Если надписи со сбитым именем Эхнатона можно увидеть среди руин Ахет-Атона, то за вторым примером не нужно уезжать в Египет. В Ленинграде, в Государственном Эрмитаже, хранятся два базальтовых саркофага. В них некогда покоились мумии полководца Яхмоса и его матери. Каждый саркофаг весит несколько тонн. На каждом сохранилась длинная иероглифическая надпись. Если внимательно присмотреться, замечаешь, что некоторые иероглифы сбиты. Сбиты имена умерших. Мы не знаем, чем и кого они прогневили, но совершенно очевидно: это акт мщения.
Какой будет следующая страница в "книге египетских
пирамид"? Кому посчастливится ее прочесть?
* ГОВОРИТ ДАРАЯВАУШ *
"Говорит царь Дараявауш:
"Ты, который в грядущие дни
Увидишь эту надпись,
Что я повелел выгравировать в скале,
И эти изображения людей,
Ничего не разрушай, не трогай;
Позаботься, пока у тебя есть семя,
Сохранить их в целости..."
Из надписи на Бехистунской скале
ПОД СТЕКЛОМ МУЗЕЙНОЙ ВИТРИНЫ
Кому придет в голову с одинаковой тщательностью хранить приказ, подписанный главою правительства, страничку школьной тетради или бумажку, на которой кто-то проверял исправность пера?
Случается, что сохраняют. И не где-нибудь, а в Государственном Эрмитаже. Там, под стеклом музейной витрины, лежат рядышком три глиняные таблички. Каждую покрывают похожие на клинья знаки, некогда широко употребляемые в большинстве стран Древнего Востока. Эти памятники письменности ценны для науки независимо от их содержания.
На одной табличке царский приказ: "...так говорит Хаммурапи. Как только увидишь эту табличку, иди в Вавилон вместе с Илушумером, не задерживайся, срочно явись ко мне!"
По современному летосчислению приведенный текст датируется 1762 годом до н. э.
А вот "страничка" из ученической тетради. На ней зафиксировано упражнение по грамматике.
В другой витрине выставлен глиняный футляр -- "конверт", в котором хранились когда-то особенно ценные, тоже написанные на глине документы. А еще дальше -- четыре глиняных гвоздя. На их "ножках" клинописью сделаны надписи-посвящения. И еще один гвоздь, уже не из глины, а из серого камня. Около четырех тысяч лет назад его положили в фундамент храма в шумерском городе Лагаше. Об этом рассказывает посвятительная надпись, вырезанная на нем по приказу Гудеа, правителя Лагаша.
Нам нетрудно узнать содержание документов в витринах Эрмитажа -- рядом лежат этикетки с их переводами. С тех пор как впервые прочли клинопись, прошло более ста лет.
Клинописные строки густо покрывают каменные печати, украшенные рисунками. Чем богаче и знатнее владелец печати, тем изысканнее и дороже материал, из которого она изготовлена. Оттиски печатей встречаются на деловых документах, на торговых договорах. Печати заменяли подписи участников сделки.
Рассмотрите внимательно глиняные таблички, вглядитесь в каждый знак, и вы увидите, что, хотя кажется, будто вся клинопись одинакова, в действительности клиновидные письмена очень разнообразны.
Одни клинья имеют большие головки, другие -- длинные ножки. Ведь перед нами письменные памятники разных времен и народов. Среди них есть и рожденные на нашей земле, в Армянском нагорье, в древнем государстве Урарту.
Родина клинописи -- Месопотамия, как ее называли греки, или Междуречье -- по-русски, земля, простирающаяся между реками Тигром и Евфратом. Ее южную часть нередко называют Двуречьем.
В Египте писали на камне, на папирусе и на черепках глиняной посуды -остраках. В Двуречье нет каменистых утесов, не растет там и папирус. Зато вдоволь глины. Вот ее и использовали как самый удобный и самый дешевый материал. Замесил немного глины, слепил из нее небольшой блин, вырезал треугольную в разрезе палочку -- и пиши, выдавливая на влажной, а потому мягкой глине письменные знаки. От нажима такой палочки получались знаки, похожие на клинья, поэтому такое письмо назвали клинописью. Глиняные таблички сушили на солнце, а если хотели сохранить запись дольше, таблички обжигали на огне.
НА РОДИНЕ ХАФИЗА И СААДИ
Шираз. Земля великих персидских поэтов -- Хафиза и Саади. Город мечетей, шумных базаров, караван-сараев, издавна любимый купцами и путешественниками.
В 1621 году по улицам и площадям Шираза прогуливался, с любопытством поглядывая по сторонам, молодой смуглый итальянец. Уже семь лет путешествует Пьетро делла Валле по странам Востока. Побывал в Турции, в Египте и Иерусалиме. Теперь через Сирию и Персию собирается достичь страны магарадж -- Индии.
Семь лет... Однако Пьетро не чувствует усталости. Страстное желание все увидеть, все понять ведет его дальше и дальше...
Кто он? Один из многих паломников, которые еще и в XVII веке нередко пускались в дальнюю дорогу "к гробу господню"? Так объяснял цель своего путешествия Пьетро делла Валле, прощаясь с земляками. Священник церкви Сан-Марчеллино торжественно благословил в путь молодого пилигрима. Только Марио Скипано, ближайший друг Пьетро, которому все эти годы делла Валле пишет письма, знает, что Пьетро больше всего привлекают новые и новые впечатления, необыкновенные путешествия. Навстречу им он бросается очертя голову, не обращая внимания на опасности, порой рискуя жизнью.
И еще одна страсть у Пьетро: описывать увиденное. Он использует каждый случай, чтобы посылать другу интереснейшие письма. Марио решил опубликовать их. Отдавая издателю, старательно переписал их начисто, не пропустил и удивительные, похожие на тоненькие клинышки знаки, скопированные Пьетро в далеком Персеполе. Скопировал, не догадываясь, что эти знаки прославят его друга на весь ученый мир. Не догадывался об этом я сам Пьетро. Перед тем как покинуть Персию, он решает побывать на загадочных руинах, которые находятся недалеко от Шираза.
Говорят, будто тут была когда-то столица Ахеменидов.
Тахт-и-Джемшид -- "Трон Джемшида", легендарного царя древних персов, или Парсакарта -- "Город персов", так называют эти развалины жители Шираза.
Персеполь -- называли его греки. Это был один из прекраснейших городов древнего мира. Был. Во время своего победного похода, разгромив Дария, последнего царя из рода Ахеменидов, в Персеполе остановился Александр Македонский... Когда-то он поклялся отомстить персам за разрушенные греческие города.
В пиршественном зале Персепольского дворца рекой лилось вино. В разгар веселья танцовщица Таис швырнула в угол зажженный факел. Примеру Таис последовал царь, а за ним и его воины... Пламя охватило дворец, а за ним и весь город.
И теперь можно увидеть остатки стен, обломки высоких колонн, широкие, украшенные рельефами ступеньки, фигуры быков с человеческими лицами, которые стояли у входа во дворец.
На одной стене Пьетро делла Валле увидел надпись, сделанную четкими клинообразными знаками. Знал бы Пьетро, какие события здесь описаны! Он стоит пораженный перед стройными колоннами и остатками скульптур и рельефов, идет по ступенькам, по которым когда-то поднимались Дарий и Ксеркс. Снова и снова вглядывается в клинописные знаки, как бы желая отгадать, какую тайну скрывают они.
А потом срисовывает несколько таких знаков, чтобы отослать их в письме Марио Скипано. Он пишет об этой надписи:
"Эти знаки вырезаны настолько отчетливо, что различить их не представляет никаких затруднений. Но сказать, на каком языке составлены эти надписи, никто не может, потому что знаки эти не похожи на все известные нам письмена. Они не связаны друг с другом, как в нашем связном написании слов, а стоят каждый отдельно. Поэтому я думаю, что каждый знак представляет целое слово... Впрочем, может быть, это и не так..."
Так или не так -- этого не знает не только Пьетро делла Валле.
Пройдет еще два столетия, и скромный учитель гимназии в немецком городе Геттингене разгадает первые строки клинописи из Персеполя.
После делла Валле о знаках-клинышках упоминают и другие путешественники.
В начале XVIII века в Персеполь приезжает немецкий ученый Энгельберт Кемпфер. Он срисовывает большую надпись. Кемпфер придумывает и название этой письменности -- клинопись.
