- Чегось она два дня не выходила, - признался дядя Степа. - Хучь дамочка активно-ебл... вая, что тот пропеллер.

- Отдыхает пропеллер, - ответил я с неприятным предчувствием беды.

Нас встретила бронированная дверь и мертвая тишина за ней; кажется, нас не ждали?

Умелец Цукор без проблем вскрыл отмычками замок. Я оставил желающих познакомиться с хозяйкой поближе на лестничной клетке, а сам проник в сумеречную прихожую. В ней плавал знакомый мне запашок смерти. На кухне пело радио: труляля-труляля-труляля.

В гостиной работал телевизор, по его экрану прыгали маленькие и смешные человечки из мультфильма, покрикивали тонкими голосками. Стены были облеплены коврами, и на полу лежало огромное ковровое покрытие с цветочными узорами. На столе стояла бутылка шампанского и два фужера. По центру искрилась серебряным дождиком маленькая искусственная елочка. В лесу родилась елочка, в лесу она жила?

Дверь в будуар была приоткрыта - оттуда теплился свет ночника. Если бы не трупный запах, то можно было решить, что хозяйка прилегла на минутку.

Спальня в багровых тонах напоминала птичье гнездо - подушки-подушечки в рюшечках; сама кровать была огромна, как аэродром Внуково-II. И зеркала на потолке и стенах.

Госпожа Литвяк в воздушном пеньюаре, казалось, утонула в этом странном багровом зазеркалье. Благодушную картину воспарения портила резаная рана, нанесенная умелой рукой: от уха до уха. Да черная кровь, вытекшая из неживого организма, точно из бурдюка.

Осмотрелся - признаков ограбления не наблюдалось. На столике гвардейскими рядами маршировали флакончики духов. И даже этот парфюмерный отдел на дому не мог перебить запах смерти.

Кто-то нас опередил. Не наши ли незнакомые друзья с Казанского вокзала? Почерк ножа больно исламский, если можно так выразиться. Или кто-то работает под чечей? Одно ясно - жертва хорошо была знакома с убийцей и даже более того резвилась с ним, как на солнечной полянке овечка с волком...

Да, мой скорый пробег по лабиринту закончился закономерным тупиком. Надеялся, что меня ждет радушный и радостный прием? А на десерт - в качестве желе исчерпывающая информация, меня интересующая.

Я выбрался из проклятой квартиры. Группа проявила интерес, мол, как там зазноба, не скучает, может порадует коллектив своей анально-орально-вагинальной любовью?

Пришлось честно признаться о состоянии зазнобы, что привело коллектив в смятение. Все скатились по лестнице вниз, словно за ними гнался признак убиенной гражданки в развивающемся, как знамя любви, воздушном пеньюаре.

Я напугал дядю Степу вестью о безвременно постигшем нас горе. Он занервничал и хотел вызывать представителей, как он выразился, внутренних органов. Я его успокоил стодолларовой купюрой.

- Дядя Степа, - сказал я. - Через пять минут, как мы того...

- Чего того?

- Сгинем в ночи

- Так день же?

- Тем более.

- А это не вы, сынки?

- Обижаешь. Баба - это святое.

- Ну да, ну да... - И спохватился. - Какое там святое?.. Стервь на стерве. Мужик для них, что кошель. Вывернут и выкинут, иродово отродье.

Я прервал жертву женских ласок и чар: чужой какой не ходил в его бдение?

- Чужой-чужой, так вроде все свои, - окончательно растерялся дядя Степа. - А что я товарищам из органов скажу: почему вызвал?

- Проявил бдительность: во-о-он, корреспонденция забила ящик почтовый и вообще: третий день не выходила в свет... Непорядок.

- Эт`точно, - согласился, рассматривая полученную ассигнацию. - Не фальшивая?

Я рассмеялся: ну с таким жилистым и жизнелюбивым народцем мы не пропадем. И на этой веселой ноте при минорных обстоятельствах мы расстались.

События раскручиваются пока самым банальным образом: кто-то ищет и не находит, а если находит, то трупы, не способные на доверительный и обстоятельный разговор.

На войне все просто: враг отмечает себя и даже считает за честь носить знак отличия. Здесь - противника нет, и он всюду. Он невидим и размыт. Он превращен в бесплотный призрак. Его можно чувствовать, но нельзя прирезать, придушить или пристрелить.

Охота за призраками бесполезна. Нужно самому превратиться в фантом. В тень. И мне ничего не остается делать, как обратиться за помощью к Чеченцу. И он мне поможет.

Вечером был потревожен телефонным звонком из общества любителей экзотики "Красная стрела". Господин Арсений поинтересовался моим самочувствием и ходом нашего любительского расследования.

- Работаем, - буркнул я.

- Веселее, товарищи, веселее, - засмеялся мой собеседник. - Проявите смекалку и находчивость. Литвяк - пустышка. Проверено: мин нет, в смысле дискеты.

- Это вы ее?

- Зачем же? Мы женщин любим... разнообразно...

- Тогда кто?

- Кто ищет, тот всегда найдет.

- И это все?

- Нет, спешу сообщить: время нас прессует.

- То есть?

- Неделя у тебя, мой дорогой Чеченец, - ответил краснострелочник. Увы, ситуация меняется и не в лучшую для всех нас сторону.

- А если?..

- Ищи-ищи. В этом диске, родной, твоя жизнь, как у Кощея в игле.

- Благодарю. Вы меня необыкновенно взбодрили, - признался я. - А можно вопрос?

- Смотря какой?

- Что с теми двоими, которые там в клетке... были?..

- Догадайся с одной мелодии, - хекнул мой собеседник. - Ты ведь умненький да разумненький?

- Не знаю, - ответил я.

Что и говорить: начало нового года случился ухарский - два трупа женского пола, ночная встреча в казематах подозрительного союза "Красная стрела", их пока добродушный прессинг по телефону, невнятная беседа с господином Грымзовым и много вопросов, не имеющих пока ответа.

Хорошо, что мне хватило ума взять под контроль дядю Грымза. И это принесло определенный результат. Если появление очередных трупов, можно назвать так.

После известия о гибели подельщицы господин Грымзов заметно занервничал. Судя по его хаотичным телодвижениям, он решил покинуть любимую родину. И понять такое желание можно - стужа и снег, головорезы за каждым сугробом, чудовищные налоги на прибыль, танкисты на бронированных монстрах, постоянно прибывающие на личную заправку к универсаму "Товары для населения".

Лучше в бунгало на островках Кариба, где штормит океан, цветут кипарисы и шоколадные папуасочками с шоколадными попками и кокосками сутками пляшут "еньку-леньку".