- И здесь мы не свободные, - грустно улыбнулась. - Там нам хотели вырезать мозги, а здесь режут души.
- Ничего, мы ещё потрепыхаемся, - обнимаю за плечи. - Я тебя люблю.
- Мне надо идти принимать роды.
- Роды подождут, - и целую ту, которая спасла меня от лоботомии. - На струнах чувств нужно все время играть новые мелодии, - и целую-целую-целую родное лицо. - Сегодня вечером мы идем на мою работу.
- Ты все-таки хочешь маленький домик?
- Я хочу тебя...
И мы оба начинаем плавиться в янтарном солнечном свете любви, превращаясь в плазменную подвижную массу, чтобы после взорваться в оргазме вечного счастья.
... Вечером мы отправились в ресторан, где мне предложили работу тапером. Дело в том, что старый пианист по прозвищу Гоу решил пойти на пенсию. То есть он заработал на маленький домик с палисадником и ему захотелось пожить для души. И я должен был занять его место.
В ресторане бушевала стихия праздника. По залу летали воздушные шары, пенилось шампанское и лоснились щеки.
- Великая жратва, - поморщилась моя любимая.
- Как говорится: по барабану и палочки, - примирительно проговорил я. - Люди отдыхают.
- Отдыхают? - передернула плечами.
- Сейчас будет выступать великий Гоу, - сказал я и захлопал в ладони: к роялю спешил упитанный и чуть притомленный мужчина, похожий на бюргера.
Он поклонился публике, сел за белый рояль.
Полонез! Маэстро играл шопеновский полонез, и без всяких сомнений, его руками водило по клавишам Божественное провидение. Потом раздался последний аккорд - и публика забушевала:
- Гоу-Гоу-Гоу!
Маэстро, сдержанно поклонившись, удалился за кулисы.
А между столиками шел вальяжный Хозяин ресторана. Одет был во всем белом. Более того, Хозяин был альбиносом и его алебастровые глаза таили зашифрованную опасность.
- Ну-с, друзья мои! Как наш праздник! - наступал, потом сел за столик, по-хозяйски осмотрел Анну. - Вы прелестны.
- Спасибо, - улыбнулась любимая.
- Как вам мой великий Гоу? - спросил Хозяин. - Я всегда чувствую великих. Я открываю звезды и новые миры, - похлопал меня по плечу. Догадываешься, о ком речь?
- Трудно догадаться, - неприятно хихикнул я.
- Публика любит музыку... - начал было разглагольствовать Хозяин.
Анна прервала его:
- Во время приема пищи, - и поправилась. - Во времена приема пищи.
- Что? - обиженно вскричал Хозяин. - Между прочим, музыка - это шум, который дорого стоит, - полномочным взглядом обвел свой ресторан. - За все надо платить, господа! - Указал на жующую публику. - На сытый желудок всякий музыку любит! - И снова хлопнул меня по плечу. - И вашему брату сладкий кусок достается, не так ли?
Я неопределенно пожал плечами и спросил:
- Можно встретиться с великим Гоу?
- А почему бы и нет, - оживился мой работодатель. - Хотя могу откровенно сказать: невыносимый характер. Фантазии всякие, - выразительно покрутил пальцем у виска.
- Любопытно, - сказал я на это. - Кто слишком высоко взял, тот не закончит песню.
- Вот именно, - фыркнул Хозяин. - Или закончит фальцетом. - И сделал широкий жест в сторону кулис. - Прошу!
За кулисами наблюдался привычный мир балагана, непостоянства, декламаций и нахальства. Сновали нагие девушки варьете. Тайком курила старая клоунская чета. На декорациях спал молодой художник-гей. Капризничал тенор.
У дверей гримерной мы остановились. Хозяин постучал в косяк:
- Гоу! - и открыл дверь.
Гримерная была буквально завалена цветами. Казалось, что слой цветочной массы, как сено, покрывал весь пол. У столика сидел уставший бюргер. Увидев нас в зеркалах, он плаксиво вскричал:
- Ну вот!.. Сколько просить: без стука не входить!
- Мы стучали, - заметила Анна.
- Стучать тоже надо уметь, милая моя, - сказал старый тапер со значением. - У нас общество людей, умеющих стучать. А о душе мало кто думает.
- Не умничай, Гоу, - вмешался Хозяин. - Ты же знаешь, я не люблю этого.
- Он не любит! - взвился великий Гоу. - Да, ты кто такой! Ты - червяк передо мной! Я из ничего создаю что-то, то есть музыку! А ты?
- А я создаю тебя, - рявкнул Хозяин. - Но ты мне осточертел! Пошел вон!.. Думаешь, тебя некем заменить - ошибаешься, - указал на меня. - Я из него сделаю звезду! Он будет у меня гвоздем программы! Гвоздем сезона!
- Я не хочу быть гвоздем программы, - промямлил я. - И сезона тоже.
- Почему это? - вскинулся Хозяин.
- Потому, что и гвоздь сезона бывает ржавым.
Через несколько дней я лежал в комнате и смотрел в потолок. Я подписал контракт на работу в ресторане, несмотря на то, что не хотел его подписывать. Так получилось, что подписал, и теперь лежал в комнате с больной душой и думал о чем-то своем. Потом появилась Анна, она была в вечернем платье:
- В чем дело, любимый? - удивилась. - Мы уже опаздываем.
- Куда?
- Прекрати издеваться, - погрозила пальцем. - Твой фрак готов, маэстро Хоу!
- Хоу - собачья кличка, - сказал я. - Мы теряем души и нас называют, как собак.
- Прекрати, - топнула ногой Анна. - Надо было раньше думать.
- Я вот и думаю: не послать ли к черту этого Хозяина, этот город, этот мир... - Почему ты это хочешь сделать?
- Скучно так жить, родная, - признался я. - Жить без души.
- А без мозгов весело? - заплакала.
- Не плачь, - поцеловал теплую отмель её глазниц. - Великие платят за искусство жизнью, маленькие зарабатывают на жизнь.
... И я играл - я был мертвый, но я играл, как живой. Играл нечто вульгарное. Меня объявили гвоздем сезона и я бил по клавишам со всей ненавистью, на которую только был способен. И пот слепил мне глаза. Или это были слезы? Не знаю. Я знал лишь одно, пока я играю, я живу. Когда музыка закончится, моя душа уплывет в небесный океан, потому, что души гениев не хотят жить в грудных клетках маленьких людей.
Через несколько дней или, быть может, лет я бродил по парку. Там были деревья, они были чужие, но тоже ветвями петляли в небо.
Потом увидел автомобиль - это было хромированное чудо с белым кожаным верхом. Полудрагоценный реликт катил за мной. На его заднем сидение возлежал Хозяин и пил из бутылки молоко. Я приблизился к авто и спросил недружелюбно:
- Ну? Чем могу служить?
- Прелестно, - хохотнул Хозяин. - Я несу убытки из-за вас, молодой человек, а вы меня ещё спрашиваете?
