- На вашем месте я бы отнесся к его словам серьезнее...

- Серьезнее? А что же мне делать по-твоему: приказать всем немедленно собирать чемоданы и готовиться к возвращению на Землю?

- К сожалению, я не знаю, что нужно делать, - возразил Симмонс.

- Но ты принимаешь все это всерьез?

- Конечно.

- И ты думаешь, этот джаат был кем-то вроде посла от всего племени?

- По-видимому.

- Но в чем же он нас все-таки обвиняет?

- Он говорит, что мы обещали оставаться в пределах дельты реки. И что мы не сдержали своего слова.

Реджет задумался на минуту.

- Почему же, мы его сдержали; разве только прорыли в холмах несколько шахт. Да! Конечно, еще этот мраморный карьер...

- Но все это было несколько лет назад, - возразил Симмонс. - Скорей всего, он подразумевал новые фермы на северо-востоке. Туда ведь переселилось уже много народа.

Реджет раздраженно проворчал что-то себе под нос.

- Послушай, Вирджил, но ведь надо же нам все-таки расширяться. Население растет, и в этой долине нам уже просто не хватает места.

- Я все это прекрасно понимаю, но боюсь, что джаатам этот довод не покажется очень убедительным.

- Так что же ты предлагаешь?

Симмонс в ответ только пожал плечами.

Реджет тяжело поднялся со стула:

- Все это похоже на шантаж, Вирджил. Ступай-ка, найди этого типа и постарайся добиться от него, чего он, собственно, хочет. И если он запросит не слишком много - пообещай ему. В противном случае будь с ним тверд. Скажи ему, что мы хотели бы быть хорошими соседями, но никаких эдаких выходок с их стороны мы не потерпим. Это он должен понять.

- Боюсь, что договориться с ним будет не так-то просто.

- Из-за того, что мы не можем предложить им ничего такого, что их может заинтересовать?

- Хотя бы...

- Послушай, Вирджил. - Реджет снова сел. - Политика Земли строится, как известно, на уважении к воле туземцев; и это правда, конечно, мы не можем колонизовать планету без согласия на то со стороны ее обитателей. Я допускаю также, что мы взяли на себя определенные обязательства. Но с тех пор прошло тринадцать лет и отступать уже поздно. Короче, - Реджет ударил ладонью по столу, - мы остаемся здесь, вот и все. А если эти джааты заварят кашу, так пусть сами потом ее и расхлебывают. Смешно, какие-то дикари с копьями и ножами. Мы им покажем. И не мешает дать это понять твоему приятелю, когда ты увидишь его завтра.

* * *

Все утро следующего дня Симмонса не покидало какое-то тяжелое чувство. Он медленно укладывал свой рюкзак, когда во двор дома с лыжами на плече вошел этнограф Джон Харпли.

- Реджет предложил мне сопровождать вас, если вы, конечно, не возражаете, - сказал Харпли. И прибавил с несколько натянутой улыбкой: - Вы же знаете, что меня почему-то считают в колонии единственным авторитетом во всем, что касается джаатов.

- Я очень рад, что вы пойдете со мной, - с жаром воскликнул Симмонс. Бог свидетель, что я нуждаюсь в помощи. - Он благоговел перед знаниями Харпли.

Бродячая собачонка некоторое время бежала за ними. Харпли молчал; несмотря на заверения Симмонса, он явно боялся показаться навязчивым.

- На первый взгляд, джааты ничем вроде бы и не отличаются от туземцев на других планетах, - начал Симмонс, чтобы ободрить Харпли, - но чем больше я с ними встречаюсь, тем больше непонятного я нахожу в них.

- Я согласен с вами! - Эта тема волновала Харпли, и он сразу же потерял всю свою сдержанность. - Но в чем тут дело? Ведь все разумные существа, объединяющиеся в коллективы, характеризуются определенными особенностями назовем их "благоприобретенными", или "социальными", - которые необходимы не только для существования их как рас, но и для нормальной деятельности их общин. Сюда входят, между прочим, уважение к закону, понимание значения совместного труда, а также долга по отношению к другим, может быть, эмоции сочувствие, нежность... Короче говоря, все то, что охватывается старым, как мир, изречением: "Не относись к другим так, как ты не хочешь, чтобы относились к тебе". Вот в этом отношении джааты и земляне как расы схожи между собой. Что же касается различий, то они относятся к более фундаментальным характеристикам. - Он замолчал и бросил нерешительный взгляд на Симмонса.

- Да, да. Я вас слушаю, - отозвался тот.

- Фундаментальные же характеристики какой-либо расы разумных существ более глубоки и менее очевидны. К ним можно отнести всевозможные инстинкты, семейные обычаи и целый ряд других особенностей. Вот их-то гораздо труднее раскрыть и понять. И в этом причина того, что мы не понимаем джаатов.

- Вряд ли все это так просто, Джон. - Они вышли уже из города и остановились у небольшого кладбища, чтобы надеть лыжи. - Я бы хотел рассказать вам одну историю, которая произошла со мной вскоре после того, как мы поселились здесь. Однажды, бродя по сопкам, я заблудился и попал в одну из деревень туземцев. Вы ведь помните, в те времена они относились к нам не так враждебно, как сейчас. Так вот, они как раз намеревались кого-то хоронить. Один из джаатов, довольно молодой на вид, обошел собравшихся и попрощался со всеми. И вдруг я понял, что это именно его-то и собираются хоронить.

Симмонс остановился и перевел дух.

- Я до сих пор еще не верю тому, что тогда увидел. Джаат лег на землю; и тут на несколько секунд что-то отвлекло мое внимание. Когда же я снова посмотрел на него, он был уже старым, очень старым. И он перестал дышать. Он умер!

- Я слышал о подобных вещах, - подтвердил Харпли, - и я много размышлял над этой их странной способностью. Сопоставив факты, я пришел к выводу, что этот присущий им дар может проявляться иногда и совсем иначе. Ваша история, пожалуй, есть лишь частный случай какого-то единого закона. В вашем рассказе речь шла об одном джаате, который взял да и умер. Но были ведь и такие случаи, когда эта их непонятная способность распространялась и на других. Так, однажды я стоял на вершине сопки и наблюдал за джаатом, который шел внизу по берегу реки на расстоянии каких-нибудь четырехсот метров от меня. Когда он приблизился к опушке леса, я увидел одну из этих больших тигроподобных тварей; вы знаете их, конечно, - ну тех, которые размножаются делением. Хищник притаился на ветках дерева. Я крикнул, чтобы предупредить джаата об опасности, но он был слишком далеко от меня, чтобы услышать. Зверь прыгнул вниз, прямо на спину джаата. Я отчетливо видел, как его когти глубоко вонзились в тело жертвы.