Мои родители уже три часа как спали, я постаралась их не разбудить. Тихонько выскользнула из дома. Шум моих шагов врезался в тишину города. Теперь мне оставалось только идти, идти вперед и вперед, прямо к Саре.

Ночь была теплая. Непохожая на все остальные ночи в моей жизни. Мне казалось, что глаза всех людей на свете следят сейчас за мной, за маленькой хрупкой фигуркой, чья тень бежит по стенам и мостовым.

Я подошла к дому Сары. Я знала, что на ночь она оставляет окно своей комнаты открытым. Единственное препятствие, которое мне предстояло преодолеть, — взобраться на второй этаж. Я поискала глазами черный «пежо-106», но не нашла. Было почти два часа ночи, а Мартина возвращалась обычно на рассвете. Только бы эта ночь не стала исключением! Мое сердце билось в груди с такой силой, что я испугалось, как бы оно не взорвалось. Я вздохнула всей грудью и на мгновение закрыла глаза. Чтобы еще раз как следует сосредоточиться.

«Давай! Ты почти у цели. Чего же ты ждешь?» — услышала я свой дрожащий внутренний голос.

И я бросилась вперед. Я действовала по плану: перелезла через садовую калитку, потом по садовой аллее добежала до террасы первого этажа, густо увитой диким виноградом. Теперь, цепляясь за поддерживающие его перекладины, мне предстояло забраться на балкон. До сих пор все шло как по маслу, правда, пару раз я все же соскользнула и переполошила соседей на первом этаже. Я покрепче сцепила влажные руки, чтобы не сорваться, и замерла. Свет у соседей погас. С удвоенной осторожностью я перелезла через следующие перекладины и добралась до балкона комнаты Сары.

Окно было открыто, я почти достигла цели. Там, совсем близко, — спящая Сара. Мне казалось, я слышу, как она дышит, и вместе с ней вижу сны. Я тихонько раздвинула занавески и проникла в ту самую комнату, где мы с Сарой провели вместе столько времени и поведали друг другу столько секретов. Я медленно шла вперед, и мне казалось, я слышу, как шепчутся две девочки тогда, давно, когда они еще были подружками.

Сара была здесь. Лежала на матрасе прямо на полу, голова на подушке, волосы разметались по наволочке, левая рука, согнутая, — у самого лица, правая — на одеяле. Дышала она очень тихо. Она не проснулась. Я подошла и присела рядом, чтобы посмотреть на нее спящую. Мы были одни, только она и я, лицом к лицу. Я могла приступать.

Я вытащила подушку, тихонько, осторожно. Больше ничего уже не могло мне помешать. В последний раз взглянула на Сару. Мне очень хотелось закрыть на мгновение глаза, но я этого не сделала. Я не могла позволить себе забыться ни на мгновение.

И тогда я все остановила: время, тишину, покой, безмятежность сна. Я бросилась на Сару, изо всех сил придавив подушкой ее лицо. Она вздрогнула, и я почувствовала под собой ее извивающееся тело, колотящиеся руки и ноги, услышала сдавленные крики. Я держалась. Она уцепились за мои запястья, но я была сильнее. Я заставила ее прекратить сопротивление. Я не отпустила Сару, я прижимала подушку к ее лицу все с большей силой и остервенением. Все это заняло несколько минут, но очень отчетливо запечатлелось у меня в памяти. Счет пошел на секунды. Я не отступала, я давила на Сару всем своим телом. Не помню, что я при этом ощущала. Думаю, в такие мгновения разум уже не властен над человеком. На какое-то мгновение в моей голове что-то вспыхнуло, я впала в исступление, ослепла, перестала думать. Только мои руки на подушке и подушка на ее лице — все остальное не имело значения. Все остальное просто не существовало. Мир опустел. Но я победила.

Я пришла в себя не сразу: уже после того, как ее руки бессильно упали и она перестала сопротивляться. И когда наконец все закончилось — Сара не дышала и не подавала никаких признаков жизни, — я осознала, что убила ее.

Я отняла подушку и беззвучно завопила, увидев прямо перед собой ее мертвенно-бледное, застывшее лицо. Но и это длилось всего лишь долю секунды. Я отвела глаза в сторону. И тогда мне показалось, что я вижу рядом с этим неподвижным телом маленькую спящую Шарлен. Голова закружилась, и меня затошнило. Я оставила Сару лежать на матрасе, словно она еще спит. Выбралась из комнаты тем же способом, каким несколькими минутами раньше проникла в нее. Все произошло слишком быстро. На обратном пути я ни разу не обернулась. Я бежала не останавливаясь, не глядя, и только ночной мрак гнался за мной по пятам. Через сотню метров я остановилась на углу какой-то улицы возле мусорного ящика и меня вывернуло наизнанку.

Прошло четыре дня. В тот вечер я вернулась домой около семи. Я уже училась в первом классе с экономическим уклоном. Около часа я просидела за письменным столом, увлеченно занимаясь. Весь стол был завален моими записями, конспектами, пособиями, учебниками; по правую руку от меня стояла баночка йогурта нулевой жирности, по левую — лежал последний номер журнала «Нам двадцать лет». Окно я оставила открытым, чтобы видеть небо. Новые занавески, которые я повесила только вчера, раскачивал и надувал легкий ветерок.

Около восьми в прихожей прозвенел звонок. Раздраженная тем, что мне помешали, я побежала открывать: на пороге застыла очень высокая и худая фигура — передо мной стоял Максим, засунув руки в карманы и глядя мимо меня.

— Добрый вечер, Максим.

Он шагнул ко мне. Лицо спокойное и серьезное. Я не видела его больше двух месяцев и сразу заметила, как он похудел и изменился. Слишком широкие брюки, приталенная рубашка с каким-то диким узором, длинный пиджак — все это, может быть, и оригинально, но совершенно ему не идет и совершенно не в его стиле.

Встав на цыпочки, я быстро целую его в обе щеки.

— Садись, пожалуйста.

— Спасибо. Я лучше постою.

— Как хочешь.

Он опускает глаза и молчит. Возможно, он ждет, когда я спрошу у него, чему обязана его неожиданным визитом. Но я начинаю рассказывать о себе, о начале нового учебного года, о преподавателях, о друзьях. И сразу понимаю, что он меня не слушает.

— Ну, а ты что теперь делаешь?

— Ничего особенного. Как и раньше, специализация по естественным наукам, только теперь это не очень меня вдохновляет. Я вообще хочу бросить учебу. Лицей мне просто осточертел.

Потом он добавляет, что у него теперь новая подружка, ее зовут Марианна, она живет в одном доме с ним. Пока все как бы в порядке, но он не знает, надолго ли. Вот такие дела.

Он останавливается, поднимает глаза, несколько секунд молча смотрит на меня, а потом продолжает тихим, медленным, слегка охрипшим от сигарет голосом:

— Вчера утром нашли труп Сары. В ее комнате. Ее матери не было в Париже не сколько дней, она вернулась только вчера и обнаружила Сару мертвой. Ее задушили.

Я остолбенела. Моя жизнь, чувства, мысли словно застопорились на месте, в то время как перед глазами все завертелось и закружилось. Я словно заблудилась, перестала понимать, где нахожусь. Мне было очень трудно собраться с мыслями. Я не знала, как реагировать, и сделала вид, что потрясена. Но внутри я стонала от боли, потому что Максим застал меня врасплох и ударил в самое больное место.

— То, что это убийство, не вызывает сомнения, — добавил он. — Полиция начала расследование…

— Я… Я правда не знаю, что сказать, какой кошмар…

— Я проходил мимо ее дома вчера вечером. Там было полно полицейских. И такое столпотворение, что я почти ничего не видел.

— Кто мог это сделать? Я даже не знаю… Все это ужасно.

— Шарлен, прекрати! Я все знаю. Он мог больше ничего не объяснять, я тоже. Все и так было ясно. Хотя у Максима не было никаких доказательств, да и я еще не успела ни в чем признаться, он все равно все знал.

Когда я закрываю глаза, это меня успокаивает: может, когда я их открою, уже не будет так тяжело. Я не выдержу взгляда Максима. Я чувствую этот неподвижный, страдальческий взгляд, он и обвиняет меня и одновременно молит о прощении. Максим дрожит и собирается с силами, чтобы ни в коем случае не дать мне заметить свою слабость. Я знаю Максима, знаю, что из нас двоих хуже всего именно ему.