Посреди унылой пустыни горя я испытала миг острого счастья, видя, что все - колдунья, мой любимый, даже мой страдалец отчим - пережили эту ночь, несмотря на дурные предчувствия. Аваллес отмыкал оковы колдуньи, и руки у него так тряслись, что он едва удерживал ключ. Я мечтала, что отчим оправится от своего недуга, и вознаградит моего Телларина за храбрость и верность, и мы с любимым поселимся где-нибудь подальше от этого населенного призраками, обдуваемого ветром мыса.

Внезапно отчим испустил пронзительный крик и повалился ничком, содрогаясь от рыданий. Этот припадок горя у сурового, сдержанного Сулиса почему-то испугал меня больше, чем все, что я видела за эту длинную, страшную ночь.

Когда его крик достиг высот громадного зала и теневое дерево зашелестело, другое привлекло мое внимание. Двое боролись там, где только что стояла Валада. Сначала я подумала, что это схватились колдунья и Аваллес, но нет: Валада отошла и следила за боем, удивленно раскрыв блестящие глаза. Это Телларин с Аваллесом дрались, бросив свои факелы. Оцепенев от изумления, я смотрела, как они катаются по полу. Взвился и упал кинжал, и короткий бой завершился.

- Телларин! - закричала я и бросилась вперед.

Он стоял, отряхивая одежду от пыли и вытаращив на меня глаза. Острие его ножа стало черным от крови, а сам он остолбенел - то ил от страха, то ли от удивления.

- Бреда? Что ты здесь делаешь?

- Почему он напал на тебя? - вскричала я. Аваллес лежал, скрючившись в черной луже. - Он ведь был твоим другом!

Телларин молча поцеловал меня и подошел к Сулису, который все еще корчился на полу в приступе горя. Уперся коленом в спину моего отчима, схватил его за волосы и запрокинул кверху залитое слезами лицо.

- Я не хотел убивать Аваллеса, - пояснил мой солдат то ли мне, то ли Сулису. - Но он сам захотел пойти, боясь, что иначе любимцем его дяди стану я. Жаль, что так случилось. Это тебя я хочу убить, Сулис, и я долго ждал подходящего случая.

Отчим, несмотря на крайне неудобную позу, усмехнулся плотно стиснутыми зубами:

- Который из Санселланов послал тебя?

- Какая разница? В Наббане у тебя врагов больше, чем ты способен сосчитать, Сулис Отступник. Ты еретик и схизматик, и ты опасен. Тебе следовало бы знать, что тебе не позволяет создать свой оплот здесь, в этой глуши.

- Я пришел сюда не затем, чтобы создать оплот, - проворчал отчим. - Я пришел, чтобы найти ответ на свои вопросы.

- Телларин! - вмешался я, тщетно пытаясь понять происходящее. - Что ты делаешь?

Его голос обрел долю прежней мягкости.

- К нам с тобой это не имеет отношения. Бреда.

- Так ты... - Я не могла говорить. Слезы коверкали все вокруг, как Черное Пламя. - Так ты только притворялся, что любишь меня? Чтобы найти способ убить его?

- Нет! Мне не нужно было притворяться - я и без того был одним из его самых доверенных людей. - Он вцепился в отчима еще крепче - я боялась, что он сломает Сулису шею. - У нас с тобой все по-настоящему, малютка Бреда, по-хорошему. Я возьму тебя с собой в Наббан - теперь я буду богат, и ты станешь моей женой. Увидишь, что такое настоящий город - не то что эта кишащая нечистью куча камней.

- Ты любишь меня? Правда любишь? - Мне очень хотелось верить ему. - Тогда отпусти моего отчима, Телларин!

- Не могу, - нахмурился он. - Мне поручили убить его еще до встречи с тобой, и я должен это исполнить. Он безумец, Бреда! И после ужасов этой ночи, после того, как он вызвал демона с помощью запретной магии, ты сама должна видеть, что его нельзя оставлять в живых.

- Не убивай его! Умоляю тебя!

Он поднял руку, призывая меня к молчанию.

- Я дал клятву моему господину в Наббане. Я должен сделать это, а потом мы оба будем свободны.

Даже именем нашей любви я не могла его остановить. Ошеломленная, не в силах больше спорить с человеком, который доставил мне столько радости, я обратилась за помощью к колдунье - но Валада уже ушла. Она получила свою свободу и предоставила нам убивать друг друга, сколько будет угодно. Мне показалось, что я уловила какое-то движение во мраке, - но это был только призрак, один из многих, взлетевший вверх по лестнице на своих бесшумных крыльях.

Сулис молчал. Он не боролся с Телларином и ждал удара, как старый бык на бойне. Он сглотнул, и кожа у него на шее так натянулась, что у меня из глаз снова хлынули слезы. Мой любимый приставил нож к горлу моего отчима. Сулис все так же молча смотрел на меня. Если какая-то мысль и была в его глазах, она пряталась так глубоко, что я не могла ее разгадать.

- Скажи еще раз, что любишь меня, - попросила я. Глядя на испуганное и все же торжествующее лицо моего солдата, я не могла не думать о замке, построенном на смерти, в чьих мрачных, загадочных глубинах мы находились сейчас. Мне показалось, что призрачные голоса вернулись, потому что в городе шумело, будто там бил прибой. - Скажи еще раз, Телларин. Прошу тебя.

Мой любимый сказал, не отнимая ножа от горла Сулиса:

- Конечно же, я люблю тебя. Бреда. Мы поженимся, и весь Наббан будет у твоих ног. Тебе никогда больше не бу дет холодно и одиноко. - Он подался вперед, и красивые, длинные мускулы его спины напряглись под моей рукой. Его заставил замешкаться звон стеклянного шарика, когда тот упал на пол и откатился прочь. - Что... - начал он и выпрямился, схватившись за поясницу, где уколол его коготь. Я, пошатываясь, отступила назад и с плачем упала на пол. Телларин задыхался. Его клинок звякнул о камень.

Я не могла смотреть, но его последний хрип остался со мной навсегда.

* * *

Теперь я стара и знаю, что умру здесь, в этом замке. Полагаю, меня похоронят на мысу, рядом с матерью и господином Сулисом.

После той долгой ночи в глубинах замка Король-Цапля, как прозвали озерные жители моего отчима, снова стал похож на себя прежнего. Он правил в замке еще много лет, и даже мой драчливый, завистливый народ признал его своим главой, хотя королевский титул умер вместе с Сулисом.

Мой след в мире будет еще слабее.

Я так и не вышла замуж, а мой брат Эльфрик умер, упав с лошади, и не оставил потомства. Поэтому, хотя Озерный Народ продолжает спорить о том, кому достанется штандарт и копье Великого Тана, человек из моего рода больше не станет во главе. И никто, мне думается, не останется жить в замке после моей смерти - нас и без того здесь мало, и последние домочадцы не уходят только из любви ко мне. Когда меня не станет, даже за могилами ухаживать будет некому.