Возвращался я в самом тоскливом расположении духа.

Странно устроен человек. Сначала я позволил своему разыгравшемуся воображению обвинить Феру чуть ли не в измене, хотя она и не давала мне никаких определенных обязательств. А теперь, когда выяснилось, что похищение, скорее всего, было настоящим, печалюсь о том, что мои подозрения не подтвердились, ведь в этом случае оставалась бы хоть какая надежда на встречу с ней.

Ну что, спрашивается, помешало бы мне добраться до Острога, если за спиной осталось столько самых разных миров? Даже пресловутая Ядовитая река для меня не преграда. Любой водный поток, хоть отравленный, хоть нет, имеет свой исток и свое устье. Следовательно, его всегда можно обойти.

А что мне делать теперь? Где искать Феру? У вредоносцев нет ни городов, ни военных лагерей, ни центральной власти. Одно слово, партизаны. Лесные братья, болотные солдаты. Посетить все их разрозненные отряды просто невозможно, тем более мне – глухому, полуживому чужаку с весьма сомнительной репутацией. Тут даже Рябой вряд ли поможет…

Иногда я приостанавливался, чтобы набраться сил и от нечего делать глазел на тенетников. Создавалось впечатление, что время от времени они отпускают в мой адрес какие-то замечания. Любопытно было бы узнать, какие именно, – слова сочувствия или едкие издевки.

Определить характер сказанного по суровым, малоподвижным лицам тенетников было почти невозможно, но вдруг я поймал себя на том, что улавливаю общий смысл их разговоров.

Вот два ткача, развешивающие недавно связанную сеть, сетуют на нынешнюю кормежку, от которой скоро ноги протянешь… Про меня, между прочим, ни слова.

Чуть дальше несколько вооруженных сестробратьев обсуждают последнюю вылазку врагов, захвативших приграничный поселок. Вредоносцы, как всегда, ушли без потерь или просто унесли своих мертвых с собой, а погоня окончилась безрезультатно… И снова про меня никто даже не заикнулся. Зря, значит, я грешил на тенетников. Даже обидно немного… За них ведь кровь проливал.

Но как я понимаю все это? Ведь слух-то ко мне так и не вернулся. Да и язык сей я не знаю. Чудеса… Впрочем, ответ не стоил того, чтобы ломать над ним голову – я читал речь тенетников по губам, а язык их мало чем отличался от уже знакомого мне языка вредоносцев.

Вот ведь как иногда бывает – два народа говорят практически на одном языке, но понять друг друга не могут. Факт весьма показательный. Как часто отдельные люди и целые нации вкладывают в совершенно очевидные понятия самый разный смысл или, того хуже, превратно толкуют обращенные к ним добрые слова.

Впрочем, я еще плохо представлял себе, как можно воспользоваться моими внезапно открывшимися способностями, и после некоторого колебания поделился этой новостью с вещуном.

Сначала он не поверил мне на слово, но после небольшого экзамена помрачнел. И дело тут было вовсе не в том, что я без посторонней помощи научился понимать речь хозяев, а в непростительном упущении самого вещуна, вовремя не распознавшего тождество обоих языков. Скорее всего, с толку его сбило несоответствие звуковых диапазонов. Делать более глубокие выводы было еще рано.

Но уже через пару минут вещун сообщил радостную новость – он собирается возвратить мне слух. Идея его была такова: коль я оглох от удара по голове, то и лечиться должен соответствущим образом. Подобное врачуется подобным или, проще говоря, клин клином вышибают.

Загвоздка состояла лишь в том, как правильно определить место предполагаемого удара. По соображениям вещуна, это скорее всего был затылок или, в крайнем случае, макушка. Он уже и камень подходящий приготовил.

Я, конечно, воспротивился столь сомнительному методу лечения, заявив, что на моей родине так давно уже не делают, хотя в прежние время над ухом глухого действительно стреляли из пистолета, а припадочных стегали крапивой, дабы усилить конвульсии, свидетельствовавшие якобы об изгнании из тела бесов. Термин «пистолет» я перевел как «прирученная молния».

После этого памятного разговора я не подпускал вещуна к себе и упорно отказывался от всех его снадобий, ссылаясь на то, что, когда кризис преодолен, организм сам справится с последствиями недуга.

От врача-хирурга, некогда поставившего меня на ноги после автомобильной аварии, я перенял главное требование, предъявляемое ко всем выздоравливающим, не исключая и тех, кто перенес сложную операцию, – побольше ходить и побольше есть.

Этим я и занимался, уходя в степь, где в изобилии росла вкусная и сытная трава, напоминавшая нашу спаржу. Поскольку снабжение поселка в последнее время резко сократилось (тенетники создавали запасы продовольствия на будущее) я, как заправский гурман, поглощал ее в сыром виде.

Место, чуть не ставшее для нас с Ферой ложем любви, а затем превратившееся в ристалище, я осмотрел несколько раз, но ничего примечательного конечно же не обнаружил. Сигнальную сеть уже полностью восстановили, и при каждом шаге приходилось внимательно смотреть себе под ноги. Не знаю почему, но пуховыми сапогами я с некоторых пор не пользовался.

Во время одной из таких вылазок я встретился с Рябым, специально поджидавшим меня за околицей. Конечно, лучшего места для конспиративной встречи нельзя было и придумать.

– Вещун предупредил меня, что ты умеешь читать по губам не только речь вредоносцев, но и тенетников. Более того, по его заявлению, они почти ничем не отличаются друг от друга. Признаюсь, для меня это было открытием. Сначала я даже решил, что ты заблуждаешься. После сильных потрясений случается и не такое. Одни заговариваются, другие теряют память… Претендуя на нашу землю, вредоносцы, по-видимому, претендуют и на наш язык. Думаю, что особой беды тут нет. Слово не виновато в том, что его произносят грязные уста. Не так ли?

В спор с ним я ввязываться не стал, а только пожал плечами.

– Твоя глухота, как ни странно, может сослужить нам добрую службу, – продолжал Рябой. – Убедившись, что ты ничего не слышишь, вредоносцы оставят свои подозрения. В их понимании калек и сумасшедших защищают грозные высшие силы. Старайся прикидываться дурачком, это тоже помогает.

Раньше я все больше помалкивал, памятуя народную мудрость про то, что доброе молчание лучше худого ворчания, но тут не выдержал:

– Похоже, мне недолго осталось отсиживаться в Ясмене?

– Совсем недолго. Из-за того проклятого случая ты уже пересидел все положенные сроки. Выспись сегодня как следует, а потом наши сестробратья доставят тебя в такое место, где появление чужака не вызовет нежелательного внимания.

– Что я скажу вредоносцам, когда встречусь с ними? Я ведь все же глухой, а не немой. Хотелось бы на этот случай иметь в запасе какую-нибудь убедительную историю.

– Какой спрос с глухого дурака? В крайнем случае расскажешь им то же самое, что рассказывал нам. Злой Котел полон бродяг самого разного вида и происхождения. А у вредоносцев есть причины привечать некоторых из них. Потом ты поймешь, что я имею в виду.

– Будет лучше, если ты мне все растолкуешь заранее… Честно признаться, я не совсем понимаю, что от меня требуется. Допустим, я каким-то образом сумею выяснить планы вредоносцев. Как мне предупредить об этом тенетников?

– Просто подойди к пограничным заграждениям и подожги их, как в прошлый раз. Тебе не придется долго ждать наших сестробратьев. С ними обязательно будет тот, кто сумеет выслушать и понять тебя.

– Боюсь, как бы моя весть не запоздала. Такие сведения подобны рыбе, выловленной в речке, – они очень быстро теряют свежесть. Ведь судьба может забросить меня в края, достаточно удаленные от границ Ясменя.

– Тогда найди высокий, отдельно стоящий холм и разожги на его вершине четыре костра, расположенные квадратом. Будем надеяться, что наши сестробратья, странствующие повсюду, заметят твой сигнал. Когда это случится, ложись на землю, раскинув руки в стороны. Впрочем, полной уверенности в надежности такого способа нет. Тут все будет зависеть от воли случая. Лучше постарайся держаться поближе к Ясменю.