Вайнтриб пожал плечами.

– У меня сердце большое. Ему чужого не надо. Работает на том, что внутри.

– Да, – лицо старшего лейтенанта расплылось в невольной улыбке. – Это видно. Не каждому дано. Береги себя.

Тропа меж двух высоких скал утопала в тени. Визуальный осмотр был затруднён. Безопасности ради дополнительным инструментом, сродни путеводной звезде, была востребована молитва сапёра.

Щуп, работающий с одержимостью автомата, вторящий ему хруст гальки, шёпот. Свет блеснул впереди, открывая утопающий в зелени склон. Естественней и желаннее зрелища не было. Не вся земля горела под ногами огнём. Существовал и брод, где дух был готов побеждать плоть, бросая вызов берцам босым.

Торжеством здравого смысла первым пошёл трал. Нехитрого вида приспособление вспугнуло целину. Верёвка натянулась, заскользила в руках, утяжеленный грузом конец, приходя в движение и рассекая зелёную массу, начал торить свою колею.

Каждое мгновение могло принести неожиданность. Но на удивление работа не встречала сопротивления. Покров был чист и однороден, таинство фотосинтеза – непогрешимо.

Перед открытой плешиной трал остановился. Обстоятельства менялись. Что скрывало отсутствие кулис? Ценя и время, и силы сапёры применили гранату. Взрыв сотряс склон.

Открытый участок вывернуло наизнанку. Комья грунта, камни, песок, взмывая вверх, полетели во все стороны. Тронулся с места, осыпаясь, верхний ярус.

Эхо ушло в пустоту.

Вызов остался без ответа. Здесь не ступала нога человека. Ничто не мешало сделать первый шаг им.

По мере подъёма склон терял свой живописный вид, растения мельчали и редели, пустоши было всё больше. Вершина предстала уже совершенно голой и безжизненной, без прикрас.

Зубчатые гряды, скалы, уходящие вдаль хребты. Доминируя, высота жила своей жизнью. Солнце, ли ветер – ищите идола бесстрастнее. Безмолвная холодная отповедь всем стихиям и страстям.

Преодолевая последние метры, дозор вышел на конечную точку восхождения, за ним первый взвод, второй, третий. Все смешались. Купол неба разверзся над простыми смертными.

Расгерметизация. Между стратосферой и солдатами не было границ. Тайное становилось явным. Одна часть целого, другая, третья. Всё, что представляло посильную забаву для ветра, было рассеяно под ногами вокруг.

Командир роты машинально уставился в поднятую газету.

Армейский вестник. «Красная Звезда». Страница книги судеб?

– Товарищ капитан! – отвлёк его солдат.

Смотря в направлении поднятой руки, командир увидел дым. Оранжевый.

Идя на сигнал, они обнаружили следы падения, а затем и сам самолёт. Остов. Одна из худших реинкарнаций крылатой мечты лежала на камнях, разбитая и обездвиженная властью земного притяжения.

На фоне обретшего покой серебристого фюзеляжа кружком на корточках сидели люди. Отсутствие индивидуальных средств защиты, песочного цвета комбинезоны, кроссовки, кепки, затрудняя идентификацию, могли выдать в них кого угодно. Однако скрыть лица профессионалов было невозможно. Здесь и сейчас они были альпинистами, первыми, спустившимися с небес.

Старший направился навстречу мотострелкам. Сближаясь, выделил командира, остановился и представился:

– Лейтенант Егоров.

– Шугай, – ответил командир роты. – Капитан.

– Вы раньше, чем мы ожидали.

– Старались.

– Это хорошо. Работы много. Всего на борту было четырнадцать человек. Экипаж и офицеры штаба. Троих мы нашли. «Двухсотые».

Шугай устремил взгляд на остов самолёта.

– Он начал разрушаться в нескольких километрах отсюда, – продолжал лейтенант. – Расстояние приличное. Зона поиска соответствующая.

– Ищем тела? – спросил Шугай.

– Тела. Документы. Боезапас.

– Ясно.

Уточняя детали предстоящих действий, командиры отошли в сторону.

Дистанции между личным составом как ни бывало. Преодолевая расстояние, мотострелки обступили «альпинистов».

– Я извиняюсь, братаны, – начал Ерёменко. – Но оторопь берёт, когда вижу такое.

– Что за беда, служивый? – встретили его обезоруживающие улыбки.

– Полна курилка народу, а согласия в чувствах нет!

– Тебя угостить?

– А что у вас?

– «Охотничьи».

– Тьфу.

– Чем богаты.

– Ага. По ходу мы с вами одна дичь.

– Гитара есть. Отдушиной была у лётчиков. Видала виды, но струны целы.

– Покажите! – попросил, оживляясь, Вайнтриб.

Гитара тотчас появилась перед ним.

– Умеешь? – с недоверием спросили его.

Игнорируя праздное любопытство, Вайнтриб взял в руки инструмент.

Сосредотачиваясь, вошёл в образ музыканта. И прикоснулся к струнам.

Всё стихло.

В мире чувств, где главным было сердце, гитара звучала убедительнее любого звука.

Отыграв этюд, Вайнтриб остановился. Довольный собой, поднял голову.

– Как рассказать слепому о красках? – спросил он, смотря в горящие глаза.

– Как?

– Музыкой! Играя на внутренних струнах, она разбудит его цветным сном. Просыпаемся, товарищи. Прозреваем. На благо партии, народу и родной стране.

Улей загудел вокруг.

– Кончай болтать. Не томи. Играй.

Нет праздника ярче, чем через силу. Чёрным по белому. Белым по чёрному. Три аккорда веры сотрясали скалы. И, казалось, сердца бились не о камни. Кипящая лава, отвечая, трепетала в такт им.

Противоречивые чувства сопровождали поиски. С одной стороны каждая находка служила желанным вознаграждением. С другой, она же добавляла скорби, окрашивая общую картину происшествия ещё одним чёрным штрихом. Нелёгкий труд выпал им, тем, кто пусть и с благой целью, статистами, был вынужден ставить кресты на судьбах людей. Пожиная урожай смерти, тремя клиньями рота двигалась по горному плато. Труднодоступные места, включая глубокие впадины и расщелины, куда было не попасть без соответствующего умения и сноровки, исследовали «альпинисты».

Одного дня было мало. После ночи беспокойного сна работа возобновилась.

Уходя в сторону, противоположную солнцу, взвод старшего лейтенанта Сахно достиг края плато. Внизу бежала тропа. На ней, под сенью противоположной скалы сидел, сливаясь с фоном, человек. Безрукавка, шаровары, круглая шапка – паколь. Оснований снять оружие с предохранителя было более чем достаточно. Узрев опасность, исходящую от вооружённых людей, человек вскочил. В смятенных чувствах заметался и бросился прочь, пытаясь скрыться из виду. Случайный встречный или соглядатай? В поисках ответа, предпочитая огню на поражение разговор, взводный послал двух солдат вдогонку.

Пятый, шестой, десятый… Всех найденных павших клали в ряд. Санинструктор, сухой и жилистый ефрейтор по фамилии Кривда, беглым осмотром удостоверяя характер и тяжесть ран, закрывал лица. Смотреть в них, кроме неба, было не под силу никому.

Работа подходила к концу. Всё было как-будто под контролем. Командир роты ждал доклада младших командиров. Никто не мог предположить, что на фоне столь масштабного события возможны и иные злоключения. Вспугнутый неожиданной встречей незнакомец исчез. А с ним и двое солдат.

Лицо старшего лейтенанта Сахно было красным. Стоящий торчком чуб прилип ко лбу. Губы трепетали.

– Не истери, взводный, – остановил его сбивчивый рассказ Шугай. – Что значит пропали? Они солдаты. По любому должны дать знать о себе. Ждём.

Время шло своим ходом. Постепенно все, кто находился на борту самолёта, и экипаж, и офицеры, были найдены. Из тёмной бездонной глубины поднят на свет мешок с документами. Обезврежен лётный боезапас. Вызванный по радиостанции транспортный вертолёт завис над плато.

Ушедшие солдаты молчали.

В разгар эвакуации капитан Шугай запросил поддержки двух сопровождающих вертолётов. Машины устремились в полёт. Несколько минут томительного ожидания результата.

– Пусто, как в осеннем саду, – донёсся по радиообмену голос пилота сверху.

Гром среди ясного неба. Картина бытия в отсутствие главных действующих лиц. Сигнал серьёзнее некуда. Капитан подошёл к краю плато. Замер. Ускользая змеёй, тропа исчезала за ближним поворотом. Без личного контакта было не обойтись. Следовало принять вызов, довериться чутью и пойти по следу, благо тот был ещё свеж.