Восемнадцатого декабря 1912 года мир облетело сообщение: в Англии, в графстве Суссекс, неподалеку от деревни Пилтдаун, в небольшом гравийном карьере найдены древние останки предков человека. Британия гордилась находкой — пилтдаунский человек был признан самым древним.

Но лет через сорок в печати появилось новое сообщение. Оказалось, что пилтдаунский человек — неслыханный подлог, автор (или авторы) которого остались неизвестными. Было установлено, что нижняя челюсть находки — вовсе не человеческая, а принадлежит молодой самке орангутанга, о чем свидетельствуют подточенные зубы и обломанные суставы челюсти. Это было сделано, вероятно, чтобы никто не догадался, что череп и челюсть — разного происхождения. Вот уж поистине британская наука оплошала.

Первым подозреваемым в фальсификации стал сам первооткрыватель Чарльз Десен. И хотя прошло уже тридцать семь лет со дня его смерти, решено было убрать его памятник. Впоследствии появились и другие подозреваемые, но Десен был самым первым в этом списке.

Но позвольте упомянуть еще об одном человеке, который тоже посещал раскопки в Пилтдауне, однако посещал особым образом — негласно.

В прошлом врач, прекрасно знающий анатомию, знакомый с химией, геологией и археологией, завзятый собиратель древностей, любитель розыгрышей и приключений, наконец, талантливейший писатель, он искусно обращался с самым замысловатым сюжетом, и к тому же имел большой «зуб» против британского истэблишмента. Кто же он? Никто иной, как создатель образа Шерлока Холмса, — знаменитый сэр Артур Копан Доил! «А он что там делал?» — удивленно спросите вы. Вот об этом-то и пойдет речь.

Все началось с того, что наш современник, писатель Хэтэуэй Уинслоу оказался достойным преемником героя популярнейших детективов, Шерлока Холмса, криминалистические методы которого изучаются теперь в качестве обязательного предмета в полицейских школах многих стран мира. Своими потрясающими открытиями Уинслоу поделился с читателями сентябрьского номера журнала «Сайэнс –83». Уинслоу раскрыл замысел Канав Доила; мы не будем говорить о его аргументах — уверяю вас, они ошеломляют своей убедительностью.

Итак, Доил жил всего в семи — восьми милях от места раскопок, которые он открыто посетил в 1912 году. К тому времени Доил был отставной врач, известный писатель. Большой любитель сенсаций, он, несомненно, не раз посещал почти неохраняемые раскопки, интересуясь работами палеонтологов.

Оставалось только подобрать подходящее существо, подкрасить его под цвет пилтдаунского гравия, достоверно расположить окружающие предметы. А в этом Копан Доил был искушенным мастером.

Где же взял он челюсть орангутана? Оказалось, что бывший сосед Доила недавно вернулся с Малаккского полуострова, где его брат возглавлял местные музеи. Один из этих музеев приобрел коллекцию животных с острова Борнео, а орангутаны, как известно, живут только там, да еще на Суматре.

Следующий вопрос: откуда знал Доил, как нужно обточить зубы орангутана, чтобы они напоминали изношенные человеческие? Ответ прост: в начале своей медицинской практики он занимал дом, где перед этим жил и работал зубной врач. Здесь-то Доил и нашел огромное количество выдранных человеческих зубов.

А как же был подобран подходящий череп? Что ж, и на этот вопрос есть убедительный ответ. У его друга была целая коллекция черепов, и тот не прочь был продать их любому желающему.

Позднее выяснилась еще одна деталь: некоторые части ископаемых млекопитающих, которые фальсификатор использовал для своей подделки, были средиземноморского происхождения. А это как могло получиться? Да все дело в том, что К. Доил со своей второй женой незадолго до этого вернулся из свадебного путешествия. Медовый месяц они провели на Средиземноморье и посетили тамошние раскопки. Время свадебной поездки прекрасно согласуется с последующими событиями.

Как видим, улики налицо, и они одна за другой выстраиваются в стройную схему. Но зачем все это понадобилось Дойду? С чего бы ему вносить смуту в британскую науку? Оказывается, повод был, и притом очень веский.

Артур Копан Доил увлекался не только наукой. В последние годы жизни он стал горячим приверженцем спиритизма. Ученый же Эдвин Рэй Лэнкэстер был непоколебимым дарвинистом, самым деятельным защитником теории эволюции. Спиритизм ему, как говорится, стоял поперек горла. Он всячески высмеивал спиритов, был беспощаден в нападках на них, прямо одержим страстным желанием изобличить медиумов в мошенничестве.

Для этого Лэнкэстер посетил один сеанс, который проводил американец Генри Слейд — кумир британских спиритов в середине прошлого столетия. В начале сеанса было объявлено, что участникам предстоит общение с духом, который напишет на пластинке несколько слов. Пластинку показали присутствующим, чтобы те убедились, что она чиста. Но не успели участники сеанса услышать скрип пишущего пера, как Лэнкэстер выхватил доску и, ко всеобщему изумлению, показал, что слова на ней уже нацарапаны. Городские власти согласились: это — мошенничество, и Генри Слейд покинул Англию.

Копан Дойду это разоблачение не очень понравилось. Он публично выступил против охаивания всех медиумов из-за какого-то одного мошенника.

Как видите, отношения Доила и Лэнкэстера оказались не слишком дружественными. Стоит ли удивляться, что такой мастер на выдумку, каким был Артур Копан Доил, не смог отказать себе в удовольствии внести некоторое замешательство в британскую науку. Мог ли представиться более подходящий повод?

Итак, дедуктивный метод убедительнейшим образом выводит нас на связь между Копан Дойдем и пидтдаунским человеком.

Но наша цель — рассмотреть другие связи, особенно интересные тем, что существуют они между противоположными и даже взаимоисключающими учениями, а именно: теорией эволюции и спиритизмом. Одно из них называют наукой, другое считают антинаучным.

В то время, когда жил Артур Копан Доил, теория эволюции уже успела основательно подорвать веру в Бога и в Библию. Человек оказался в океане случайностей без ориентиров, без будущего, без надежды. Что нужно делать? На что уповать? К чему стремиться? Эти вопросы терзали тысячи и тысячи людей. Тогда-то и возник спиритизм, которым пытались хоть как-то заполнить образовавшуюся пустоту.

Впрочем, между спиритизмом и теорией эволюции существует и более глубокая связь, ибо и то и другое уходит в самые начала истории нашей планеты. Именно в тех далях возник спиритизм. Ибо уже там мы находим описание первых парапсихологических явлений, увлекших человека в погибель.

Что же касается теории эволюции, то в Книге Бытия мы не найдем ни единого слова, подтверждающего ее истинность. Напротив, первые же слова Библии начинаются величественным откровением, что Бог — Создатель всего сущего во Вселенной: «Вначале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1, 1).

Заметим, что именно это и оспаривают дарвинисты, отрицая Божественное начало бытия, заменяя его теорией самозарождения жизни.

Вы никогда не замечали, как неверующие, споря с Библией, больше всего обращают внимание на ее первые главы? Это весьма примечательно, поскольку эти тексты пытается использовать в качестве явного доказательства невозможности существования Бога эволюционная теория.

Что же касается спиритизма, то своими корнями он уходит в историю падения человека, описанную в третьей главе Книги Бытия, где сатана, искушая Еву, обвиняет Бога в сокрытии от человека истины.

История падения человека чаще всего рассматривается как некое народное сказание, занимательная сказка. Начните кому-нибудь говорить: «Яблоко съела…», и вам, нимало не задумываясь, продолжат: «Ева». О яблоке и речи нет в Библейском повествовании, но все говорят именно о нем, что свидетельствует о поверхностном знании этого события вообще.