- Или налево?

- Направо-направо. Да-с.

Я посмеялся: такое впечатление, что время здесь остановилось, как мифический краснопузый бронепоезд на запасном пути. Не хватает аллюром скачущей конницы с Василием Ивановичем Чапаевым впереди на белой кобыле по прозвищу Ибаррури, и картинка героического прошлого будет полная.

Пропылив по вышеупомянутым улочкам, нахожу на металлическом заборе цифру - 54. Драндулетик тыкается в ворота, издавая с устатку хрипучие звуки: открывайте сразу, засранцы такие и засранцы сякие!

- Ну я это! Я! - ору. - Васька, сколько можно издеваться? - Отмахиваю кепи. - Он тут бабаем бабаит, а меня бьют! - Выражаюсь куда точнее и народнее, обращаясь в сторону видеокамеры слежения. - Открывайте, еть` вашу мать, поанцы! Я "гостиниц" привез!

Наконец, признан за своего - тяжелые ворота дачной крепости медленно раскрываются. "Москвичок" закатывает в просторный дворик, покрытый асфальтом, тормозит у знакомого мне серебристого БМВ и двух боевых джипов c тонированными стеклами. Поздравляю "дед", доехали-таки!

В старых рослых соснах французит современный кирпичный дом-замок с башенками и балкончиками, похожий на бургунское игристое шампанское. На крыше легко-дамской панамкой замечается телевизионная тарелка. У ворот гуляют два бойца в спортивных костюмах, в их руках АКМ, тоже мне хорошо знакомые. Прикладами. А по дальней дорожке вальяжной походочкой сукиного кота приближается Вася. И ещё улыбается самодовольной улыбочкой!

- Славчик, ты красавчик, - разбрасывает лапы для объятия. - Что с личиком твоим?

- И ты ещё спрашиваешь, паразит? - взвываю от возмущения. - Игрок херов?

- Все под контролем, дорогой мой человек, - успокаивает, не забывая улыбаться улыбкой успешного плейбоя.

- Под контролем? Ты контролируешь, а бьют меня, - разумеется, моя речь снова куда экспрессивнее. - Что за игры патриотов?

- Ну, прости, - обнимает за плечи. - Мы хотели вскрыть ситуацию, как нарыв?

- Какую ещё ситуацию?

- Вокруг Илюхи, помнишь?

- Мне бы не помнить, - хныкаю. - Весь мой двор в трупах. Ваша работа?

- Поговорим после, - толкает в спину. - Переведи дух. В баньку сходим.

- В баньку? - злюсь. - А как Илюша-то? - спрашиваю. - Где он? Черт вас всех возьми!

Мой приятель заметно мрачнеет и признается, что с нашим товарищем не все в порядке. Хотя какой может быть порядок у сумасшедшего, не так ли?

- Что такое?

- Припадки у него начались, - морщится Вася, - орет, все бьет и почти ничего не жрет. Типа бунта, да?

- Типа бунта? - переспрашиваю. - Ну, вы козлы, ребята, - режу правду. - Нельзя ему менять обстановку и общаться с незнакомыми.

- Меня-то он знает? - удивляется мой спутник.

- А ты его понимаешь?

Вопрос остается без ответа, и я требую, чтобы меня срочно отвели к аутисту. Надеялся, что ситуация прояснится, а все наоборот усложняется. Если Илюша совсем плох на голову, то наши игрища в миллион можно заканчивать. И хер с ним, этим милитаристическим миллионом, от которого одно лихо. Будем жить тырновским огородом и моим честным трудом на плодово-овощной базе имени Клары Цеткин.

Обстановка буржуйского дома-замка напоминает музейную: эксклюзивная мебель, картины на стенах, напольные вазы в полный человеческий рост, зимний сад с реликтовыми деревцами из хоккуистой Японии. (Хокку - это стихи в несколько строчек, очень красивые, например: "Если в саду посадить звезду - вырастет небо").

Я невольно интересуюсь: кто у нас любитель такой поэтической, скажем так, жизни? Василий называет фамилию знаменитого в прошлом боксера N., чемпиона мира в среднем весе, а ныне почетного гражданина города Долгопрудный.

- Понятно, - говорю, - типа папы местных пацанов?

- Типа, - недовольно бурчит Василий. - Меня окружают только уважаемые люди.

- И Галаев тоже уважаемый? - спрашиваю. - Не от большого ли почтения его нукеры хотели из меня отбивную слепить? Тебя искали, между прочим?

- Ишь как? - качает гиревой головой. - И что?

- Блядь! Можешь, толком объяснить, что происходит? - нервничаю. Почему бьют меня, а не тебя?

- Ты оказываешься не в том месте, - довольно смеется. - Не в то время.

У меня возникает желание вырвать ТТ из-за пояса и воплотить в жизнь свою светлую мечту грохнуть им по васиному лбу, чтобы обладатель этого бесхитростного, как полено, чела больше думал о других, чем о себе.

Не успеваю - поднявшись на второй этаж, подходим к двери, рядом с которой дежурит пасмурный малый в медицинском халате.

- Спит, - отвечает он на немой вопрос Василий.

- И пусть, - потирает руки тот. - Воскреснет, дай знать. А мы в баньку.

Я требую, чтобы мне дали глянуть мельком на аутиста: может, его уже донельзя замордовали? Г-н Сухой обижается: он, конечно, умом не блещет, однако не настолько, чтобы не понимать: Илюшу надо беречь, как розовую герань в горшке.

- Мы к нему со всем уважением, - признается, - а от него одни убытки.

Я настораживаюсь: о каких убытках речь, и догадываюсь:

- Васек, а не пытался ли ты играть с ним на бирже?

Друг ситный мнется, как барышня-крестьянка перед барином, возжелавшим неотложного соития на конюшне, потом признается:

- Ну, пытались.

- Е`вашу мать! - не выдерживаю всей этой галиматьи. - Плакал мой миллиончик! Как чувствовал! Разве так можно?

Что же выясняется? Пока я страдал физически, то есть, когда меня лупили все, кому не лень, господин Сухой решил самостоятельно ухватить за хвост птицу счастья сегодняшнего дня. И ничего умного не придумал, как взять у вора в законе Аслана Галаева в долг 1 миллион 500 тысяч виртуальной "зелени", и вместе с аутистом играть на бирже. Гарантия возврата капитала мой миллион и наш Илюша Шепотинник.

- Что? - не понял, остановившись. - Как это?

- Я был уверен в победе.

- Миллион заложил и ещё Илюху? - заорал я. - Идиот! Ты идиотее самого идиотского идиота! Проигрался в пух и прах! - захохотал я. - Теперь понятно, почему чукеры тебя искали? - И вспомнил. - Но били-то меня?

- Я твой должник, - скромничал товарищ. - Все будет нормально, родной, - успокаивал, но без энтузиазма.

- Нормально? Все под контролем? - бушевал я. - Наверное, кричал на Илью? - предположил. - Он и сломался, как игрушка.