Так же как Дзержинский, его заместитель в ВСНХ Владимиров, которого, кстати сказать, ненавидел Сталин, был очень правым коммунистом и характерной политической персоной на горизонте 1925 года -- периода самого расширенного НЭПа. Вследствие совершенно особых отношений с Владимировым я узнал от него многие крайне важные факты, в том числе о "напутствии", которое дал ему Ленин накануне второго удара паралича. Это напутствие свидетельствует, что Ленин, хотя он об этом не возглашал в своих публичных собраниях, тогда уже не верил в возможность близкого осуществления социализма в России.
9). Рассказывая об образовании "Освока" (особого совещания по воспроизводству основного капитала промышленности), я опровергаю общепринятую легенду, что практика планирования хозяйства есть дело большевистского творчества. Это абсолютно неверно. По признанию Ленина и Троцкого (но в печати о том ни слова), отцом советского планирования является антикоммунист проф. Гриневецкий, а первые проекты планирования созданы беспартийными экономистами (меньшевиками), инженерами, техниками, статистиками. Нужно, чтобы историки русской революции об этом знали, а не повторяли не соответствующие истине коммунистические уверения.
10). История идей оппозиции обычно составляется на основании данных, имеющихся в советской печати, и, сверх того, по мемуарам Троцкого, так как никаких других мемуаров больше нет. Этого совершенно недостаточно. К тому же Троцкий, защищая и прославляя самого себя, в своих мемуарах дает многому совершенно искаженное представление. Для понимания самой сути идей оппозиции необходимо знать то, что не публично и не в печати, а в интимных беседах мне довелось слышать от такого виднейшего лидера оппозиции, как Пятаков. В моих записках об этом я и сообщил.
11). В главе о Троцком я сообщил о его тайном свидании со Сталиным весною 1925 г., о котором и тот, и другой предпочли упорно молчать. Между ними в это время произошла сделка, в результате которой Троцкий, обольщенный обещаниями Сталина, написал письмо в редакцию "Большевика" (1925 г., No 16), в котором, опровергая самого себя, дал понять Политбюро, что отказывается от своих оппозиционных идей. Но Сталин, получив, что ему требовалось от Троцкого, его обманул и своих обещаний не выполнил. Поняв, что обманут, Троцкий снова кинулся в самую озлобленную оппозицию. Тот, кто не знает этого и подобных ему других фактов -- а их в печати нет -- подлинную историю оппозиции составить не может.
Приложение 6
Из письма Н. Седовой-Троцкой
в редакцию "Социалистического Вестника"
от 18 мая 1959 г.
В No 2-3 "Социалистического вестника" за 1959 г. помещена статья Н. Валентинова под заглавием "Дополнение к "Дневнику" Л. Троцкого". [...] 1). Валентинов говорит, что в 1925 г. "Троцкий, ссылаясь на необходимость лечить свою болезнь переменой климата, уехал из Москвы на Кавказ. И вот, [...] в один из приездов Троцкого с Кавказа, Сталин с ним встретился". Совершенно неправильно, будто лишь "ссылаясь на необходимость лечиться". Вскоре после гражданской войны он заболел колитом и перемежающейся лихорадкой, которые периодически давали себя чувствовать очень остро, сильно мешая его работоспособности. Его главный врач, профессор Краус (Берлин), советовал соблюдать в этих случаях полный покой. Поездка Л. Д. на Кавказ в 1925 г. была предпринята с целью освободиться от этого невыносимого болезненного состояния. 2). Никаких частных встреч со Сталиным в этот период, разумеется, не было, да и быть не могло. Это я заявляю с полной категоричностью. [... ] 3). Г. Валентинов пишет, что Сталин добивался переименования Царицына в Сталинград, но опасался, как бы Троцкий "не повредил каким-либо неприятным напоминанием или возражением". Поэтому Сталину нужно было "чем-то Троцкого подкупить", и Сталин обещал перевести Троцкого "на большой пост", а именно на председательство в ВСНХ. А потом, говорит Валентинов, Сталин обманул его. [... ] Как единомышленники Л. Д., так и он сам были и оставались
открытыми противниками переименования Царицына в Сталинград. Никакая перемена в их позиции никогда не имела места. [... ] Не было, конечно, "подкупа" со стороны Сталина; не было вообще соглашения с ним. [... ] 5). Валентинов возвращается к известному эпизоду с книгой Макса Истмана. [...] После выхода этой книги в свет Троцкий заявил в "Большевике", что Ленин не оставлял никакого завещания. Конечно, сообщая о завещании Истману, Л. Д. действовал вопреки интересам Сталина и его группы, т. е. вразрез с официальным курсом партии. Он добился, однако, того, что Завещание стало известно в Америке и Европе. Тогда высшие партийные органы потребовали от Л. Д. опровержения. Положение создалось очень тяжелое, но Л. Д. не мог уклониться. [... ]
Приложение 7
Из письма Валентинова Р. Абрамовичу от 15 июня 1958 г.
Очень прошу к посланному Вам очерку "Социализм в одной стране" сделать следующее важное дополнение. Я его сделал, но, отправляя очерк, позабыл подклеить к стр. 18-й. Я на этой странице привожу заявление Сталина о невозможности построения социализма в одной стране. О том, что оно восстановлено мною совершенно правильно, свидетельствует тот факт, что в таком же виде на него на XIV съезде ссылался Зиновьев, который заявил, что "подписывается под каждой строчкой" прежнего заявления Сталина о невозможности построения социализма в одной стране. Примечание к стр. 18 можно сделать в следующем виде:
Указывая, что построение социализма в одной стране невозможно, Зиновьев на XIV съезде партии (см. Стенографический отчет, стр. 430) привел, два раза его читая, то заявление Сталина, которое тот стремился спрятать и фальсифицировать. Прочитанные Зиновьевым строки подтверждают, что, не имея первого издания брошюры Сталина, мы все-таки с полной точностью восстановили то, что Сталин говорил и писал в апреле 1924 г.
Приложение 8
Из переписки Н. В. Валентинова-Вольского с Б. И. Николаевским
Николаевский - Валентинову, 21 февраля 1954 г.
Не согласен я с Вами с самого начала: на XVII съезде в 1934 г. говорили фразы о конце оппозиции, но конца оппозиции не было. Вспомните, после XVII съезда Политбюро разрешило ВЦИКу назначить Бухарина редактором "Известий", и в первой же программной статье Бухарин возвестил курс на "пролетарский гуманизм". Это была попытка борьбы со сталинизмом в его идейных основах, ибо сталинизм враждебен гуманизму. Бухарин стремился вернуть коммунизм к гуманистическим основам социализма. Эта борьба на теоретическом фронте была связана с организационными выводами: было решено перевести Кирова в Москву на пост секретаря, а Сталину дать почетный пост, лишивший его возможности контролировать аппарат партии. Именно на этот план Сталин реагировал организацией убийства Кирова и др. Отравления с помощью врачей с давних пор были излюбленным приемом Сталина. Вспомните рассказ Троцкого о том, что он уже тогда перестал покупать лекарства в кремлевской аптеке на свое имя. Конечно, отравителями были не Плетнев и Левин. Но отравители были. Об этом знали, об этом говорили, и Сталин поступил по-сталински, возведя вину в отравлениях на тех, кто был препятствием в широком применении этого метода устранения противников. Вся "ежовщина" была дьявольски точно рассчитанной игрой, злодейством, а не сумасшествием. [...] Сталин, сам приме
няющий отраву для устранения противников, конечно, не мог не опасаться, что яд будет направлен против него. Отсюда его подозрительность.
Николаевский - Валентинову, 25 мая 1954 г.
Прежде всего о том, что Сталин в конце жизни потерял чувство меры и из "гениального дозировщика", каким его считал Бухарин, превратился в человека, потерявшего понимание действительности, я с вами вполне согласен. [... ] Во всем этом у нас с Вами расхождения нет. Оно начинается прежде всего там, где Вы пытаетесь эти линии притянуть в прошлое для объяснения "ежовщины", которая была преступным, но точно рассчитанным и верно (с его точки зрения) дозированным актом уничтожения его противников, которые иначе бы устранили его самого. [... ] Чувство действительности потерял Ленин, когда начинал вводить немедленный социализм в 1917-1918 гг.; и его "Заметки о Суханове", обосновывающие возможность сначала захватить власть, а потом строить экономическую базу для социализма, были ниспровержением самых основ марксизма. Но разве правильно будет последние статьи Ленина, те, которые Бухарин назвал его "политическим завещанием", объявлять работой сумасшедшего, хотя Ленин в это время, конечно, далеко уже не был нормальным.
