел на правую сторону машины, а техники уже начали разматывать заправочный шланг.

Командир вертолета двинулся к водителю и сунул ему в карман подписанные накладные.

— Эти накладные только что напечатаны, — заметил он, глядя водителю прямо в глаза. — Значит, это у тебя они были неправильно оформлены, да?

Морскому пехотинцу с трудом удалось сохранить спокойствие.

— Я в этом не виноват, — медленно произнес он по-белорусски.

— Конечно, не виноват! — фыркнул летчик. Он снова внимательно посмотрел на водителя: — Ты новенький, наверное, что-то я...

Внезапно где-то на стоянке самолетов раздался крик. Командир вертолета обернулся на голос, увидел людей, которые показывали куда-то, и посмотрел в том направлении. От куполообразной антенны радара, расположенного в нескольких километрах по другую сторону взлетной полосы, вверх поднимался густой столб дыма.

— Пожар? Горит диспетчерский пункт подхода! — И в эту секунду мощный взрыв разнес антенну радара, обломки разлетелись во все стороны. Сначала они увидели взрыв, а потом услышали его, и, когда звук долетел до взлетной полосы, всем показалось, что прямо в лицо им ударил порыв шквального ветра. — Боже мой...

— Я сообщу... — воскликнул водитель. Но как только он повернулся, чтобы залезть в кабину, где находилась рация, командир вертолета схватил его за плечо.

— Подожди-ка, солдат. Я тебя не знаю. Как твоя фамилия?

— Позвольте мне сообщить по рации о пожаре нашему сержанту...

Но командир вертолета еще сильнее сжал плечо водителя, теперь уже и окружающие обратили на них внимание.

— Я спросил, как твоя фамилия, солдат? Я тебя не узнаю, а говоришь ты с акцентом, как иностранец. — Он повернулся к одному из техников. — Мирослав, ну-ка помоги мне!..

И в этот момент снова раздался крик. По бетонированной площадке, на которой командир вертолета боролся с водителем, из-под заправщика емкостью три тысячи декалитров текло реактивное топливо, быстро растекаясь по площадке.

— Черт побери, что происходит?.. — Внезапно раздался глухой хлопок, и, казалось, все топливо из заправщика, возле которого они стояли, выплеснулось на площадку.

— Бежим! — закричал кто-то. Прозвучало еще несколько хлопков, и на площадку хлынули тонны топлива из еще трех заправщиков. Вскоре топливо уже на несколько сантиметров покрывало колеса шасси штурмовых вертолетов.

— Диверсия!! — заорал командир вертолета. Водитель попытался убежать, но командир крепко держал его. — Не выйдет, сволочь! Что происходит?!

Капрал Уилсон вообще не привык к грубому обращению, а сейчас ему это тем более не нравилось. Пока техники и экипаж разбегались в разные стороны от разливающегося реактивного топлива, Уилсон неожиданно заключил командира вертолета в железные объятия, сделав вид, что тащит его прочь от заправщика, а сам залепил ему правым коленом в пах. Летчик громко охнул и обмяк в объятиях Уилсона. Капрал подождал еще несколько секунд, чтобы все пробежали мимо, а затем приготовился бежать к газоотбойному щиту, расположенному в ста метрах позади вертолетов и совсем не в том направлении, куда убегали все остальные. Потерявший сознание командир вертолета повис у него на руках.

Но как бы сильно Уилсон не желал побыстрее убраться отсюда, он не мог просто так бросить этого парня. Командир вертолета выполнял свои обязанности — он не заслужил смерти в пламени пожара, устроенного группой иностранцев. Поэтому капрал потащил бесчувственное тело за вертолет и дальше, к газоотбойному щиту. Капрал решил про себя, что если кто-то из охранников выстрелит в него, то он бросит летчика, но не раньше, — этот человек не заслужил смерти...

Для воспламенения реактивного топлива требуется очень горячая искра. Небольшой, весом в полфунта брикет взрывчатки С-4 и фосфорный заряд справились с этим делом. Но... замедлитель был установлен всего на тридцать секунд. А капралу морской пехоты следовало установить его на шестьдесят. И это была его последняя мысль перед тем, как сверкнула яркая вспышка света, раздался грохот в ушах и раскаленная стена огня поглотила их обоих.

Спастись Уилсону не удалось.

Один за другим взорвались и запылали восемнадцать штурмовых вертолетов, находившихся в этой части аэродрома. Адский огонь усугубило и топливо, взорвавшееся в их баках. Через несколько минут прибыли пожарные машины, отозванные от горящего радара, но к моменту их приезда все восемнадцать вертолетов были уничтожены или серьезно повреждены. А еще через несколько секунд взлетел на воздух и склад ГСМ, подорванный специальным подразделением «Отчаянный волшебник» Управления поддержки разведопераций.

Морские пехотинцы — уже без капрала Уилсона — покинули базу, воспользовавшись заранее подготовленным планом отхода. Через несколько часов их заберет второй «Отбойный молоток», и с приближением сумерек они двинутся к своему следующему объекту.

Воздушное пространство над Беларусью,

13 апреля, 09.47 по местному времени.

— Я вижу их! — закричал лейтенант Дольский по рации, настроенной на тактическую частоту.

Но он не понимал, что именно видит: ясно различал вращающийся винт, но деревья у берега раскачивались, и казалось, что рядом с первым винтом работает еще и второй... А может, это два вертолета стоят рядом и прячутся среди деревьев?

— База, я — 711-й, вижу два вертолета у самой воды на южном берегу Немана. Мои координаты... — он сверился с навигационными приборами, — ...пятьдесят три километра к западу-северо-западу от базы Лида. — Пока Дольский передавал координаты, они уже пролетели над «вертолетами». — Попытаюсь опознать цели визуально. Советую выслать в этот район вертолет и пехотные патрули. Прием.

— Вас поняла, 711-й, — ответила радистка командного пункта. — Сообщаю: в этот район не направлялись никакие другие наши самолеты. Свяжемся с базой Сморгонь, чтобы выяснить, смогут ли они выслать армейские патрули. Поддерживайте визуальный контакт с целью и оставайтесь на этой частоте. Как поняли?

— Я — 711-й, вас понял. Постараюсь, — ответил Дольский, — но нам трудно это делать. Пошлите сюда какие-нибудь тихоходные самолеты или вертолеты. Прием.

— Вас поняла, ждите.

Дольский подумал, что на командном пункте еще наверняка нет начальства и их послали патрулировать без его распоряжения. Здорово!..

— База, мне нужен ответ, черт побери, — с раздражением рявкнул в микрофон лейтенант. — Если они решатся на прорыв, то уже через минуту пересекут границу.

Примерно минуту рация молчала, и за эту минуту ведомый успел несколько раз пожаловаться Дольскому, что ему трудно держать малую скорость и выполнять резкие повороты. «Вертолеты» продолжали оставаться среди деревьев, они явно прятались и выжидали. Наконец рация заработала:

— 711-й! Я — База, «Альфа» советует вам визуально опознать цели, доложить и не выпускать их из виду. В случае необходимости имеете разрешение пересечь литовскую границу. Как поняли?

— Визуально опознать, доложить, не выпускать из виду, разрешено пересечь литовскую границу, — повторил Дольский. — Ведомый, займи орбиту на высоте тысяча метров.

— Понял, — отозвался Стебут. Истребитель-бомбардировщик Су-17, не теряя из виду МиГ-27, медленно набрал высоту и занял позицию над Дольским.

— Мы уже десять минут зря расходуем топливо, Хэнк, — напомнил Ватанабэ первому пилоту. — Надо убираться отсюда, иначе не сможем выполнить задание. — Оба они понимали, что если пилоты истребителей заметили их, то скоро авиация и армия пришлют еще кого-нибудь.