Можно предусмотреть все на свете, а вот девичий фокус угадать...
- Не пойду я никуда, - вредничала сестра, услышав мое требование немедленно переместиться в пространстве, - у нас праздник.
"Какой ещё к чертовой матери праздник?!" - примерно так рявкнул я и утопил педаль газа до заасфальтированного тела планеты, ухающей в безднах вакуумного космоса. И какой ответ получил?
- День рождения у Васи.
День рождения с песенкой Happy... и танцами на окровавленных досках?
- У какого еще, - заорал, - Васи?
- У друга Степы.
У меня не было слов, вернее они были, но внеземного происхождения. Однако, выяснив, что "друзей" полный дом - дюжина, я успокоился.
- Из квартиры никого не выпускать, - выдвинул требование. - И можно шуметь.
Сестренка призналась, что именно этим они и занимаются: я услышал в трубке гул музыкального прибоя, и перевел дух.
Хорошо, что моя рука переврала номер телефона Александры Федоровны. Или я, думая о вечном космосе, машинально натыкал знакомые с детства цифры. Какая теперь разница? Главное, обстановка находится под контролем? Под контролем ли?
Когда мой полет завершился под деревьями, мокрые листья которых от света ночных фонарей казались вырезанными из жести, то, повинуясь внутреннему чувству, остановил свое движение.
Есть в диверсионной выучке такое понятие, как "гоп-стоп". Это не значит, что боец превращается в истукана. Отнюдь. Первая задача: сделав паузу от минуты до вечности, определить зону, откуда исходит наивысшая угроза. Вторая задача: предпринять соответствующие меры к её устранению.
Оставив машину на соседней улочке под деревьями, я превратился в человека, на плечи которого ночь накинула непрозрачную сеть дождя.
Такая погода благоприятна для наблюдения за теми, кто сам ведет наблюдение. Особенно, если слежка доверена дилетантам. Я сразу отметил "Вольво" цвета новобрачных облаков; что за инородное тело в моем родном дворике? В машине находились двое - оттиск их силуэтов на стекле напоминал о призрачном мире теней. Соглядатаи, сидя в кожаном салоне, как в партере, развлекались тем, что с помощью полевых биноклей отсматривали очередной спектакль под названием "Васин день рождения". Наша квартирка, находясь на третьем этаже, окнами выходила во дворик и была удобна в роли периферийного театрального подмостка. Весь мир театр, а люди в нем актеры, не так ли? Интересно, какую роль исполнял я в настоящей постановке?
В освещенных окнах мелькали ломкие тени марионеток - шум дождя глушился музыкальными аккордами, рвущимися из открытых форточек. Казалось, дождь сечет бабочек, сотканных из света и модных мелодий.
Убедившись, что двое в "Вольво" увлечены именно происходящим в нашей квартире, принимаю решение действовать. В соседнем магазинчике два ханурика жуют бездушную тарань, народный ячменный напиток для них, как мечта о воде в барханах пустыни. И тут является конкретная мессия в моем лице: мужики, есть дело на ящик пива. Какое такое дело, командир? Буржуям врезать по сусалам, и поясняю, что надо сделать на благо обществу. А чё, бацнем, в натуре, - люмпенский дух сильнее непогоды.
Психологический этюд для дураков удается. Что чувствует тот, кто считает себя хозяином положения, когда на лобовое стекло его авто падает метеорит народного гнева, то бишь булыжник - орудие пролетариата. Правильно, он его не замечает, хотя по стеклу гуляют разводы трещин, похожие на куртуазный чмок Горгоны. Но когда из дождливой смуры вываливается пьяная в лоскуты рыль и опускает металлический брус на паркетный капот...
Справедливый гнев катапультировал пассажира из скорлупы авто. Человек был мелок, суетен и удобен для ликвидации. Резкий удар по открытым шейным позвоночкам прекратил полет тулова над слякотью будней. Враг хлюпнул ниц, точно поскользнулся. Все эти народные игры в летнем ночном дожде проистекали скоро.
Потом я энергично оккупировал салон "Вольво". По причине простой: хотел провести беседу с тем, кто уже отдыхал за рулем - профилактический удар спецназовской бутсы в голову удобен для диалога по душам, верно? Пока водитель приходил в себя, я бросил его подельника в багажник, чтобы тот своей неживой наружностью не испортил новое утро моим милым соседям.
- Жить хочешь? - задал лишний вопрос тому, кто этого хотел, если судить по неприятному запаху, исходящему от тела, придушенного страхом и веревками. Я заметил, что в подобных случаях у смертника возникает странный запах - запах чеснока, преющего в мокром тепле. - Тогда отвечай, хач, как на духу.
Вопросы были примитивны: кто, зачем и где? И хотя они были просты, но вызвали приступ дурноты у моего нового друга из ближнего зарубежья. Он заныл от ужаса и бессилия. Его щетинистое лицо покрылось потом. Белки закатились под веки, словно от наркотической передозировки. Неприятное зрелище - пришлось нанести отрезвляющий удар в челюсть.
- Кто ты? - повторил вопрос.
- Беннат я.
Я догадался, что это имя, но меня интересовало не оно. О чем я и сказал, подтвердив слова новым ударом. Строптивец наконец понял, что нужно говорить правду и ничего, кроме нее. И что же я узнал? Практически ничего: Беннат и Юннус (в багажнике) выполняли просьбу земляка Местана-оглы, который якобы попросил следить за квартирой в этом панельном доме.
- За кем следить? - уточнил.
- За должны-ы-ком, да, - хныкал кровью южанин, - Местан-оглы так сказал.
- Долги надо отдавать, - назидательно проговорил, интересуясь, где мне найти того оглы, кому я что-то должен. - И обшарил карманы, чтобы наткнуться на две фотографии именно с моей привлекательной жиголовской физиономией. - Верным идем путем, товарищ. - И повторил вопрос о местонахождении того оглы, кому я что-то должен.
- Нэ знаю я, - заныл Беннат. - Меня убу-у-ут.
- Выбирай: они потом, - сказал я, - или я сейчас.
- Нэ знаю я...
Я умею быть терпеливым, если того требуют обстоятельства, но когда моим доверием злоупотребляют... Накинув самодельную петлю из шланга на чужое горло, я с помощью отвертки принялся накручивать резину - удобное орудие для несговорчивых. И с каждым оборотом чесночный запах смерти усиливался.
- Ды-ы-ы, - вывалившийся язык был похож на галстучный стилячий хвостик.
