Литмир - Электронная Библиотека
A
A

С самого начала восстание развернулось под лозунгом коммуны. Этот традиционный клич означал требование передать управление самому коллективу горожан, что означало муниципальный переворот. Аженская коммуна уже в первые часы восстания противопоставила себя консулату, выступив как носительница власти. Любопытно рассмотреть сам механизм "снятия" прежнего городского управления. Как известно, средневековый городской коллектив во Франции был объединен присягой всех полномочных членов общины по отношению к муниципалитету, что придавало ему легитимность.

Уже вечером 2 июля на площади раздавались крики "Надо принести присягу коммуне, а не консулам!" Тогда же начали составлять списки "людей коммуны". Ночью нотариус Леонар Помарелли у дверей своего дома близ Новых Ворот заносил в свиток имена обступивших его "людей коммуны". В другом конце города тем же занимался другой нотариус - Пьер Бесс. Наутро оба списка были сведены в один. Запись была, добровольной, хотя на следствии некоторые утверждали, что их имена вставили в список помимо их воли.

В полночь у стражников всех пяти городских ворот отобрали ключи. Важнейшая функция - охрана города - перешла к коммуне. Большую часть следующего дня ворота были заперты - стражникам вернули ключи со строгим приказом никого не выпускать.

Наутро колокола церквей Сент-Илер и Сен-Фуа призвали горожан на сходку к монастырю кармелитов. Полуторатысячная толпа, заполнив огороженную лужайку перед зданием, ждала консулов. Но они не пришли.

Той же ночью сьер де Бюскон виделся с де Годаем и королевским казначаеем Ломбаром и посоветовал им не показываться на улицах. Консулы попытались обсудить свою тактику. Де Бюскон должен был предложить начать переговоры и для того направить к консулам делегацию из трех-четырех человек от каждого избирательного округа (консулата). Муниципалитет готов был уступить горожанам в вопросе о новых поборах - главным было лишить движение его массовости.

Но утром речь пошла вовсе не о поборах. "Пусть они отчитаются и теперь другие станут консулами в свой черед!", - заявил все тот же мясник Пьер Лавиль от имени коммуны. Предложение де Бюскона о представителях вызвало возмущенный отказ. Клерге и прочие закричали, что пойдут все вместе, захватят городские документы и заставят консулов отчитаться.

И вновь толпа двинулась к ратуше. Во главе шел Клерге с деревянным (сливовым, как уточняли очевидцы) жезлом. Он кричал вместе с другими: "Где эти воры-консулы и присяжные? Их надо перебить и забрать у них шапки и мантии, потому что они уже не консулы!". Похоже, для себя они вопрос о власти уже решили.

Ратушу заняли без всякого сопротивления. Тотчас человек триста -"самые скверные парни", по оценке консулов, начали поиски "отцов города". Клерге, бывший во главе одной из таких групп, неподалеку от площади встретил консула Жана Теобальди. В ответ на грозное: "сударь, коммуна приказывает вам идти в ратушу", тот, разглядев в толпе королевского сержана Пьера Ломбеля, попросил принести из его дома двуцветную шапку. Но затем незаметно улизнул и укрылся в соборе Сент-Этьен.

Клерге ворвался в собор и обнаружил там почти все сливки аженского общества, которых с угрозами заставили двинуться в ратушу. Консул Альбрекомбр наотрез отказался туда идти, будучи уверен, что его убьют по дороге. Уговоры коллег не помогли, и тогда его вытащили из собора силой.

Тем временем уже упоминавшийся пожилой земледелец Ле Байон-не во главе другого отряда явился в дом "присяжного" Марка де Тапи и напомнил, как накануне тот грозил ему тюрьмой. Теперь роли поменялись, и Марка де Тапи, как и прочих "пленников коммуны", заперли в капелле ратуши. Туда же доставили и нотариуса Жана де Броа, служившего также и городским прокурором, который накануне неосторожно заявил, что устраивать такие сходки - преступление и что за это следует повесить по одному человеку от каждой улицы. Эта угроза так возмутила восставших, что его хотели повесить на месте. Жан де Броа пытался бежать и укрылся на чердаке соседнего дома, но толпа, среди которой был и Андре Броссе, стащила его оттуда за волосы и начала бить. Жизнь ему спасло лишь вмешательство "присяжного" де Бюскона и нотариусов Ринасси и Бесса, которых восставшие считали своими.

В капелле оказался заперт и купец Жиро Шалвье. А ведь он был участником апрельской сходки в церкви Сен-Крапази, но затем скомпрометировал себя соглашательством с консулами, поддержав их решение о поборах. Среди "пленников коммуны" были "присяжные", контролеры и сборщики налогов, секретарь муниципалитета и просто "видные горожане". По позднейшим показаниям .Жиро Шалвье, в капелле собралось до 50 арестованных, среди которых лишь трое - портной, каменщик и сапожник, схваченные за враждебные коммуне речи, не принадлежали к состоятельным слоям горожан.

Судя по материалам следствия, в то утро много говорилось о том, что "консулы - воры и что будет великим грехом, если их всех не повесят, и что казначей Пьер Ломбар за счет награбленного построил себе дома в Ла Серре и Ажене и выгодно выдал дочерей замуж". Как показал свидетель, толпа подошла к дому Ломбара, заявляя о своем желаний схватить его, но было непонятно, чьей властью или приказанием они действовали. "Правда, они говорили, что хотят разделить имущество тех, кто имеет больше, чем они, и что они разделят имущество, хотят те того или нет".

Итак, прозвучал лозунг раздела имущества! Как известно, уравнительные настроения сопутствовали многим народным движениям 6 средние века, а подчас становились главным лозунгом восстания, его идейным знаменем. Происходило это в тех случаях, когда в самом движении брали верх плебейские или крестьянско-плебейские слои. Но в Ажене этого не случилось. Здесь в самой коммуне внутри организации восставших умеренные элементы движения возобладали над радикальными. Кстати, когда "люди коммуны", подойдя к дому Ломбара, нашли его двери запертыми, то они так и не решились взломать их.

Требование раздела имущества богачей осталось нереализованным, но важно, что оно выдвигалось, поскольку это раскрывает новую социальную тенденцию восстания: неимущие против собственников. По-видимому, с этой тенденцией связан арест нескольких богатых купцов. Свидетели показывают, что один из земледельцев, Гильом Фульке, кричал тогда же в ратуше, что нужно перебить пятьдесят самых жирных горожан.

5
{"b":"43907","o":1}