© Фарит Ишмухаметович Барашев, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Много лет прошло после того, как развалили Советский Союз, утерялись объединяющие положительно-идеальные ценности, направляющие к созиданию, солидарности. С запада хлынула волна больной информации, разъедающая как коррозия все на своем пути. Извращенцам, политике уничтожения удалось войти в Российские просторы и разделить один народ на много страт. В России друг друга стали убивать, отравлять, при этом деньги наживать, умножились снова крестоносцы, они, духовно понижая при этом деньги собирая, несут, распространяя бред, все делают во вред, неся все то же вето, ученье без ответов… где формула «завет» собой несет запрет.

Здесь, в этом рассказе встретились простая сельская учительница Даша и уральский философ безобразия Иван. Он прилетел в Москву на встречу членов Российской Академии Наук, где после обсуждения некоторых новых направлений развития образовательной и политической системы страны, он с председателем Московского института фундаментальной философии, разговорившись, зашли в одно из кофе Москвы, где и продолжили свой диалог

Даша же приехала в столицу к родителям, которые в свое время проживали в Ростовской области, то есть были коренными казаками. Посетив Москву, выставку ВДНХ, решили сменить место жительства, остались в столице. Погостив у родителей, Даша поехала домой, ибо приближалось начало учебного года. По пути на вокзал она зашла в то же кафе, где находились ученые, где заказав кофе с порцией мороженного, она невольно стала свидетелем диалога. Она как педагог, конечно же, заинтересовалась разговором, тем более звучали вещи для нее совершенно новые. Краем глаза посмотрев на беседующих, на вид сразу бросились запонки одного из них, кругатура1 квадрата ярко блеснула своими бриллиантами на фоне манжетов черной рубашки, которые смотрелись очень шикарно, страшно и загадочно. Подняв взгляд на обладателя, Даша пыталась осторожно разглядеть лицо, глаза его закрывали черные очки, а двухдневная щетина придавала вид схожий с венецианским мачо.

…Я с вами не согласен уважаемая, во-первых, камень относится не к философии, – обратился к собеседнику человек в очках. Вы говорите, что философия заложила краеугольный камень политики. Я считаю иначе, а во-вторых, политика или сфера феноменологичной структуры текстуры (дерева) создается благодаря построению внутренней артикуляции, где это в свою очередь происходит благодаря членению ухом звуковолнового прохождения, где как бы срабатывает реляция и проходит процесс вестибуляции, кореляции, корабляции составления, где, конечно же, появляется внутренняя аураляция мнительности и создается wетрогон, поле, которое так тиком или сферой относится со, знанием черт знаково-речевой структуры воображаемого, что и есть уже философия, то есть если она, по-вашему, первая, то передней первейшее нулевое сложение, то есть филология, это можно написать так… 0,1, и т.д., а круглешок, овал, раньше нарисовали бы с глазами и улыбкой, и с развивающимися волосами, имя которого солнце – это имя речи, языка.

То есть из ничего, из безобразной хуливой собранности слогов гласа в процессе а, рта – культивирования2, появляется феноменальное состояние философии, которая несет содержание пониманием, где и нулевая безобразная относительность звуковых сигналов этим становится образованной сферой, ну или кругом.

– Да..! Вы говорите очень серьезные вещи, – ответила собеседница, – мне сложно вам понять, мы в институте этого не изучаем…

– Но ведь с этого и начинается культ Ра, или культ разума… по другому культ у-ра… Я и спросил вас в начале нашего диалога, как с вами говорить? По простому или сложному? Ведь мы в общем-то занимаемся одним делом, только вы философ образов, а я философ безобразия… То есть я начинаю безобразие филологическими знаками, составляю формулы, а вы из этих формул вынимаете философское образованное понимание, мне это, и се мне вы становитесь образованным философом, ища фундамент того, чем вы образованы…

Даша, заказав еще одну чашечку кофе, внимательно славливала разговор, благо до поезда было еще время. У ней появилась мысль познакомиться с этим логичным удивительным человеком, философом безобразия и тут же задумалась над формулой «философия», в которой при склонении буква «ф» меняется на «в». Это значит, – анализировала она, – что «в» буква появляется при твердой речи, и если мы проделаем проверочную операцию, заменив «ф» на «в», то получим вот что – «вилосовия», что значит… так, Даша припомнила, что «вила» -«вилы» относятся во-первых, к предмету письма Ш, во-вторых, к руке или рукам. Даша поймала мысль фразы, которую когда-то слышала «вилы в бок» или «стоишь, руки в бок», в-третьих, рисованный, тварный знак «Ш» символизировал три пальца кисти. Даша обратила внимание, что эти мысли приходят не от нее, а сами собой, она такого раньше не знала. Она осязала, что от философа безобразия исходило нечто, наполняя ее мыслями черт, строясь как скелет. Значит он правильно говорит3, – отметила она тут же, – что «вилосовия» философия вторичное образование от нуля, ибо слаживается из черт знаковых творений, которые уже изображают образ, где и формула «сотворенный» показывает, что с безобразия «о» творенный.

– … Если я буду говорить с вами по-простому, то вы не допетрите детского лепета. У вас даже выражение есть такое, мол «он несет какой-то детский лепет», и вы, между прочим, не понимаете, хотя и занимаетесь фундаменталистикой, такого простого слова как «любовь». Что это? – спросил философ собеседницу, и не дав ей ответить, продолжил говорить. Женщины, вы то есть, иногда говорите «Я тебя люблю!!». Но то, что в это влаживается сегодня у вас нет, ибо знания утерялись.

– А что это значит? – заинтересованно спросила философ московского института.

– Это относится к детскому лепету, простые4 лепетали, потому что находились в состоянии эмперии, небесно это времена, когда и желудочек, сердце и т. д. не были потрохами, находились тоже небесно, на вышине, когда душа5 еще не опускалась до пят, и не пахали до седьмого пота, и, соответственно этому состоянию женщина говоря – «Я тебя люблю», говорила этим самым – «Я те бяшь ловлю», «я тебя слухаю», «я бачу (ре бачу)», «я то бя слышу и вижу», «я хаваю – схавала». То есть она ясно давала понять, что видит ушами, ухом, потому еще говориться, что женщина любит ушами, слушает сердцем. Это, дорогая коллега, для науки артифакт серьезный, твердый, неоспоримый. Мало того, это, то что я несу, полный разгром религиозного заблуждения, разоблачение мировой аферы жрецов, которые одурачили много поколений, ввергая в бестолковую обывательскую массу, которые пантуются, лгут, от них только понты, ничего серьезного, потому главный у них панта-фиги – пантифик – одурачиватель, в процессе славливания долетающих до женщины звуков у нее вестибулярно-адаптировано составлялся вид веста – дива, ибо он вещал. Но! Прежде, чем ей послать звуковолновые сигналы для внимания, он увидел ее, то есть в нем тоже составился вид, с, ока невеста обрисовалась, или нарисовалась, ведая этим о себе, отсюда понимание Дева, так появились Дева и Диво6, Богиня и Бог. Заметьте, в одном случае вид Девы появился беззвучно из безобразия, во втором случае вид Дива явился благодаря звукам, комом или сферой, и в обоих случаях происходило сотворение вида вестибулярным аппаратом артикуляции, где внутреннее состояние вестибулярности обоих – вестисолярность. Отсюда появились формулы «инде», «инди». Здесь наверное стоит еще добавить, что первые рисования черт были голые, не одетые в крылатые фразы фиги, это уже четь позже, с возникновения эпических, поэтических окрылений нафигачили описательную картину, где учинили тем самым образный мир…