Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Дом строят из этих брусьев, его кроют широкими коралловыми плитами дюймовой толщины, накладывая их краями одна на другую, так что крыша состоит как бы из ряда низких ступенек или террас. Печные трубы сложены из коралловых плит, им придают с помощью пилы изящные и живописные формы. Нижняя веранда выложена коралловыми плитами, дорожка к воротам тоже. Ограда сложена из коралловых брусьев: сначала строят массивные стены с широкими козырьками и тяжелыми столбами для ворот, а потом всю ограду обрабатывают пилой, придают ей легкие очертания, красивую форму. Наконец, покрывают плотным слоем извести ограду и весь дом с его крышей, печными трубами и т. д. Встает солнце, освещает все это, и тут вам лучше закрыть свои непривыкшие глаза, как бы не заболели. Это белейший из белых цветов, какой только можно себе представить, и самый ослепительный. Бермудский дом не оставляет у вас впечатления, что он построен из мрамора, его белизна гораздо ярче, в нем есть еще что-то тонкое, невыразимое, что отличает его от мраморного. Мы много об этом говорили и долго думали, пытаясь найти сравнение, которое передало бы неповторимый белый цвет бермудского дома, и нам удалось в конце концов натолкнуться на него. Он точно белая сахарная глазурь на торте, у него такой же едва заметный глянец. Белый цвет мрамора скромный и спокойный по сравнению с ним.

Когда дом покрыт твердой оболочкой извести, на нем нельзя заметить, начиная с фундамента до верхушки трубы, ни одной трещины, никаких швов или следов каменной кладки. Как будто он высечен из цельной глыбы, а двери и окна пропилены потом. Белый мраморный дом кажется холодным, как могила, отчужденным, в нем человек чувствует себя подавленным, слова застревают в горле. Бермудский дом не такой. Есть что-то веселое, даже буйно веселое, в его яркой белизне, когда на нем играет солнце. Если дом живописен, если его линии красивы, - а многие бермудские здания таковы, - он очарует вас, вы от него не оторветесь, пока выдержат глаза. Резко очерченная, как бы нереальная печная труба - слишком чистая и белая для нашего мира, - ярко освещенная с одной стороны солнцем, а с другой подернутая мягкой тенью, пленяет ваш взор, вы можете любоваться ею часами. Я не знаю другой страны, где можно наслаждаться, глядя на печную трубу. А как приятно видеть белоснежный домик, если он наполовину спрятался в зелени, едва выглядывает из листвы. Если же он захватит вас врасплох, если неожиданно покажется за крутым поворотом сельской дороги, я уверен, вы вскрикнете от восторга.

Куда бы вы ни пошли, в городе или деревне, всюду вы находите эти белоснежные дома, и всегда вокруг них масса ярких цветов, но на стенах не видно ползучих растений, лоза не может удержаться на гладком, твердом слое извести. Где бы вы ни шли: в городе или по сельским дорогам, среди маленьких ферм с их картофельными полями или богатых поместий, - эти чистые белые дома, просвечивающие сквозь цветы и листву, встречаются вам за каждым поворотом. Самая маленькая лачужка такая же белая и свежая, как самый пышный особняк. Нигде нет грязи и вони, луж и барахтающихся в них свиней, запущенности, неопрятности, беспорядка. Чистота и аккуратность видны во всем, что попадается вам на глаза, будь то дороги, улицы, дома, люди, одежда. Эта страна опрятнее всех в мире. И намного опрятнее!

В связи с этим у нас возник вопрос: где же живут бедняки? Никакого ответа мы не нашли и решили - пусть будущие государственные деятели бьются над этой головоломкой.

Каким ярким и необычайным зрелищем явился бы один из этих сверкающих белых загородных особняков с его коричневыми оконными наличниками и зелеными ставнями, обилием ласкающих глаз цветов и листвы, в почерневшем от копоти Лондоне! И какой радостной неожиданностью явился бы он почти в любом американском городе!

Чтобы проложить дорогу, на Бермудах срезают твердый белый коралл на несколько дюймов - или, если на пути холм, на много футов, - и выравнивают поверхность. Это простой и легкий способ. Коралл крупнозернистый и пористый; дорога как бы сделана из твердого белого сахара. Ее исключительная чистота и белизна неудобны в одном отношении: отраженные ею солнечные лучи с такой силой бьют в глаза, что постоянно хочется чихать. Старый капитан Том Боулинг столкнулся с другой трудностью. Выйдя вместе с нами на прогулку, он все время брел по обочине. В конце концов он объяснил нам, в чем дело. Он сказал: "Знаете, я жую табак, а тут на дорогах такая дьявольская чистота..."

Мы прошли в этот день несколько миль, ошеломленные ярким сиянием солнца, белых дорог и белых зданий. Наши глаза причиняли нам немалые муки. Но вот мы с облегчением почувствовали, как вокруг нас распространил свою целебную прохладу блаженный полумрак. В радостном изумлении мы подняли глаза и увидели, что он исходит от проходящего мимо очень черного негра. Он приветствовал нас по-военному, и мы ответили ему в приятном сумраке, создаваемом его близостью, а потом опять оказались во власти беспощадно яркого белого света.

Цветные женщины, которых мы встречали, обычно кланялись нам и здоровались. Дети тоже. Цветные мужчины отдавали честь по-военному. Несомненно, они переняли эту манеру у солдат. Англия держала здесь гарнизон на протяжении жизни многих поколений. Привычка молодых людей носить маленькие палочки тоже заимствована, я думаю, у солдат, которые всегда носят дубинки как на Бермудах, так и во всех других обширных британских доминионах.

Сельские дороги вьются самым восхитительным образом, поворачивают туда и сюда, открывая за каждым поворотом приятные неожиданности: волнистые массы олеандров плывут издалека, подобно грядам розовых облаков в лучах заходящего солнца; внезапно вы попадаете в самую гущу жизни и труда, вас окружают домики и сады, а потом так же внезапно погружаетесь в сумерки и тишину лесов; на минутку в небе вырисовываются очертания белых крепостей и маяков на вершинах далеких холмов; зеленое сверкающее море показывается на мгновение и снова исчезает; опять безлюдные леса; и вскоре за новым поворотом дороги неожиданно открывается вид на море между островами с мягкими красками отмелей, блуждающими парусами.

Выбирайте любую дорогу, и, будьте уверены, вы не пройдете по ней даже полмили. На вашей дороге есть все, чего можно ждать от дороги: она обсажена деревьями и неизвестными вам растениями и цветами; она тенистая и приятная или солнечная и все же приятная; она ведет вас мимо прелестных, мирных и уютных домиков или через леса, которые иногда стоят в мертвой тишине, а иногда оживлены птичьим концертом; дорога все время вьется, постоянно обещает что-то впереди, не то что прямая дорога, которая показывает все с первого взгляда и этим убивает всякий к себе интерес. На вашей дороге все это есть, а все-таки вы не останетесь на ней даже полмили, потому что от нее всегда ответвляются по обе стороны маленькие соблазнительные и таинственные дороги, а поскольку они тоже извиваются и прячут то, что кроется дальше, вы не можете устоять перед соблазном покинуть выбранную дорогу и обследовать их. И обычно вас ждет награда. Поэтому ваш путь в глубь острова всегда извилистый, запутанный, вы блуждаете без всякой цели, и это самое интересное, что можно себе представить. Дорога достаточно разнообразна. То вы идете по открытой равнине, где по одну сторону болота с густыми зарослями камыша вышиной в десять футов, а по другую - огороды, засаженные картофелем и луком. То поднимаетесь на вершину холма: кругом простирается океан, усеянный островами. Но вот дорога поворачивает в глубокую выемку, зажата между отвесными стенами в тридцать или сорок футов, которые покрыты причудливыми, разорванными линиями - следами внезапных и непонятных смещений пластов в древние времена, - а кое-где украшены цветком, дерзко цепляющимся за камни, или висящей лозой. А скоро вы идете уже над морем, можете смотреть на сажень или две сквозь прозрачную воду, где иногда что-то блеснет в глубине, подобно алмазу, можете следить за игрой света под водой на скалах и песке, пока вам это не наскучит, если вы так устроены, что это может вам наскучить.

7
{"b":"43369","o":1}