Марк Твен.

ОТРЫВКИ ИЗ ДНЕВНИКОВ ЕВЫ, ВКЛЮЧЕННЫЕ В ЕЕ АВТОБИОГРАФИЮ.

Еще одно открытие. Как-то я заметила, что Уильям Мак-Кинли выглядит совсем больным. Уильям Мак-Кинли - имя одного из президентов США (1897-1901), проводившего империалистическую политику. При нем, в частности. Соединенными Штатами была оккупирована Куба. Это-самый первый лев, и я с самого начала очень к нему привязалась. Я осмотрела беднягу, ища причину его недомогания, и обнаружила, что у него в глотке застрял непрожеванный кочан капусты. Вытащить его мне не удалось, так что я взяла палку от метлы и протолкнула его вовнутрь. Уильяму Мак-Кинли сразу стало легче. Возясь с ним, я заставляла его пошире открывать пасть, чтобы мне было удобнее туда заглядывать, и обратила внимание, что зубы у него какие-то странные. И вот теперь я подвергла их внимательному научному осмотру и к своему величайшему изумлению открыла следующее: лев-не вегетарианец, он плотоядный хищник! Во всяком случае, его готовили в плотоядные хищники.

Я побежала к Адаму и сообщила ему об этом, но он, конечно, только насмешливо рассмеялся и сказал:

- А откуда он возьмет плоть? Мне пришлось сознаться, что я этого не знаю.

- Отлично. Значит, ты сама видишь, что это чистая фантазия. Плоть не предназначена для того, чтобы ее ели, иначе она была бы ниспослана. Раз ниспосланной плоти не существует, отсюда неопровержимо следует, что в план мироздания плотоядные твари включены не были. Ведь

это логично, не так ли?

- Логично.

- Есть в этом рассуждении какие-нибудь натяжки?

- Нет.

- Хорошо. Так что же ты можешь на это возразить?

- А то, что существует нечто 'превыше логики. - Неужели? Что же, это?

- Факты.

Я подозвала первого попавшегося льва и велела ему открыть пасть.

- Взгляни-ка на подветренную верхнюю челюсть,- сказала я.-Разве этот длинный передний зуб-не

клык?

Он был удивлен и сказал решительно и веско:

- Клянусь моим нимбом, это клык.

- А эти четыре позади него?

- Малые коренные, если мне не изменяет рассудок!

- А эти два сзади?

- Коренные зубы, или я не способен отличить на глаз коренной зуб от причастия прошедшего времени. Мне нечего больше возразить. Статистика не может ошибаться:

этот зверь - не травоядное.

Вот он всегда такой: ни мелочности, ни зависти - только справедливость и великодушие. Докажите ему что-нибудь, и он тут же, и без всякой обиды, признает, что был неправ. Не знаю, достойна ли я этого чудесного юноши, такого прекрасного и благородного?

Это произошло на прошлой неделе. С тех пор мы обследовали многих животных и убедились, что здешние места изобилуют плотоядными зверями, хотя прежде мы этого совсем не замечали. И вот теперь "почему-то очень грустно бывает смотреть на величественного бенгальского тигра, который пожирает землянику и лук; это как-то не вяжется с его натурой, хотя я раньше ничего подобного не чувствовала.

(Позже). Сегодня в лесу мы слышали Глас. Мы долго искали его, но так и не нашли. Адам сказал, что слышал его и раньше, но никогда не видел, хотя и находился совсем рядом с ним. По мнению Адама, этот Глас вроде воздуха и увидеть его нельзя. Я попросила его рассказать все, что он о нем знает, но он почти ничего не знал. Это Владыка Сада, сказал он, который велел ему ухаживать за Садом и хранить его; и еще Глас сказал, что мы не должны есть плоды одного дерева, а если поедим их, то обязательно умрем. Смерть наша будет неизбежной. Больше Адам ничего не знал. Я захотела посмотреть дерево, и мы пошли длинной и чрезвычайно приятной дорогой к уединенному и очень красивому месту, где оно растет; там мы сели, на землю, долго его рассматривали и разговаривали. Адам сказал, что это-дерево познания добра и зла.

- Добра и зла?

- Да.

- А что это?

- Что-"это"?

- Ну, это самое. Что такое "добро"?

- Не знаю. Откуда мне знать?

- Ну, а "зло"?

- Наверное, название какого-нибудь предмета, только я не знаю какого.

- Адам, но ты же должен иметь о нем хоть какое-то представление.

- С какой стати? Я его никогда не видел. Как же я могу иметь о нем представление? А по-твоему, что это?

Конечно, я ничего не могла ему ответить и поняла, насколько неразумно с моей стороны было требовать объяснений у него. Мы никак не могли догадаться, что это такое. Просто новое слово, как и "добро",-мы их никогда раньше не слышали, и они не имели для нас никакого смысла. Я продолжала о них думать и вскоре спросила:

- Адам, а эти другие новые слова, "умрем" и "смерть", что они означают?

- Понятия не имею.

- Ну, а как ты думаешь, что они могут означать?

- Деточка, неужели ты не видишь, насколько невозможно хотя бы приблизительно угадать, о чем идет речь, если я вообще ничего об этом не знаю? Человек не в состоянии думать, если ему не о чем думать. Разве не так?

- Да... конечно; но только ужасно досадно. Ведь именно потому, что я ничего не знаю, я и хочу узнать.

Некоторое время мы молчали, ломая голову над этой загадкой, но вдруг я сообразила, что нам надо сделать, чтобы разрешить все сомнения, и даже удивилась, как мы сразу до этого не додумались - так это было просто. Я вскочила на ноги и воскликнула:

- Какие мы глупые! Давай съедим этот плод; мы "умрем", узнаем, что такое "смерть", и не будем больше из-за

этого мучиться!

Адам согласился со мной, встал и уже потянулся за яблоком как вдруг мимо проковыляло крайне любопытное создание, каких нам еще не доводилось видеть, и мы, конечно, забыли о пустяках, не имевших отношения к науке, и погнались за тварью, которая имела к ней самое прямое

отношение.

Много миль гнались мы по горам и долам за этим неуклюжим, хлопающим крыльями уродом, пока не очутились в западной части долины, где растет большая смоковница, и там мы его изловили. Какая радость! Какой восторг! Он оказался птеродактилем! До чего же он прелестен, милое страшилище! И какой злюка, и как отвратительно каркает! Мы подозвали двух тигров и поехали домой верхом" захватив его с собой, и теперь он сидит рядом, и уже поздно, но я не ложусь спать, такое он обворожительное чудище, да к тому же и поистине царственный вклад в науку. Я знаю, я не сомкну глаз, все буду думать о нем и торопить утро, чтобы поскорее обследовать его, осмотреть, угадать тайну его происхождения и решить, насколько он птица, а насколько пресмыкающееся, и установить, реликт ли он или результат естественного отбора;