К счастью, сам остров имел в ширину примерно столько же. Именно этот участок суши мог позволить Уэйну обыграть чудовище, так как там охотник сможет двигаться бегом, инопланетная же каракатица вынуждена будет огибать остров, вытянутый с севера на юг, вплавь. Разумеется, коварная тварь могла тоже выбраться на сушу, но тогда ее скорость вряд ли превысит скорость бегущего человека. А с учетом тростниковых зарослей, в которых массивной туше перемещаться рывками сложно, чудище вообще могло увязнуть.

Уэйн даже успел подумать, что если каракатица сдуру полезет в заросли, можно будет не драпать к развалинам в надежде спрятаться, а наоборот, вернуться к пушке и всадить чудищу гарпун в бок, как только оно снова выберется на оперативный простор. Впрочем, этот трюк едва ли пройдет. Охотник понимал, что у атлантической твари хватит ума не лезть туда, где ее возможности окажутся весьма ограниченны.

Когда противники снова оказались в зоне прямой видимости, Уэйн отметил, что каракатица тоже сменила тактику. Если поначалу она рвалась за ним напрямик, а потом пыталась броситься наперерез с упреждением, то теперь, здраво оценив преимущества и недостатки местности, изо всех сил ломилась на запад, чтобы поскорее добраться до большой воды. Пока средняя скорость твари почти не превышала скорости охотника, так как ей мешали многочисленные кочки. Отталкиваться от них как следует было невозможно, для чудища они были слишком мелкими, а для непрерывного скольжения в воде, наоборот, являлись препятствием. Получалось, что противники двигались на запад параллельными курсами, и каждый преследовал собственные цели, резко отличающиеся от целей оппонента.

Добравшись до границы свободной воды, Уэйн нырнул с разбегу и, широко взмахивая руками, поплыл к острову. Каракатице пришлось еще какое-то время прыгать среди кочек, но полминуты спустя, когда Уэйн преодолел вплавь почти половину расстояния до острова, тварь тоже опрокинулась боком в воду, резко развернулась на девяносто градусов и с места набрала такую скорость, что позади нее на воде образовался высокий белый бурун.

Индеец мог бы ускориться, скинув рюкзак, но к тому были приторочены гарпуны, а в самом рюкзаке лежали другие важные для выживания вещи, без которых на болотах шансов мало, даже если получится добраться до укрытия. Поэтому Симпсон упрямо продолжал плыть в полной охотничьей выкладке, хоть от напряжения у него даже в глазах потемнело. Впрочем, слуха было достаточно, чтобы понимать, насколько плохи дела – плеск воды, рассекаемой тяжелой тушей твари, понемногу приближался.

Проклятый берег маячил совсем близко, но хищная тварь была еще ближе. Уэйн на пределе сил рвался к острову, неистово пытаясь оторваться от преследователя, и в какой-то момент индейцу показалось, что время остановилось и они с каракатицей безнадежно зависли в пространстве, впаянные в него, словно мушки в кусок янтаря, вяло перебирая конечностями, но не сдвигаясь вперед ни на дюйм. Помнится, какой-то безумный античный грек логическим путем доказывал, что Ахиллес никогда не догонит черепаху, если даст ей немного форы; вот только кто сегодня был Ахиллесом – гигантская каракатица или Уэйн Симпсон, никак не способный настичь ускользающий берег острова посреди болота?..

Возмущенное басовитое клокотание огромного головоногого моллюска раздавалось уже прямо за спиной, его тяжелая вибрация проникала глубоко в мозг, и у охотника даже возникло предательское желание не мучиться больше, а просто закрыть глаза и расслабиться в надежде, что смерть в клюве каракатицы наступит быстро.

Но тут Уэйн внезапно зацепил носками ботинок почву, и время снова с оглушительным визгом ринулось вперед, словно сорвавшись с цепи.

Симпсон яростно оттолкнулся от дна, дотянулся до торчавших из воды пучков тростника, вцепился в них и, обретя новую точку опоры, кувыркнулся на сушу за мгновение до того, как за его спиной оглушительно грянули по воде щупальца каракатицы, взметнув высокие, в рост человека, фонтаны мутных брызг. Теперь тварь могла бы на ходу схватить его клювом, но слишком разогналась, стремясь поскорее вцепиться в добычу, а пять тонн живой массы обладают внушительной инерцией, чтобы беспрепятственно позволить своему обладателю мгновенно остановиться в произвольно выбранной точке пространства. В результате морской монстр кубарем полетел через голову, как мешок, выпавший на ходу из кузова грузовика.

Одно из щупалец свистнуло у самого плеча Уэйна, распоров когтями рюкзак и едва не сорвав его с плеч жертвы.

Не теряя времени, охотник вскочил на ноги и вломился в заросли тростника. Он даже не успел выбрать правильного направления, для него сейчас важно было убраться как можно дальше от воды.

Каракатица мощным рывком перевернулась на брюхо, вздыбив целый фонтан жидкой грязи. Перед ней тоже возник сложный выбор. Преследовать жертву в зарослях было слишком рискованно. Глаза у гигантской морской твари были посажены низко, а потому в густом тростнике видимость для нее окажется почти нулевой. Так недолго нарваться на гарпун, на автоматную очередь прямо в башку, а то и на выстрел из реактивного гранатомета.

Тварь понятия не имела, чем набит рюкзак Уэйна, который тот почему-то до сих пор не бросил, а потому побаивалась лезть напролом. Там могло оказаться что угодно, от портативной одноразовой базуки российского производства до дистанционно управляемых мин. От людей на болотах можно ожидать любой подлости.

С другой стороны, деться человеку с острова теперь было некуда. Чтобы добраться до развалин магазина на бензозаправке, чтобы обрести призрачный шанс на убежище, охотнику все равно придется пуститься вплавь. А тогда настигнуть его будет проще простого.

Человек, конечно, вполне может предпочесть пожить несколько дней в зарослях тростника или сразу застрелиться там, чтобы не мучиться. Так что каракатица решила немного выждать. Ждать она умела. Ну, а если страх не погонит человека в воду, а заставит засесть в центре острова, тогда уже можно будет предпринять вылазку на сушу самой.

Уэйн отчетливо осознавал, в какую безвыходную ловушку загнал сам себя. Тупак Шакур эдакий, как сказал бы покойный друг Вадим. Издалека, с того места, где была установлена гарпунная пушка, было сложно точно оценить характер местности на пути отступления, так как обзору мешали высокие кочки, поросшие дикими злаками, и полосы еще более высокого тростника. Если бы Симпсон вовремя разглядел размер обширной заводи, лежавшей на его пути, то не пытался бы прорваться к развалинам магазина напрямик, через остров, надеясь, что суши там больше, чем воды, а обогнул бы разлив с севера.

Но что сделано, то сделано. Проклинать себя за глупость поздно и нерационально. Заросший тростником остров, который представлялся спасительным, на поверку оказался смертельной западней. Пересечь его бегом можно быстро, не вопрос, но какой с этого прок, если между ним и шоссе огромная соленая лужа с плещущейся каракатицей?

К тому же вряд ли тварь будет плескаться там долго. В тростнике ей ползать не очень комфортно, но рано или поздно она все же рискнет выбраться на сушу. Просто потому, что ненависть к человеку, прошитая в ее сознании куда крепче инстинкта самосохранения, погонит ее вперед не хуже брани сержанта.

Индеец скинул автомат на руку, а запасные магазины перевесил на пояс, прекрасно понимая, что если с инопланетным монстром все же суждено будет схватиться, в него придется выпустить весь боекомплект, чтобы нанести хоть какой-то ущерб. Не самый подходящий калибр для такой цели. Но другого оружия под рукой все равно нет. По крайней мере, эта машинка сможет причинить каракатице боль, что уже неплохо.

Слышно было, как бурлит вода, равномерно вырываясь из-под мантии твари. Каракатица плавала вокруг острова кругами, восстанавливая силы после рывка.

И вдруг до слуха Уэйна донесся звук, которого он здесь услышать никак не ожидал – гулкий стук, с каким волна накатывает на пустотелый металлический предмет вроде большой канистры или бакена. И тут же негромкий металлический скрип. Потом снова удар.