В последний раз майор П. П. Мальколм стоял перед своим отрядом в Эйн-Оре. Бойцы отряда, с красными нашивками на синей крестьянской одежде, замерли по стойке смирно, и у многих были слезы на глазах.

Мальколм раскрыл Библию:

"...Препояшь Себя по бедру мечем Твоим, Сильный славою Твоею и красотою Твоею. И в сем украшении своем поспеши, воссядь на колесницу ради истины и кротости и правды.".

Он повернулся и быстро зашагал к ожидавшей его машине. Его сердце истекало кровью. Ишув оказал ему высшую честь, какая может быть оказана нееврею: он присвоил ему звание "Друга".

После роспуска отряда Ари вернулся в Яд-Эль. Сердцем он все еще пребывал на одиноком холме у ливанской границы, где вечным сном покоилась Дафна рядом с еще двумя десятками юношей и девушек, отдавших жизнь за Га-мишмар.

Когда положение стало более спокойным и безопасным, Taxa, скрывавшийся до сих пор в Яд-Эле и живший в семье Бен Канаана, вернулся в Абу-Йешу, где ему предстояло исполнять должность мухтара. За восемнадцать месяцев, прожитых в доме Бен Канаана, Taxa влюбился - это заметили оба: и Барак, и Сара - в Иордану, которой только что исполнилось тринадцать лет. Любовь к маленькой девочке была весьма обычным делом среди арабов. Родители девочки ни словом не обмолвились об этом и надеялись, что со временем это пройдет у парня и не причинит ему слишком больших страданий.

В Палестину прибыла новая британская администрация во главе с генералом Хэвн-Херстом. Первым делом были задержаны бойцы Рейдового отряда. Их отдали под суд и приговорили к срокам от шести месяцев до пяти лет по обвинению в незаконном хранении оружия!

Ари и сотня других членов Хаганы, сражавшихся в отряде Мальколма, были брошены в мрачные застенки тюрьмы в Акко. Многие из них относились с юмором к своему заключению и заполняли дни тем, что издевались над английскими надзирателями и с утра до вечера распевали боевые песни и марши Хаганы. Это была мрачная, старая тюрьма, с очень толстыми стенами, клопами, крысами, ужасно сырая.

Весной 1939 года Ари вышел на волю. Он вернулся в Яд-Эль осунувшийся и бледный.

Сара тихо плакала в спальне, когда она увидела своего сына. Что он видел в жизни, кроме кнута, винтовки и страданий? Дафну убили, убили многих из его товарищей - до каких же пор это будет продолжаться? Сара дала обет, что она его больше не отпустит из Яд-Эля.

Хэвн-Херст правил Палестиной железной рукой. Он вел открытую антиеврейскую политику. Время созрело для акта окончательной измены со стороны англичан...

Они назначили новую следственную комиссию. Вину за три года кровопролитий, организованного иерусалимским муфтием, она возложила на еврейских иммигрантов.

Уайтхолл и Чэтэм Хауз, и Невилль Чемберлен, английский премьер-министр и незадачливый миротворец, потрясли мир своим заявлением. В самый канун Второй мировой войны британское правительство опубликовало Белую Книгу, и совершенно лишило охваченных паникой немецких евреев возможности эмигрировать в Палестину, а также запретило евреям покупку земли в Палестине.

Мюнхенские "миротворцы", продавшие и предавшие Испанию и Чехословакию, поступили совершенно так же с палестинскими евреями.

Глава 17

Белая Книга нанесла Ишуву страшный удар. Всякое бывало, но такого еще не было. В самый канун войны англичане закрывали перед немецкими евреями путь к спасению.

Маккавеи, которые до сих пор были не слишком активны, внезапно развернули лихорадочную деятельность. Белая Книга толкнула в ряды Маккавеев сотни и сотни евреев. Они провели ряд рейдов, взорвали британский офицерский клуб в Иерусалиме и стали всячески терроризировать арабов. Они совершили также нападение на английский склад оружия и устраивали засады автоколоннам.

Генерал Хэвн-Херст решительно отказался от прежней политической линии полусотрудничества с евреями. Он распустил еврейскую полицию, а Хагана была загнана в подполье. Руководителей Национального Совета и бывших бойцов Рейдового отряда отдали под суд и бросили в тюрьму в Акко.

Бен Гурион снова призвал Ишув проявить мудрую сдержанность, которую евреи проявляли в прошлом. Он публично отмежевался от тактики террора. Но даже среди слушателей было немало членов Хаганы, которые рвались в открытый бой. Авидан очень опасался, что если дойдет до открытого столкновения, Хагана будет совершенно ликвидирована, и потому он делал все, что было в его силах, чтобы удержать армию от опрометчивых действий.

Барака Бен Канаана откомандировали в Лондон, чтобы вместе с доктором Хаимом Вейцманом и другими сионистскими вождями добиваться у англичан отмены Белой Книги. Однако Уайтхолл твердо решил не отменять ее; она была необходима, толковали англичане, чтобы держать арабов в узде.

В самой Палестине шайка Хусейни тоже не сидела без дела. Несмотря на то, что сам Хадж Эмин был в ссылке, шайка продолжала убивать каждого, кто смел вставать к ней в оппозицию. Высшим Арабским Советом заправлял теперь племянник муфтия, Джемаль Хусейни.

В Германии положение евреев было отчаянное. Сионистские организации работали буквально до изнеможения, так как даже тех евреев, которые до недавнего времени еще строили себе иллюзии, охватила теперь паника, и они стремились покинуть страну во что бы то ни стало.

Англичане не только препятствовали прибытию евреев в Палестину, но и не давали определенной категории евреев выехать из Палестины. Они понимали, что каждый, кто так или иначе связан с Хаганой и Алией Бет, был потенциальным агентом. Когда Ари получил приказ от Авидана выехать из Палестины, ему пришлось пробраться в окрестностях Гамишмара в Ливан, а там добраться пешком в Бейрут. Его снабдили паспортом и визой какого-то еврея, который прибыл недавно в Палестину в качестве "туриста". В Бейруте Ари сел на пароход и поехал в Марсель. Спустя еще неделю он прибыл в Берлин и явился в сионистский штаб, расположенный по улице Мейнекештрассе, номер 10.

Его задание гласило: обеспечить выезд возможно большего числа евреев.

Когда Ари прибыл в Берлин, в штабе сионистов господствовали паника и хаос.

Немцы старались извлечь из торговли выездными визами возможно большую выгоду. Чем отчаяннее становилось положение евреев, тем больше росли цены на получение свободы; Много еврейских семейств отдали целые состояния только за то, чтобы получить право покинуть Германию. Визы подделывали и воровали - визы были жизнью. И тут евреи столкнулись с новой бедой: только очень немногие страны разрешали немецким евреям въезд. Большинство стран просто захлопывали дверь перед носом евреев. Если они и выдавали визу на въезд, то при этом подразумевалось, что евреи все-таки не поедут туда.

Ари должен был теперь решать, кому давать и кому отказывать в визе. Каждый божий день ему угрожали, его пытались подкупить, его умоляли. Высшим принципом сионистов было - спасти сначала детей. Вот уже пять лет, как евреи настойчиво призывали своих взрослых немецких единоверцев покинуть Германию.

Помимо детей, важно было спасти также выдающихся ученых, врачей, художников, артистов, словом - сливки общества.

Ари и Алия Бет вывозили их сотнями, а надо было вывозить тысячами.

И тут Ари решился на отчаянный шаг, который должен был обеспечить ему несколько тысяч виз за один раз. Таким путем, думал Ари, ему удастся спасти хоть самых выдающихся деятелей науки и многих детей. Он предупредил работников Алии Бет во Франции, чтобы они были готовы к приему этой массы людей; если же они не прибудут, это будет означать, что сам он угодил в концлагерь.

Ари начал вести переговоры с высокопоставленными нацистскими сановниками, надеясь убедить их выдавать выездные визы в гораздо большем количестве, чем до сих пор. Он приводил при этом странные, но в высшей степени убедительные аргументы. Англия и Франция, говорил он, обе хотят снискать благосклонность арабов. Чем больше евреев попадет в Палестину, тем труднее будет положение англичан.

Как ни парадоксален этот факт, но Алия Бет сыграла на этом англо-немецком соперничестве. Ари быстро создал ряд учебных хозяйств в окрестностях Берлина под наблюдением самого гестапо.