Китти улыбнулась и кивнула. Оркестр заиграл фокстрот.

- Танцуете, миссис Фремонт?

Марк откинулся на стуле и следил за тем, как Бен Канаан повел Китти к площадке, обнял ее и ловко повел в танце. Марку не нравилась искра, вспыхнувшая, когда они увидели друг друга. Ему было неприятно думать, что Китти такая же, как все, и готова заигрывать с мужчиной, как все. Они танцевали недалеко от его столика. На лице Китти застыло выражение какой-то растерянности; оно казалось неестественным.

Затем Марк подумал о самом себе. С тех пор как он прибыл на Кипр, его не покидало чувство, что здесь заваривается какая-то каша. Появление Бен Канаана только подтверждало эту догадку. Он достаточно хорошо знал палестинца и догадывался, что он один из главных агентов Мосада Алия Бет. Он знал также, что тот попросит его о чем-то; иначе он не стал бы искать встречи с ним. А Китти? Она интересовала его как его, Паркера, спутница, или было еще что-то другое?

Китти была рослая женщина, но в объятиях Ари Бен Канаана она чувствовала себя девчонкой. Она испытывала странное чувство. Появление этого атлетически сложенного, красивого мужчины сбило ее с толку. Теперь, в его объятиях, всего лишь минуту после того, как они познакомились, она чувствовала какое-то странное освобождение. Это было приятное чувство; она уже много, много лет его не испытывала. В то же время ей все это казалось глупым.

Танец кончился, и они вернулись к столику.

- А я думал, что вы, палестинцы, умеете только плясать хору, - сказал Марк.

- Я слишком долго подвергался влиянию вашей культуры, - ответил Ари.

Принесли сэндвичи, и он принялся жадно есть.

Марк терпеливо ждал, когда он выложит перед ним цель своего прихода. Он внимательно посмотрел на Китти. Она уже овладела собой, хотя продолжала поглядывать искоса в сторону Ари, готовая каждую секунду к удару.

Наконец Ари перестал есть и невзначай бросил:

- Мне нужно поговорить кое о чем с вами обоими.

- Здесь, в самом логове неприятеля?

Ари улыбнулся. Он обернулся к Китти.

- Паркер не успел сказать вам, что в известных кругах мою деятельность считают крамольной. Время от времени англичане даже оказывают нам честь, называя нас "подпольем". Одна из первых мыслей, которые я стараюсь внушить новому члену нашей организации - это опасность, заключающаяся в полуночных свиданиях. Я бы сказал, что нет на свете более подходящего места для обсуждения моего дела к вам, чем вот это.

- Давайте пойдем хоть в мой номер, - сказал Марк. Не успели они закрыть за собой дверь номера, как Ари перешел прямо к делу.

- Паркер, мы с вами можем оказать друг другу услугу.

- Я слушаю.

- Вы знакомы с лагерями для беженцев в Караолосе?

Марк и Китти кивнули.

- Я тут набросил план побега трехсот детей. Мы перевезем их сюда, а здесь, в Киренском порту, погрузим их на борт корабля.

- Ваши ребята уже давно занимаются нелегальной переправкой беженцев в Палестину. Это старо.

- Это будет ново, если вы мне поможете. Вы помните, какую бурю вызвало наше нелегальное судно "Обетованная земля"?

- Конечно, помню.

- Англичане неплохо получили тогда по шапке. У нас такое чувство, что если нам удастся спровоцировать еще один такой инцидент, как тогда с "Обетованной землей", то мы сможем заставить их отказаться от своей иммиграционной политики в Палестине.

- Я вас плохо понимаю, - сказал Марк. - Если вам даже удастся устроить массовый побег из Караолоса, то как же вы доставите людей в Палестину? Если же вы их доставите, то мне-то что перепадет от этого?

- В том-то и все дело, - сказал Ари, - что никуда дальше борта корабля и дальше Кирении они не попадут. Я вовсе не собираюсь переправить их в Палестину.

Марк потянулся вперед. Это становилось интересным; в плане Бен Канаана явно крылось больше, чем казалось на первый взгляд.

- Положим, - сказал Ари, - что из Караолоса сбегут триста сирот, и мы их погрузим на корабль здесь в Кирении. Положим дальше, что англичане нас накроют и не дадут судну сняться с якоря. Теперь положим, вы напишете заранее репортаж обо всем этом, и этот репортаж лежит у вас где-то в Париже или Нью-Йорке. В ту самую минуту, когда дети будут все погружены на корабль, ваш репортаж появляется под аршинным заголовком на первой странице всех сколько-нибудь важных газет.

Марк свистнул. Как большинство американских корреспондентов, он сочувственно относился к беженцам. Марк получит сенсационный материал, Бен Канаан получит гласность и вытекающую из нее пользу. Но достаточно ли сенсационным будет материал, и стоит ли ему связываться со всем этим? Дополнительной информации ему ждать было неоткуда, посоветоваться он ни с кем не мог; он сам должен все обдумать и решить. Ари дал ему понюхать ровно столько, чтобы возбудить его аппетит. Задавать палестинцу дополнительные вопросы значило бы уже согласиться. Марк посмотрел на Китти. Она ничего не понимала.

- А как вы собираетесь устроить побег трехсот детей из Караолоса и доставить их в Кирению?

- Значит, вы согласны?

- Это значит только, что мне интересно знать. Ни к чему это меня еще не обязывает. Но вот вам мое слово, что если я не дам вам своего согласия, все равно все, что будет сказано в этой комнате, здесь и останется.

- С меня этого достаточно, - сказал Ари. Он уселся на краю низенького комода и изложил свой план побега пункт за пунктом. Марк наморщил лоб. План был смелый, отважный, прямо-таки фантастический. И несмотря на это - гениально простой. Все, что ему нужно было сделать, это - написать репортаж, переправить его каким-нибудь образом в лондонское или в парижское отделение АСН, а когда он подаст заранее обусловленный знак, репортаж появится в газетах, и это произойдет в тот самый момент, когда состоится побег. Ари кончил, и Марк некоторое время обдумывал его.

Он закурил сигарету, прошелся по комнате и стал забрасывать Ари вопросами. Ари, казалось, все предусмотрел. Да, здесь таилась возможность целой серии сенсационных репортажей. Марк пытался взвесить, какие шансы на успех у невероятного плана Ари. Получилось не больше, чем половина на половину. Марк принял во внимание, что Ари очень умный парень, что он знает английские порядки на Кипре как свои пять пальцев. Ему было известно также, что у Ари есть помощники, которым такое дело вполне по плечу.

- Я вступаю в игру, - сказал Марк.

- Прекрасно, - ответил Ари. - Я так и знал,, что вы не упустите такой возможности.

Он повернулся к Китти.

- Миссис Фремонт, неделю тому назад вам предложили работу в детской секции. Вы обдумали это предложение?

- Я решила отклонить его.

- Может быть, вы еще раз подумаете; чтобы, так сказать, помочь Паркеру?

- Нет, на что вам Китти? - вмешался Паркер.

- Все учителя, няни и прочие работники с воли - евреи, - ответил Ари, - и мы должны исходить из предположения, что все они у англичан на подозрении.

- На подозрении в смысле чего?

- Сотрудничества с Мосадом. Вы - христианка, миссис Фремонт. Нам кажется, что женщина вашего происхождения и вероисповедания будет пользоваться гораздо большей свободой действий.

- Другими словами, вы собираетесь использовать Китти в качестве курьера?

- Более или менее. Мы подделываем в лагере всякие документы, в которых мы нуждаемся вне лагеря.

Марк сказал: - Мне, пожалуй, лучше предупредить вас заранее, что я не пользуюсь особыми симпатиями англичан. Не успел я спуститься с самолета, как адъютант Сатерлэнда уже явился ко мне засвидетельствовать свое почтение. Мне, правда, это вряд ли помешает, но если Китти пойдет работать в Караолос, они, пожалуй, заподозрят, что она пошла туда по моему заданию.

- Совсем напротив. Они будут совершенно уверены, что вы никогда не послали бы ее работать в Караолос.

- Может быть, вы и правы.

- Конечно я прав, - сказал Ари. - Допустим, что произойдет самое худшее; допустим, что миссис Фремонт попадется с подделанными бумагами. Она решительно ничем не рискует. Будет, конечно, неловко; ее возьмут, пожалуй, под наблюдение или выпроводят с Кипра.