Запасы этого карьера каменной соли (шахтой его нельзя назвать, потому что соль разрабатывается открытым способом) настолько велики, что, по словам Александра Гумбольдта, побывавшего здесь в 1830 г., он один может на 12 тыс. лет обеспечить все Русское государство замечательной кристально-чистой каменной солью. Однако ограничиваются ежегодной добычей в 1200 тыс. пудов соли, чтобы не составить конкуренцию другим соляным предприятиям или соляным озерам в России, где ведется разработка соли.
Карьер, на котором сейчас (1846 г.) ведется разработка соли, имеет примерно 50-60 саженей в ширину, 100 саженей в длину и 12-15 саженей в глубину. На соляной пласт можно спуститься по удобной деревянной лестнице и наклонным дорожкам (для тачек); дождевая вода откачивается из огромного карьера насосами.
Недалеко от этого карьера находится небольшое соляное озеро, красноватая вода которого так насыщена солью, что, купаясь в нем, не нырнешь: тело остается на поверхности воды. В нем водятся мелкие инфузории черноватого цвета. Рядом с соляным озером находится другое, с пресной водой, которое служит для ополаскивания купающихся в соляном озере, так как после купания в нем все тело покрывается мелкими кристаллами соли. Недалеко от Илецкой Защиты расположена гипсовая гора, на вершине которой находится маленькая крепость. В склоне под этой вершиной вырублены глубокие пещеры, где зимой тепло, а летом очень холодно, так что жители используют их как холодильники.
В Илецкой Защите меня уже ждал канвой из 200 уральских казаков с леткой пушкой, а также 40 верблюдов (с погонщиками), нагруженных продуктами на месяц и войлочными кибитками. Сюда прибыл также управляющий западной частью Киргизской степи полковник султан Бай-Мухаммед Айчуваков, тот самый, который сопровождал меня в 1841 г. на Сырдарью. С ним были полдюжины султанов и 50 киргизов; он вел с собой 200 кобылиц, которые должны были обеспечивать нас в дороге кумысом.
2 августа мы покинули лагерь на лавам берегу Илека и направились прямо на юг по степи, покрытой пышной травой и цветами, к Большой Хобде, притоку Илака. Затем мы поехали вверх вдоль ее правого берега к истоку Уила и оттуда к верхнему Темиру до его владения в Эмбу. Мы перешли его вброд, чтобы переночевать в покинутом Эмбинском укреплении и осмотреть местность. На пути сюда мы очень часто наталкивались на целые кучи опаленных солнцем останков верблюдов, павших во время похода в Хиву зимой 1839/40 г., а также на множество глубоких следов от башкирских телег. Эмбинское укрепление было построено в 1839 г.; оно служило во время Хивинской экспедиции перевалочным пунктом и продовольственной базой. Туда были завезены большие запасы сухарей, крупы, овса и водки для войск экспедиции.
Валы и бастионы форта, а также ров вокруг него были еще в очень хорошем состоянии, но землянки и оклады обрушились. На одном из бастионов я заметил обернутый камышом шест, воткнутый в землю, - знак моих топографов, которые снимали эту часть степей летом 1846 г. Через несколько дней я встретил поручика Криценко с его отрядом на берегу верхней Эмбы, вдоль которой мы продолжили наш путь.
Здесь возвышенности сменялись ущельями, и мы часто располагались в чудесных долинах, потому что находились теперь в Мугоджарских горах. Большие стада сайгаков мчались, как ветер, по степи, не приближаясь к нам; в зарослях тростника по берегам степных речек и озер водились дикие кабаны.
Однажды, когда мы расположились на отдых недалеко от Айрука, самой высокой вершины упомянутых гор, я, сопровождаемый Бай-Мухаммедом с несколькими киргизами, поднялся на нее. Верхам мы доехали до самой вершины, где находилась невысокая круглая стена, выложенная из скальных обломков. Это был сторожевой наблюдательный пост киргизов, когда они совершали набеги на враждебное племя. Хотя Айрук возвышается лишь на 900-1000 футов над уровнем моря, он тем не менее господствует над Мугоджарскими горами, напоминающими сверху застывшие морские волны. Налюбовавшись вдоволь этим горным массивом и раскинувшейся вокруг широкой степью, мы спустились в долину, где располагался лагерь. Затем мы отправились в путь с конвоем до долины Ахты-Кенди, где капитан Рыльцов выбрал место для нового укрепления. По моему мнению, оно имело тот недостаток, что находилось слишком далеко в горах: в зимнее время и в глубокий снег это затруднило бы связь с Орском и линией; по указанной причине оно и было отвергнуто.
Я взял направление на северо-запад, выбрал место недалеко от слияния Темира и Эмбы, где позднее и был построен форт, и поехал затем по плато, называемому Уркач. Здесь берут начало многие степные реки. На этом плато замечательные пастбища, в избытке вода, здесь растут даже ольха и береза и очень много маленьких озер.
Во время перехода с верхней Эмбы сюда мы едва не сгорели во время степного пожара, о котором я скажу ниже.
Киргизы, как упоминалось ранее, имеют обыкновение осенью и весной сжигать старую, жесткую траву, с тем чтобы удобрить степь ее пеплом. Кроме того, они и летом разводят в некоторых местах костры, чтобы подавать сигналы или использовать их как маяки. Как-то раз Бай-Мухаммед, послав нескольких киргизов с поручением к соседним, верным ему племенам, давал своим курьерам посредством дымовых сигналов и костров знать, где находилась колонна в тот или иной день и где она располагалась лагерем.
К моему и всеобщему счастью, я однажды случайно приказал разбить лагерь на солончаке, который, естественно, был лишен растительности. К южной его стороне вплотную примыкала узкая, глубокая долина или, скорее, ущелье, где росла высокая трава и имелась вода; на это пастбище мы пустили лошадей, верблюдов и овец, что спасло их от пожара.
Едва я приказал разбить лагерь, разгрузить верблюдов и отогнать скот на пастбище в упомянутое ущелье, как киргизы Бай-Мухаммеда зажгли степь ниже лагеря, так что ветер относил огонь и дым в противоположную от лагеря сторону. Однако вскоре вдалеке началась гроза, ветер моментально переменился и понес огонь и дым со скоростью урагана к нашему лагерю. Огненный столб, уничтожая высохшую степную траву, быстро приблизился к лагерю; на нас повеяло нестерпимым жаром. Мои казаки быстро сорвали войлочные кибитки и столкнули их в ущелье, имевшее здесь глубину 10 саженей. Туда же сбросили пики, седла, багаж и все, что можно было спасти. Огненный столб, извиваясь, подходил все ближе и в одно мгновение охватил весь лагерь. Мы чуть не задохнулись в огне и дыму. Огонь продолжил свое разрушительное действие выше лагеря, пока сильный ливень не потушил пламя.
