- С чего вы взяли?
- Не знаю. - Коля сам удивился. - Может быть, память предков?
- А что, - оживилась Степанида Петровна, - вдруг и в самом деле существует некая связь поколений? Вот на этом месте стояла когда-то избушка моей прародственницы Степаниды - о ней шла слава как о знахарке. Меня, разумеется, ничему такому не учили, но я рукой чувствую боль и могу иногда снять ее. Кстати, у вас болит поясница.
- Радикулит, - сказал Коля без особого интереса. - Профессиональная болезнь научных работников, от вечного перетаскивания аппаратуры. Да еще натрясло в машине.
- А давайте снимем боль?
- Массаж? - Коля засмущался. - Спасибо, у меня всегда с собой анальгин.
- Да не притронусь я к вам, экий вы, словно девица!
- Внушение, значит, - догадался Коля. - Не верю я в эти штучки.
- Знаете старый анекдот? "Это такси? - Да. - А почему без шашечек? Так вам нужны шашечки или вам нужно ехать?"
Степанида Петровна споро Махала рукой и словно бы цепляла что-то в воздухе, вытягивала из колиной поясницы какие-то хрусткие чувствительные нити.
- Но я же все равно не верю! - повторил он с отчаянием.
- Вам нужны шашечки, Коля, - засмеялась Степанида Петровна. - Все! Можете двигаться.
Коля пошевелился. В спине, где-то внутри, слегка пекло, как после легкого горчичника. Боли не было.
- И все равно, - сказал он тяжелым голосом страстотерпца, - этого не может быть!
Петух клокотнул с одобрением и уважительно рассмотрел Колю сперва одним, потом другим глазом...
Пили чай с медом. Насупившийся Коля приналег на душистое лакомство. Поясницу и впрямь отпустило - верь не верь.
На ночь хозяйка постелила ему в клети. От подушки пахло сонными травами. Но заснуть не пришлось. Сперва мысли мешали. Потом начало дергать зуб, все сильней и сильней. От меда, что ли.
Коля кряхтел, вертелся, принял любимый анальгин в двойной дозе. Наконец, сел на крыльце под луной, постанывая и раскачиваясь.
- Что случилось? - Степанида Петровна склонилась над ним. - Почему ж не разбудили? Ах, зубы. Бедный сластена. Вот здесь, справа, вверху.
Привычно поводя рукой над больным местом, она откашлялась и забормотала чужим, странным голосом: ...подон, лодон, сукман...
- Что это? - пролепетал Коля испуганно.
- Тихо! Ведьмин счет. - Она рассмеялась и ушла.
Зуб не болел.
Ошарашенный Коля сидел на ступенечке, облитой призрачным лунным светом. Черной стеной высился недалекий лес. Из темноты, от дуба, что-то выкатилось тенью, покружило возле опушки, остановилось. Вроде бы куст. Или пенек? Дифракция, - подумал он успокоительно. - То есть аберрация. В общем, обман зрения. Иллюзия. Да, да, иллюзия и обман.
Все, что происходит на свете, должно иметь четкую трактовку. В действиях Степаниды Петровны не прослеживалось теоретической базы. Следовательно, это была мистика. Мистику Коля не уважал.
Спина, конечно, прошла сама по себе. Совпадение. А зуб - зуб перестал болеть потому, что раздражение кончилось. Повторись оно - заболит снова. Чтобы развеять старухино мракобесие, Коля прокрался на кухню, достал с полки мед, зачерпнул ложку, другую...
Эффекта долго не было. Потом рвануло. Сразу в полную силу. Со стоном Коля рухнул на свое ложе.
Промучился он до свету. Когда в доме запахло оладьями, вышел, мрачно держась за щеку.
- Доброе утро! - окликнула его с кухни хозяйка. - А я уже в росе купалась. День-то какой!
Мне бы ваши заботы, угрюмо подумал Коля. А вслух сказал: - Я поехал. Спасибо за приют...
- Да как же так, - всполошилась Степанида Петровна, - вы хоть позавтракайте, все уже на столе!
- Не могу, - промычал Коля, - мне бы до врача добраться.
- Опять? - удивилась она. - Но вы же не за ту щеку держитесь, у вас справа болело! Ах, Коля, как вы запустили зубы, врач необходим, но боль-то зачем терпеть, давайте я...
- Нет уж! - ощетинился Коля. - Потерплю. Без ваших донов-лодонов.
Степанида Петровна всплеснула руками.
- Ну простите меня, пошутила я. Где-то вычитала, - она сделала круглые глаза, - сукман, дукман, левурда... Страшно?
Коля шутки не принял. Попрощался сухо.
- Что ж, - вздохнув, она протянула испачканную в муке руку. - Я уважаю вас, Коля. Вы как... как Муций Сцевола.
Коля потупился.
Только бы добраться до города. С острой болью примут без предварительной записи. Он представил себе все, что будет, и содрогнулся. - Ничего, ничего, - шептал он, не попадая ключом в замок зажигания. - Зато все как положено.
Машина бойко дернула. Боль резанула во всю челюсть.
- В-ведьма! - взвыл Коля. - Окопались тут!..
На толстом корне под дубом колесо подскочило, глухо стукнула передняя подвеска...
...и не выпуская из рук кнутовища, Никола свалился с телеги на поросшую травой обочину.
Сел, ошалело помотал головой. - Не иначе, стало быть, амортизаторы прохудились, - сказал он, сильно удивился на такие свои непонятные слова и совсем пришел в себя. Хватился за пазуху - деньги на месте. Лошадь стояла невдалеке, виновато поглядывала на хозяина: ладно, мол, с кем не бывает, поехали. Деревня-то - вон она.
В густых сумерках что-то мохнатое, вроде клок сена, закружило с мяуканьем по опушке, метнулось туда-сюда, встало пеньком, притихло.
- Оборотень, - умилился Никола. - Дома, стало быть, слава те господи. Он перекрестился, встал. Спина совсем не болела. Зато ныл зуб, спасу нет. Ничего, зубы для Степаниды - раз плюнуть.
По избам начали вздувать лучину. Совсем близко приветливо теплилось затянутое бычьим пузырем степанидино окошко.
