* * *

Людо, сторож аэродрома, был в тридцатые годы пилотом и нажил себе неприятности из-за двух разводов. Президент клуба вытащил его из нужды, поручив охрану поля и самолетов членов клуба. У Людо были очень светлые глаза. Сам он был высок и тощ. В течение трех лет Людо практически не покидал аэродром. Спал он в маленькой комнатке, устроенной в глубине одного из ангаров, где пахло маслом и бензином, что было дороже для него любых духов.

Людо откатил дверь, и Мора вошел в ангар. У Лардата был самолет "Мистэр", единственный в городе, принадлежащий частному лицу. Людо любовался им.

- Подумать только, я никогда не летал на реактивном самолете! - сказал он.

Мора разглядывал "Мистэр". Он не смог остаться в авиации из-за расстроенного слуха, и это было причиной его великой тоски.

Они вывела самолет на взлетную полосу. Мора забрался в кабину и внимательно изучил приборную доску. Людо сказал ему, что можно лететь спокойно. Он сам следит за самолетом: ни пылинки, ни одного неисправного контакта.

Он не обманывал. Мотор заработал сразу. Мора покатил по взлетной полосе, с удовольствием прислушался в шуму двигателей, а затем взлетел, устремившись в небо.

Он летал в течение часа, приближаясь к городу, но не пролетал над ним. Воздух был сказочно прозрачен. Мора вспоминал, какие мысли овладели им, когда он впервые сам сел за штурвал: убежать, исчезнуть, раствориться в этом покое, в этой голубой пыли...

Затем Мора предстояло неприятное дело - идти к следователю Дельмесу. Он пришел к нему полный сил. Дельмес встретил его отчужднно, перенеся на инспектора ту злобу, которую таил против комиссара. Он тут же сказал: Клод утверждала, что делала инспектору подарки.

- Совершенно верно, - подтвердил Мора.

Дельмеса, казалось, удивила эта откровенность.

- Значит, вы признаете?

- Я даже покажу вам один подарок.

Он задрал ногу на стол следователя, который такого усердия не требовал.

- Эти ботинки из крокодиловой кожи, - любезно произнес Мора.

Инспектор надевал их редко и никогда на службу. Но, поскольку знал, что следователь задаст ему вопрос на эту тему, он решил сэкономить время.

- Довольно, - резко сказал Дельмес.

Мора убрал ногу с письменного стола.

- Что вы получили, кроме этого? - спросил следователь.

- Два галстука, кажется, и шейный платок.

- Почему вдруг эти подарки?

- За услуги, которые я ей оказывал.

Дельмес сухо попросил Мора "уточнить".

- Клод угрожали мелкие рэкетиры. Я задал им небольшую трепку, и они успокоились.

- Вы составили рапорт?

- Нет.

- Однако это была явная попытка шантажа.

- По всей видимости.

- Ваш долг был составить акт, а не выступать посредником.

Мора не возражал. Он слушал краем уха.

- Отвечайте мне.

- У меня не было никаких доказательств.

- Вы должны были их получить.

- То есть устроить ловушку?

- Да.

Мора улыбнулся.

- Год назад один мой коллега поступил таким образом. Адвокаты подсудимых доказали, что речь шла о провокации. Тех оправдали, а полицейский едва избежал порицания.

Он добавил весьма любезно:

- Случается, что судьи больше слушают адвокатов, чем полицейских.

Дельмес не хотел с этим согласиться.

- Слушают того, кто лучше делает свое дело, - сказал он.

- Вы совершенно правы, - произнес Мора.

Он подписал протокол без малейших пререканий. Дельмес успокоился, признав, что вина Мора гораздо менее серьезна, чем Вержа, и, возможно, здесь не будут применены судебные санкции. Этим займется Дисциплинарный совет. Мора поблагодарил следователя с невозможно ханжеским видом.

* * *

В тот же день Сильвена урегулировала свои дела. Она вернулась из Женевы довольная, выполнив все, что ей было поручено. Когда появился администратор компании, от которой она зависела, Сильвена была в боевой форме. В свои шестьдесят лет Робер Галон одевался как юный пижон. На этот раз он был в бархатном костюме небесно-голубого цвета и чуть более темной спортивной рубашке. Его сопровождала Жизель, девица, которая страстно желала занять место Сильвены. Сильвена угостила их виски в небольшой комнате, служившей ей кабинетом.

- За мой счет, - уточнила она.

Галон не стал возражать. Он очень злился на Сильвену за то, что она ни разу не проявила к нему ни малейшего внимания. Он заявил, что наступил момент поговорить серьезно. Сильвена прервала его.

- Чтобы мы как следует поняли друг друга, - сказала она, - я выскажу все, что думаю о вас.

Сильвена сделала это в изысканных выражениях. Личность Робера Галона, его нравственность, его любовные привычки или, по крайней мере то, что предполагала о них Сильвена, были описаны словами, каждое из которых заставляло подскакивать шестидесятилетнего красавчика. Жизель внимательно слушала: она не все понимала.

- Теперь можно поговорить о делах, - сказала Сильвена.

Робер Галон заметил, что теперь, как ему кажется, в этом нет необходимости. Сильвена согласилась.

- Эта девушка заменит вас, - сказал Галон.

- Эта начинающая проститутка, - поправила его Сильвена.

На этот раз Жизель поняла. Она оскорбилась. Робер Галон ее успокоил.

- У тебя получится так же хорошо, как у нее.

- Я предпочитаю этого не видеть, - произнесла Сильвена.

- С сегодняшнего вечера она приступает к своим обязанностям, - сказал Робер Галон. - Я даже не прошу вас вводить ее в курс дела. Я сделаю это сам.

- Жаль, что меня при этом не будет.

Все же ей было немного грустно. Среди клиентов у нее были друзья, которых она любила. Она хорошо вела дело, а через полгода здесь все придет в упадок. К счастью, она будет далеко.

Сильвена встала, попрощалась с Робером Галоном, склонившим голову с видом оскорбленного величия, помахала пальцами Жизели, которая отвела взгляд. Затем она простилась со служащими, которые сделали вывод, что им тоже пора подыскивать новое место.

* * *

Разрешение на свидание, которое Мора предъявил надзирателю, было фальшивым, но выглядело как настоящее. Его достали из загашников полиции, где было несколько пустых бланков на случай, если потребуется допросить заключенного так, чтобы никто об этом не знал.

Впрочем, надзиратель знал Мора. Он едва взглянул на бумажку и даже выразил сожаление, что среди его подопечных находится и комиссар. Он отвел Мора в приемную. Через несколько секунд появился Вержа. У него было розовое отдохнувшее лицо.

- Все идет как по маслу, - начал Мора. - Я разговаривал с Сильвеной по телефону. Она вернулась из Швейцарии и рассталась со своим боссом.

Он поведал о своей беседе со следователем. Даже если ему грозит только Дисциплинарный совет, у него есть все шансы оставаться всю жизнь инспектором. Следовательно, ни цветов, ни сожалений. Он подготавливал арест того левака. И здесь будет все в порядке.

- Ты должен заняться Вентури, - сказал Вержа.

Мора согласился с воодушевлением: он не любил корсиканца.

- Ты вступишь с ним в контакт. Скажешь ему, что хочешь видеть его после того, как он проведет операцию, и до того, как он отдаст деньги Адьже.

- А если он меня пошлет подальше?

- Ты ему мило скажешь, что предупредишь свое начальство о том, что готовится.

- Этим я разоблачу вас!

- Нет. Альже отменит операцию и не скажет ни слова. Или же - и я думаю, что произойдет именно так - он прикажет Вентури согласиться. Но ты подвергнешься большой опасности. И я тоже, поскольку буду вместе с тобой. Вентури получит указание нас прикончить, но не сумеет этого сделать, потому что мы будем настороже и потому что мы умнее.

Мора удивился: не превратила ли тюрьма просто хорошего полицейского в ясновидящего? Вержа расхохотался: просто-напросто он знает Альже и положение вещей.

- Он сейчас воображает, что меня обманули как ребенка. Я в тюрьме, и он думает, что все деньги достанутся ему и его компаньону, имя которого я когда- нибудь узнаю. Его взяли за горло. Когда Вентури доложит ему, что ты хочешь его видеть, Альже не будет колебаться ни секунды: ты должен исчезнуть, поскольку ты единственный свидетель и мой помощник. Так как он знает к тому же о твоих плохих отношениях с правосудием, то посчитает, что не станут поднимать всех на ноги, чтобы отомстить за тебя. То же рассуждение годится и в отношении меня.