- В Шереметьево, - последовал ответ.
И я понял, что моего друга детства хотят вывести из страны, как антиквариатные иконы ХYIII века. Или как бесценное произведение искусства XIX века. Или как корону Российской империи XX века.
Гул самолетов встречал нас, людей ХХI века. Крылатые лайнеры с проблесковыми сигналами взмывали в ночное небо, осветленное прожекторами. Мощная стеклянно-бетонная коробка аэропорта пылала огнями, как в океане остров, поставленный на службу мировому игровому бизнесу. Вот куда надо было бы нам попасть с Илюшей - мы бы там под кипарисами развернулись в своем пролетарско-аутистическом марше.
Между тем финальная сцена нашей истории приближалась.
И я был уверен: эта сцена ошеломит заинтересованную публику своей неожиданной развязкой. Хотя, по сути, все действующие лица были заинтересованы только в одном: завладеть аутистом, как футболисты мечтают владеть Кубком мира.
Что там говорить, все хороши, в том числе и я, покорный слуга денежного Мешка. Раб капиталистической Мамоны. Невольник МСБС. И мне стыдно в этом признаваться, но факт вопиют! Ох, как вопиют!
Однако нашлась та, которая всех... понятно что. Сказал бы тверже, да культура, повторю, речи не позволяет.
Словом, она, умная и коварная, сделала всех. Вернее, могла сделать всех. Не учла одного - менхантера. "Охотник на людей" работал хорошо, и теперь его боевые коллеги завершат эту работу. И я буду свидетелем акции под названием "Аутист".
Находясь в джипе, мы с Александром наблюдали за парадным входом аэропорта. Я нервничал: не упустим ли плутов за пределы нашей любимой родины? Господин Стахов посмеивался: все под контролем, товарищ.
- Никого не видно, из наших-то? - недоумевал я.
- Ага. Будут стоять с табличками: "Мы - из ФСБ". - И предупредил, чтобы я сидел, как памятник. - Твоих подвигов нам больше не надо.
- А жаль, - вредничал я.
Потом увидел: спортивное "пежо". Оно было ало, мило и мощно. Эх "пежо-пежо", почему ты не мое!
Припарковав машину на стоянке, девушка Мая не спеша переместилась к дверям аэропорта. Выглядела великолепно: черный хлопчатобумажный костюм от Армани, рдяные перчатки из нильского крокодила и такие же туфли. Была похожа на принцессу из сказки. Оставалось лишь ждать, чтобы узнать, какая это сказка: страшная или добрая?
- Красивая девочка, - заметил г-н Стахов.
- Она, - напомнил, - замужем.
- Я знаю, - молвил "охотник". - Но супруга не любит. Ох, не любит.
- Откуда знаешь... знаете?
- Я все знаю.
- А кому сейчас легко, - не хотел говорить на эту тему.
- Ты ей симпатичен, - ухмыльнулся менхантер. - Как рабоче-крестьянский миллионер.
- Был миллионер, да весь вышел, - ответил. - Ничего мне не надо. Отдайте Илюшу, и я буду счастлив.
- Пожалуйста, - указывает на эстакаду, ведущую к аэропорту.
И я вижу длинный "Линкольн" цвета цветущей японской вишни. Он катит так кичливо, что сразу понятно - едут хозяева жизни. А вся остальная дворовой срань - на колени.
Потом вижу: водитель-халдей подобострастно открывает дверцу лимузина и... г-н Михаил Брувер. Он во фраке, он форсист, он весел и беспечен. Его избитое лицо в румянах, и оттого Миша похож на циркового буффона.
Он подает руку и перед миром предстает... Лира Владимировна Брувер. Она маленькая, сухонькая, изящная. На змеиной головке - шляпка, как знак траура по безвременно ушедшему супругу.
После неё появляется молодой человек атлетического сложения. Он суров, сдержан и знает свои трудовые обязательства. Тянет за собой... Илью. Аутист вял, как овощ, но приодет во фрак, как граф.
Его появление производит впечатление на нас с Маей. Я дергаюсь и рвусь бежать выручать друга детства. К счастью, мне этого не дают делать. А Мая смотрит на аутиста, как на Йехуа, то бишь Снежного человека. И я прекрасно понимаю её чувства: хотела клепать с его помощью дурковые бабки, а любимая бабулька увозит чудо-юдо с собой в райскую Швейцарию.
Шок у внучки продолжается всего несколько секунд, потом я вижу... кобру. Так мне кажется: милая и красивая девушка вдруг меняется, и теперь это свирепое, напористое и гибкое существо, готовое нанести смертельный удар.
- Кобра, - невольно говорю я.
- М-да, - понимает меня Александр. - Две кобры.
И мы продолжаем наблюдать за семейным раздраем. Мая выговариваеет нечто злое любимой бабушке. Та, суровея, выслушивает любимую внучку, потом неожиданно наносит той пощечину ловко гнущейся ручкой в черной лайковой перчатке. Старая кобра оказывается более опытнее молодой.
Но этот взмах, словно послужил сигналом для заверешения акции "Аутист". У лимузина возникли серьезные люди в штатском, настолько серьезные, что любое сопротивление было бессмысленным. Через несколько мгновений все было закончено. Я только успел заметить перекошенное от бессильной вселенской злобы старческое личико мастерицы интриги.
Да-да, Лира Владимировна Брувер, по прозвищу "Кобра", оказалась именно той главной движущейся силой в нашей истории с миллионом долларов. Кто бы мог подумать, что эта милая малозаметная старушка явится мозговым центром всех криминальных акций, направленных против меня и моих друзей.
Ее супруг Исаак Исаакович Брувер был лишь жалким исполнителем её воли. Когда он устал и запаниковал, то его просто зацинковали. Уничтожили по приказу любимой супруги.
Когда Мая проявила самостоятельность и выручила меня из лап ментовской хунты, любимая её бабуля так осерчала, что совершила главную ошибку решила подорвать господина Крутоверцера, основного, как посчитала, конкурента. Как говорится, получите тротиловый привет от "Мосдорстроя"!
Да, на старуху бывает проруха. Контора взяла в производство дело о попытке покушения на государственное лицо при исполнении им служебных обязанностей.
Высокопоставленная дама Е., жена мужа своего и подружка нашей Лиры Владимировны, предупредила её о том, что служба безопасности заинтересовалась товаркой.
Госпожа Брувер поняла, что пахнет жареным. И надо торопиться убыть из страны несбывшихся надежд. Идея о том, что аутист может стать гарантией её безбедного существования в швейцарских Альпах, настолько овладело старушкой, что она не пожалела любимого племянника, бросив того в подвал санатория, где его и выручил доверчивый лопушок Славчик Мукомольников.
