Это была старинная разбойничья песня о вольном разбойнике Яношике. Конечно, партизаны не разбойники, но новых песен еще не сложили, а очень хотелось петь.

Ребята положили руки друг другу на плечи и затоптались на месте маленьким кружком. Павел не знал этого танца, но общая радость окрыляла, и ноги сами двигались в такт.

Вокруг засмеялись. Внезапно Павел сбился с такта и остановился. Прямо перед ним стоял, улыбаясь, Фридрих фон Ленц в солдатской форме Значит, это его он видел на кладбище. Это с ним говорил дед Соколик.

Павел вышел из кружка, кто-то тотчас занял его место. Круг танцующих разрастался. А Павел стоял перед фон Ленцем и смотрел на него. И фон Ленц смотрел и, видимо, припоминал, где он видел этого парнишку, потому что в глазах мелькнула едва уловимая тревога.

– Здравствуйте, господин фон Ленц, - четко произнес Павел.

– Постой, постой, - фон Ленц смотрел на него удивленно. - Ты кто? Петр или Павел? - спросил он по-русски.

– Павел. - Он очень удивился, что пруссак говорит по-русски. - Узнали меня?

– Еще бы! Здравствуй, - фон Ленц протянул руку. - Встреча… Как ты сюда попал?

– А я вас видел на станции, на границе. Вы удрали из вагона в окно.

– Верно, - удивился фон Ленц. - Как же ты все-таки оказался здесь? Где мама?

Павел сбивчиво рассказал все, что знал. Кто же он, фон Ленц, прусский офицер, говорит по-русски, одет в словацкую форму, бросил гранату в гестаповцев и был другом штурмбанфюрера Гравеса. Мама говорила.

– Если маму захватили партизаны, значит, она в безопасности, - сказал фон Ленц, внимательно выслушав рассказ Павла. - Твоя мама - женщина удивительного мужества. Значит, ты ушел от Доппеля к партизанам?

Павел кивнул.

Фон Ленц засмеялся:

– Вот уж верно, яблочко от яблони недалеко катится!

– Вы ж говорите по-русски!

– Заметил? - глаза фон Ленца светились. - Павел, а не навестить ли нам доктора Доппеля?

– Зачем?

– Сориентируемся на месте. У меня к нему есть несколько неотложных вопросов.

Павел нахмурился. Лезть обратно в руки Доппеля, да еще с этим пруссаком? Подумаешь, говорит по-русски! Он, Павел, не хуже владеет немецким, однако не немец.

Фон Ленц заметил его колебание.

– Можешь мне доверять, - сказал он тихо.

– Ладно. А ребят с собой можно взять?

Фон Ленц усмехнулся.

– Личная охрана? Бери.

Павел кивнул. Вытащил Янко из веселого круга, объяснил на русско-словацко-немецком языке, что надо идти по важному делу к Доппелю.

Янко позвал друзей, и они двинулись сквозь возбужденную радостную толпу вслед за фон Ленцем. Павел заметил, что позади идет словацкий солдат, тот самый, что был с фон Ленцем на кладбище.

Улочка тиха и пустынна. Все жители, верно, на площади. Они остановились у глухих ворот доппелевского дома. Фон Ленц нажал кнопку звонка несколько раз. Никто не отозвался.

Павел тронул фон Ленца за рукав:

– Идемте.

Они обошли каменную стенку и остановились в том месте, где Павел перелезал через нее. Фон Ленц сделал знак своему товарищу. Тот ловко влез на стену и спрыгнул в сад. Павел и Янко последовали за ним Фон Ленц помог перебраться Любице и Милану и перелез через стену последним.

– Стрелять они не посмеют, - сказал фон Ленц, - но береженого бог бережет.

Он двинулся сначала вдоль стены, потом кустами.

Задняя дверь в сад оказалась запертой. Парадная тоже. Дом тихий с закрытыми окнами казался мрачным и даже улыбка гнома у крыльца неестественной, мертвой.

– Пусто, что ли? - обронил фон Ленц и кивнул своему товарищу. Тот извлек из кармана перочинный нож, раскрыл его, подсунул под раму окна, и окно, к удивлению Павла, открылось.

Павел влез в него и отпер двери.

Все, кроме спутника фон Ленца, вошли в дом.

Дом оказался пуст. Хозяева торопились его покинуть, вещи были разбросаны, в столовой на полу хрустели осколки тарелок, разбитых в суматохе. В кабинете доктора стол раскрыт, ящики выдвинуты. На полу валялись бумажки. В комнате Павла вещи оказались нетронутыми. Павел раскрыл платяной шкаф.

– Янко, забирай. Забирайте, ребята!

– Ние… - качнул головой Янко. - Не треба!

В комнате Матильды все еще стоял удушливый запах духов. На столе лежала бумажка. Фон Ленц взглянул на нее, усмехнулся:

– Павел! Это тебе.

На бумажке крупным почерком кривыми торопливыми буквами было написано:

"Пауль! Мне кажется, что ты еще придешь в этот дом, вот и пишу. Мы скоропостижно уезжаем. Наверно, к англичанам. Папа считает, что Германию еще можно спасти с помощью англичан и американцев. Ты прав, я - дура. Я молюсь, чтобы ты нашел свою маму. Прощай. Твоя сестра Матильда".

– Да-а, - произнес фон Ленц. - Доппель - скользкая личность. Он даже не военный преступник. Его не будут судить после победы. А жаль. Такие, как доктор Доппель, подталкивали колеса войны. Как пишет твоя Матильда? К англичанам? Заговор обреченных. Им уже ничего не поможет.

Они заперли дом и ушли. Маленький гномик, хранитель благополучия и счастья, улыбался им вслед беспомощной улыбкой, перед лицом народного гнева и он был бессилен.

Партизаны дрались отчаянно, но немцы были лучше вооружены, у них были танки и артиллерия. А партизаны даже стрелковым оружием толком не владели. Пришлось учиться стрелять в бою. И все же они двенадцать дней не впускали в городок фашистов.

По городку ходили тревожные слухи. В Восточной Словакии из-за нерешительности высших офицеров немцы разоружили две дивизии, готовых перейти на сторону восставших, открыть путь Красной Армии. А теперь перевалы захвачены фашистами. Много крови прольется, прежде чем русские сломают их сопротивление и войдут в Словакию. Много.

В Братиславе из-за несогласованности отдельные части не вышли с оружием в руках на улицы. Тисовцы удерживают власть с помощью немцев.

Не все тюрьмы удалось открыть, и сотни преданных народному делу бойцов еще томятся за решетками.

Правительство Бенеша в Лондоне сует палки в колеса. Они боятся, что к власти в Словакии придут коммунисты. Бенеш спит и видит, как в Словакию входят не русские, а союзники - англичане и американцы.