Павел имел в Коринфе некоторый успех, однако нечестие, царившее повсюду в этом развращенном городе, чуть было не лишило его мужества. Порочность, которую он видел в язычниках, а также презрение и оскорбления, которыми его осыпали иудеи, терзали его. Разочарованный в здешних жителях, он сомневался в целесообразности создания церкви в Коринфе.

Когда он, искренно стремясь выполнить свой долг, собрался покинуть город в поисках более перспективного поприща. Господь явился ему в видении и сказал: «Не бойся, но говори и не умолкай, ибо Я с тобою, и никто не сделает тебе зла; потому что у Меня много людей в этом городе». Павел понял, что должен остаться в Коринфе и что Господь взрастит посеянное семя. Укрепленный и ободренный, он продолжал ревностно и терпеливо трудиться.

Апостол не ограничивался выступлениями в собраниях, ибо многих нельзя было убедить подобным образом. Он неустанно ходил из дома в дом, используя преимущества беседы в тесном семейном кругу, посещая больных и опечаленных, утешая страждущих и ободряя угнетенных. И во всем, что он говорил и делал, он возвеличивал имя Иисуса. Так он трудился «в немощи и в страхе и в великом трепете» (1 Кор. 2:3) , ибо опасался, что его проповедь отмечена человеческой слабостью, а не Божественной силой.

«Мудрость же мы проповедуем между совершенными, – писал впоследствии Павел, – но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей; которой никто из властей века сего не познал; ибо, если бы познали, то не распяли бы Господа славы. Но, как написано: «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его». А нам Бог открыл это Духом Своим; ибо Дух все проницает, и глубины Божий. Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия.

Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога, что и возвещаем не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святого, соображая духовное с духовным» (1 Кор. 2:6—13) .

Павел понимал, что его сила не в нем самом, но в присутствии Святого Духа, милостивое влияние Которого наполняло его сердце, подчиняя все помыслы Христу. Он говорил о себе как о человеке, который всегда носит «в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась» в его теле (2 Кор. 4:10) . Центральной фигурой учения апостола был Христос. «Уже не я живу, – говорил он, – но живет во мне Христос» (Гал. 2:20) . Павел сокрыл свое «я», в его теле был явлен и возвеличен Христос.

Павел был красноречивым оратором. До своего обращения он часто пытался произвести впечатление на слушателей свободным полетом мысли. Но теперь он отказался от подобных приемов. Вместо того чтобы пользоваться поэтическими образами и причудливыми примерами, которые могли бы увлечь разум и питать воображение, но были далеки от повседневной жизни, Павел стремился с помощью простых слов довести до сознания людей истины первостепенной важности. Необычные, эмоционально насыщенные проповеди могут вызвать бурный восторг, но слишком часто истина, проповеданная таким образом, не становится насущной пищей, укрепляющей верующего и готовящей его к жизненной борьбе. Апостол понимал, что люди, борющиеся с жизненными неурядицами, должны получать практическое наставление в основополагающих принципах христианства.

Усилия Павла в Коринфе принесли плоды. Многие обратились от идолопоклонства к служению живому Богу, и под знаменами Христа собралось немало людей. Были спасены даже некоторые из самых ярых язычников. Они стали живыми памятниками милости Божьей и действенности Крови Христовой, очищающей от всякого греха.

Растущая популярность проповедей Павла подтолкнула неверующих иудеев к более решительному сопротивлению. Они «напали единодушно на Павла и привели его пред судилище» Галлиона, который тогда был проконсулом Ахаии. Они надеялись, что власти поддержат их, как это бывало раньше, поэтому громко и сердито жаловались на апостола, говоря: «Он учит людей чтить Бога не по закону».

Римская власть охраняла иудейскую религию, и обвинители думали, что Павла отдадут в их руки для суда и исполнения приговора. Они надеялись добиться его смерти. Но Галлион был порядочным человеком и не хотел стать игрушкой в руках завистливых, злокозненных иудеев. Ему претили их самоправедность и фанатизм, и он решил не обращать внимания на выдвинутое ими обвинение. Когда Павел приготовился говорить в свою защиту, Галлион сказал, что в этом нет необходимости. Затем, повернувшись к разгневанным обвинителям, заявил: «Иудеи! если бы какая-нибудь была обида, или злой умысел, то я имел бы причину выслушать вас; но когда идет спор об учении и об именах и о законе вашем, то разбирайте сами: я не хочу быть судьею в этом. И прогнал их от судилища».

Иудеи и греки с нетерпением ждали решения Галлиона; его решительный отказ от рассмотрения этого дела, как не имеющего никакого отношения к общественному правопорядку, был для иудеев сигналом к отступлению. Они ушли сердитые и обескураженные. Решительность проконсула открыла глаза шумной толпе. Люди поняли, кто есть кто. Впервые за все время пребывания Павла в Европе толпа встала на его сторону; на глазах у проконсула, не встречая с его стороны противодействия, она окружила самых рьяных обвинителей апостола. «Все Еллины, схвативши Сосфена, начальника синагоги, били его пред судилищем; и Галлион нимало не беспокоился о том». Так христианство одержало блестящую победу.

Павел пробыл там «еще довольно дней», ибо, покинь он в тот момент Коринф, обращенные в христианство оказались бы в опасном положении, а иудеи попытались бы воспользоваться преимуществом искоренить христианство в этом краю.

Когда Павел находился в Коринфе, из Македонии прибыли Сила и Тимофей, что обрадовало апостола. Они принесли ему добрую весть о вере и любви тех, кто принял истину во время первого посещения Фессалоники вестниками Евангелия. Павел нежно, всем сердцем любил этих верующих, которые среди испытаний и враждебного окружения остались верны Богу. Он жаждал увидеться с ними, но так как это было невозможно, писал им письма.