Один раз никак не могли дозваться Митьки. Все собрались, а его нет и нет.
- Митька-а-а! Иди скорей, пойдем домой! - несколько раз звали дети.
Наконец из кустов показался мальчик, но уж очень грустный. Глянула Василинка в кружку, а она почти пустая.
- Что же это ты, Митька? Где твои ягоды?
- Рассыпал...
Все посмотрели на его заплаканное лицо, и кто-то предложил:
- Давайте отсыпем Митьке по горсти ягод!
Все, кроме белесой, длинноногой Зины, согласились. И вот Митькина кружка полнехонька, с верхом...
То лето выдалось на удивление грибным. Чуть свет вскакивали люди и бежали с лукошками в лес.
Только мама не позволяла себе оторваться от машинки. Шитья было очень много. Она никому не отказывала. Надо ж детей кормить! Вот пойдут на лад дела в городе, добьют белопольских панов да колчаковских генералов - и начнется новая жизнь, о которой столько раз говорил Змитро. Как он там? Что-то давно от него нет весточки. Должно быть, снова поехал далеко на своем паровозе. Тревожно и грустно было на душе.
Отпускать детей одних в лес за грибами без деревенских товарищей мама не отваживалась - боялась, что заблудятся. Это не землянику собирать на краю леса.
А Василинке не сиделось дома.
- Мамочка, - умоляюще просила она, - ну пусти нас с Тоней! Столько грибов люди носят! Пусти! Я уже хорошо знаю все грибные места.
- Не удерживай девочку, - вмешалась бабушка Анета. - Пусть привыкает, не век же ее за руку водить. Походит немного и выбьется на поле, найдет дорогу в деревню.
Сердце Василинки наполнилось благодарностью. Какая славная бабушка Анета. Мама послушалась ее.
Освоившись в лесу, Василинка стала водить с собой и Митьку, но тот вместо хороших грибов клал в лукошко красные, с белыми крапинками мухоморы.
ДЕДУШКИН КОЛОДЕЦ
- Мама! Почему нас с Тоней зовут Медведишками? Не хочу, чтобы нас так дразнили! - взволнованная, раскрасневшаяся Василинка вбежала в хату, споткнувшись о высокий порог.
Но мама не знала, что ответить. Она ничего о таком прозвище не слыхала.
Бабушка Анета неторопливо слезла с печи, села на лавку.
- А ты не обижайся, девочка, ничего нету тут дурного. Я тебе расскажу, откуда прозвище такое пошло.
Было это давным-давно. В нашей деревне объявился высокий, широкоплечий мужик с густой рыжеватой бородой. Поначалу его не признали, а потом припомнили, что годков так двадцать пять назад пан Высоцкий отдал в солдаты своего работника: почудилось пану, что его дочка Мария стала заглядываться на того парня. Барышня в скором времени заболела и скончалась. За двадцать пять лет братья парня умерли, а сам он никаких вестей о себе не подавал. Хата их сгорела, остался лишь клочок земли, который нынче Медведевой десятиной прозывают.
Человек тот - Наум его звали - взялся за работу, да так усердно, что люди ему завидовать стали. На спине из лесу бревна носил. И построил на своей десятине лачугу, затем начал десятину забором обносить. А прежде ту землю пахал богатый сосед Влас. Не по нраву это ему пришлось: будто своей кровной землицы лишился. И принялся выгонять Наума, точно какого-то пришельца. Не пускал к колодцу: думал, не проживет без воды Наум, уйдет, отречется от своей земли.
- А чего он не поколотил Власа? - спросил Митька и, вскочив с лавки, стал хлестать прутиком по воздуху.
- Ведь он был один, а у колодца Влас всех родичей собрал.
И стал Наум из озерца воду носить. Видели, за тем полем, где рожь нынче растет, большое болото? Когда-то оно было озером, но затянула его со всех сторон зеленая ряска, мох вырос. Кое-где на том прежнем озере и до сих пор остались окна - незатянутые пятна воды. Нынче в этих окнах крестьяне лен мочат. Наум оттуда носил воду, хотя она была с плесенью, невкусная. А потом стал копать колодец напротив своей десятины. Копал долго, но добился своего, дошел до родника. Вода была чистая как слеза. И нынче Наумов колодец всю деревню поит. За день вычерпывают всю воду до остатка, а за ночь она вновь соберется.
Пошел Наум однажды в лес. Идет себе, топор под рубахой прячет на случай, если с панским лесником повстречается. Приглядывается, может, сухостойную сосенку найдет. Вдруг слышит, что-то треснуло невдалеке. Замер Наум. Не лесник ли панский? Постоял чуток, прислушался и только сделал несколько шагов, как увидел огромного медведя. Остолбенел Наум. А зверь, видно, был напуганный (недавно пан выезжал на охоту с большой компанией), потянул носом, поднял передние лапы и пошел прямо на Наума. Тот спрятался за толстую сосну, а медведь вцепился в нее обеими лапами. Наум не оплошал, выхватил топор и рубанул лохматого по лапе. А потом оглушил медведя обухом и прикончил его совсем. После того случая люди и прозвали Наума Медведем, а его потомков - Медвежатами. А Наум был вашим дедом. Так стоит ли обижаться, что тебя Медведишкой зовут? - погладила баба Анета Василинку по голове. - С той поры люди подобрели к Науму. Ведь сильный да ловкий всегда в почете, такими словами окончила свой рассказ бабушка.
Василинке захотелось не медля ни секунды увидать дедушкин колодец, и она выбежала из дому...
На дне сруба таинственно блестела чистая, прозрачная вода.
Старая дуплистая ива опустила густо переплетенные тонкие листья, будто укрывала от пронизывающего осеннего ветра черный узловатый комель. Кружились в воздухе узкие желтые листочки и медленно опадали на потемневший от времени, но крепкий еще дубовый сруб.
Внезапно Василинку насквозь пронзил холод, и она, отломив сучок от дедушкиной ивы, быстро побежала домой.
В ту ночь она никак не могла уснуть. Сильно болела голова, нельзя было поднять тяжелые веки. У нее начался жар, и в горячечном бреду появлялся, чуть ли не под небо - огромный бородатый дед с черными потрескавшимися ступнями, в широкой и длинной, до колен, посконной рубахе. Охваченная ужасом, Василинка заходилась от крика, но из горла вырывался еле слышный шепот:
- Ма-а-ма!..
Старик положил ей на голову широкую узловатую ладонь, и приятная прохлада прогнала на мгновение горячую, невыносимую боль. Она открыла глаза - возле полатей стоял кто-то в черной потрескавшейся тужурке и лоснящейся, замасленной кожаной кепке. Милые, родные, ласковые глаза, добрая улыбка под густыми усами...
Заплаканная мама подносила к губам Василинки железную кружку, проливая воду на одеяло.
- Ой, не ко времени ты приехал, Змитро, - плача, говорила она. - Не иначе как тиф, третьи сутки не приходит в себя...
- Папка приехал! - из ужасной дали долетел громовой голос, и в то же мгновение глубокая тьма поглотила папу, и Василинка вновь провалилась в черно-красный нестерпимый зной...
ДЕНЬ - КАК ГОД
Будто снилось Василинке, что кто-то ее тормошит. Только никак понять не могла, где она.
У лавки стояла сердитая хозяйка.
- Никак тебя не добудишься, хоть холодной водой обливай, - упрекала Верка.
Василинка вскочила. Она сочувствовала хозяйке, понимала, что и ей, Верке, было нелегко вставать ни свет ни заря. Но опоздаешь отправить корову в поле - стыда потом не оберешься. Да и что скажет Семен, когда вернется из ночного? Первый год как только поженились, муж был такой хороший, такой ласковый, а сейчас слова доброго от него не услышишь. От нужды и голодухи совсем переменился человек. Тяжко вздыхая, Вера как-то рассказывала об этом бабушке Анете. Пожаловаться ей больше некому, мать далеко живет.
А бабушка утешит:
- Терпи, молодица. Знаешь, за что мужик с женой ругается? Из-за того, что в чугунке ничего не варится.
В чугунке и вправду ничего не варилось. Хлеба в доме не видели с рождества. Хозяйка наливала молока на самое донышко кружки, отламывала Василинке маленький кусочек сухой лепешки. Одевать и обувать пастушку было не во что. Собирая Василинку в люди, мама говорила:
- Смотри, доченька, слушайся хозяев. Люди они молодые, живут небогато, платить тебе нечем. Но Семен обещал вспахать нашу десятину, посадить картошку и яровые посеять. - Мама вытащила из-под полатей старые отцовские гамаши с ушками на голенище. - Обуй, доченька, не беда, что великоваты, теплее будет, и ноги не натрешь.
