Немцы, видимо, не боятся повторять одно и то же слово, лишь бы оно соответствовало своему назначению. Они, если нужно, обращаются к нему вновь и вновь. Это мудро! Мы, пишущие по-английски, смертельно боимся повторений; стоит слову два-три раза встретиться в абзаце, и мы, из страха, как бы нас не заподозрили в неряшестве, готовы пожертвовать точным значением и удовлетвориться приблизительным смыслом, лишь бы не впасть в эту воображаемую ошибку вкуса. Быть может, повторение и не очень приятно, но насколько же хуже неточность!
Есть люди, которые с пеной у рта критикуют чужую религию или чужой язык, а потом преспокойно переходят к своим делам, так и не преподав спасительного совета. Я не из их числа. Я показал, что немецкий язык нуждается в коренной реформе, и не отказываюсь провести эту реформу. Во всяком случае, я готов преподать дельный совет. Такое предложение могло бы показаться нескромным. Но я посвятил свыше двух месяцев тщательному и кропотливому изучению немецкого языка, и это дает мне уверенность, что я вполне способен сделать то, на что не решился бы при более поверхностных знаниях.
Во-первых, я упразднил бы дательный падеж, так как его не отличишь от множественного числа. К тому же дательный падеж - дело темное: вы никогда не знаете, в дательном вы падеже или нет, и узнаете об этом только случайно, и никто не скажет вам, с каких пор вы в нем находитесь, почему, и зачем, и как вы из него выберетесь. Словом, дательный падеж это бесполезное украшательство, и самое лучшее - от него отказаться.
Во-вторых, я передвинул бы глагол поближе вперед. Какой бы дальнобойной силой ни обладал глагол, он, при нынешних немецких расстояниях, не накроет подлежащего, а разве только покалечит его. А потому я предлагаю, чтобы эта важнейшая часть речи была перенесена на более удобную позицию, где ее можно было бы увидеть невооруженным глазом.
В-третьих, я позаимствовал бы из английского десятка два слов покрепче, чтобы было чем ругаться5 и чтобы можно было о ярких делах: говорить ярким языком.
В-четвертых," навел бы порядок в определении рода, сообразуясь с волею всевышнего. Этого требует простое уважение, не говоря уже о чем-то большем.
В-пятых, я упразднил бы в немецком языке непомерно длинные составные слова или потребовал бы, чтобы они преподносились по частям - с перерывами на завтрак, обед и ужин.
Советую, впрочем, совсем их упразднить: понятия лучше перевариваются и усваиваются нами, когда они приходят не скопом, а друг за дружкой. Умственная пища похожа на всякую другую - приятнее и полезнее вкушать ее ложкою, чем лопатой.
В-шестых, я попросил бы каждого оратора не тратить лишних слов и, закончив фразу, не сопровождать ее залпом никчемных "хабен зинд гевезен гехабт хабен геворден зейв". Такие побрякушки лишь умаляют достоинство слога, не способствуя его украшению. Следовательно - это соблазн, и я предлагаю всячески с ним бороться.
В-седьмых, я упразднил бы все вводные предложения, а также скобки круглые скобки, и квадратные скобки, и фигурные, и расфигурные скобки всех степеней и видов. Я потребовал бы от человека любого сословия и состояния говорить по делу, просто и без затей, а не умеешь - сиди и молчи. Нарушение этого закона должно караться смертью.
В-восьмых, я сохранил бы "Шляг" в "Цуг" с их привесками и убрал бы все прочие слова. Это значительно упростит язык.
Я перечислил здесь самые, на мой взгляд, необходимые и важные мероприятия. Большего на даровщинку не ждите. У меня есть еще немало ценных предложений, - придержу их на тот случай, если меня, после проявленной мною инициативы, официально пригласят на государственный пост по проведению реформы немецкого языка.
Глубокие филологические изыскания привели меня к выводу, что человек, не лишенный способностей, может изучить английский язык в тридцать часов (исключая произношение и правописание), французский - в тридцать дней, а немецкий - в тридцать лет. Отсюда как будто следует, что не мешало бы этот последний язык пообкорнать и навести в нем порядок. Если же он останется в своем нынешнем виде, как бы не пришлось почтительно и деликатно сдать его в архив, причислив к мертвым языкам. Ибо, поистине, только у мертвецов найдется время изучить его.
РЕЧЬ В ЧЕСТЬ 4 ИЮЛЯ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ПО-НЕМЕЦКИ НА БАНКЕТЕ АНГЛО-АМЕРИКАНСКОГО СТУДЕНЧЕСКОГО КЛУБА АВТОРОМ ЭТОЙ КНИГИ
Джентльмены! С самого моего прибытия месяц назад в эту страну чудес, в этот обширный вертоград германского духа, мой английский язык часто бывал мне в тягость, словно лишнее место в багаже, которое зря таскаешь за собой по стране, где нет даже камер хранения; и вот на прошлой неделе я сел за работу и выучил немецкий язык.
Also! Es freut mich dass dies so ist, denn es muss, in ein hauptsachlich степени, hoflich sein, dass man при такой оказии sein Rede in die Sprache des Landes, где ты гостишь, aussprechen soll. Dafur habe ich, aus reinische Verlegenheit, - то бишь, Vergangenheit, - то бишь, Hoflichkeit aus reinische Hoflichkeit я решил произнести свою речь на немецком языке, um Gottes willen! Also! Sie mussen so freundlich sein und verzeih mich, если мне случится где-нибудь обмолвиться von ein oder zwei Englischer Worte, hie und da, denn ich finde dass die deutsche ist не слишком богатый язык, и когда человеку действительно есть что сказать, приходится ему кое-что призанять у языка, которому есть чем поделиться.
Wenn aber man kann nicht meinem Rede verstehen, so werde ich ihm spater dasselbe ubersetz, wenn er solche Dienst verlangen wollen haben werden sollen sein hatte. (Я не знаю, к чему нужны воллен хабен верден золлен зейн хэтте, но, по моим наблюдениям, их всегда ставят в конце немецкого предложения, - эффекта ради, как я полагаю).
Это великий и заслуженно почитаемый во всем мире день, - день, который недаром чтут истинные патриоты всех широт и национальностей, день, дающий обильный материал для раз мышлений и речей; und meinem Freunde, то бишь meinen Freunden, то бишь - meines Freundes, а впрочем, берите любое на выбор, всем им одна цена, а я совсем запутался в этих падежах - also! Ich habe gehabt haben worden gewessen sein, как говорит Гете в своем "Потерянном Рае", ich... ich... то есть ich... но не пересесть ли нам на другой поезд?
Also! Die Anblick so viele Grossbnttanischer und Amerikanischer hier zusammengetroffen in Bruderliche согласии, ist zwar весьма утешительное и волнующее зрелище. Но что же пробудило в вас эти высокие чувства? И может ли лаконичный немецкий язык подняться до изображения такого импульса? Вы скажете, что это Freundsschaftsbezeugungenstadtverordneten-versammlungenfamilieneigenthumlichkeiten? Nein, o nein! Пусть это и короткое, и благородное слово, но оно бессильно проникнуть в самую сердцевину импульса, приведшего к этому дружескому собранию и породившего diese Anblick, - eine Anblick welche ist gut zu sehen, - gut fьr die Augen на чужбине, в далекой, незнакомой стране - eine Anblick solche als, по любимому выражению гейдельбергских жителей, nennt man "ein schцnes Aussicht"! Ja, freilich naturlich wahrscheinlich ebensowohl! Also! Die Aussicht auf dem Konigsstuhl mehr grosserer ist, aber geistliche sprechend nicht so schon, lob Gott! Потому что sie sind hier zusammengetroffen, in Bruderlichem согласии, ein grossen Tag zu feiern великий день, который даровал великие преимущества не одной только местности или стране, но осчастливил своими дарами и все другие страны, познавшие ныне свободу и научившиеся ее любить Hundert Jahre voruber die Englander und die Amerikaner Feinde; aber heute sind sie herzlichen Freunde, Gott sei Dank! Так пусть же эта добрая дружба пребудет нерушимой, пусть эти знамена, перемешавшиеся в дружеском единении, не расстанутся вовек; пусть никогда они больше не реют над враждующими полчищами и не обагряются братской кровью, что искони была, есть и останется братской, - доколе на карту не будет нанесена линия, которая могла бы сказать нам: "Здесь преграда, не позволяющая крови предков влиться в жилы потомков!"
