Поскольку архипелаг значился в лоциях необитаемым, а нахождение в этих водах судна наводило на определенные мысли, Иванов с Батраковым приняли решение подойти ближе.

– Немецкий балкер22 – сказал капитан 3 ранга, глядя в командирский перископ. – Дедвейт примерно тридцать тысяч тонн. Ну что, осмотрим его, Владимир Иванович?

– Обязательно, – ответил Батраков, наблюдая судно в артиллерийский. – Я высажусь на него со смотровой командой.

Радировав остальным двум лодкам «наблюдать за акваторией», Иванов приказал всплывать.

Спустя десять минут от борта «К-25» отвалила резиновая шлюпка с контрразведчиком и пятью вооруженными подводниками, в воздухе замелькали короткие весла.

– Табань, – тихо приказал Батраков, когда, пройдя два кабельтова, она оказалась под высоким, покрытым ржавыми потеками бортом. – Приготовить оружие.

Подняться наверх не представлялось возможным, и он махнул зажатым в руке «ТТ», – идем в сторону кормы.

Решение оказалось верным, полузатопленная задняя часть судна низко сидела в воде и все поочередно, быстро вскарабкались наверх.

– Осмотреть трюмы, – бросил капитан-лейтенант рослому старшине, а сам, прихватив с собой боцмана, шагнул в открытую дверь надстройки.

Изнутри дохнуло ледяным холодом, на переборках и палубе густо нарос иней.

– Да, судя по всему, никого, – включив фонарик, осветил мрачное помещение контрразведчик. Оно было низким, с уходящим в темноту коридором и ведущим наверх трапом.

– Проверь здесь, – сказал Батраков напарнику и взялся за скользкий поручень.

Наверху была рубка, с выбитыми иллюминаторами, тумбой стоящего в центре гирокомпаса и судовыми приборами управления.

– Точно немец, – прочел офицер несколько надписей на табличках под ними.

Потом он обратил внимание на клочок бумажной ленты на пульте, и взял его в руки.

Это был обрывок шифрограммы, с несколькими колонками цифр, завершающийся «11. 12. 44».

– Интересно, – пробормотал Батраков и сунул ее в карман канадки.

В следующую секунду внизу прогремела автоматная очередь, и он кубарем скатился с трапа.

У темного проема, в конце коридора, опустив вниз дымящийся ствол ППШ, стоял боцман и виртуозно матерился.

Сзади Батракова загрохотали каблуки, и в помещение вломились несколько матросов, держа оружие наизготовку

– В чем дело, Орлов? – шагнул к стрелявшему контрразведчик.

– Да вот, ухлопал сам себя, – ткнул пальцем внутрь мичман.

Там, в неверном, льющемся из засоленного иллюминатора свете, на переборке висели остатки привинченного к ней зеркала, а внизу валялись его осколки.

– Бывает, – сказал усатый старшина. – А в носовом трюме, товарищ капитан – лейтенант, трупы. По виду лагерники. И еще вот это, – раскрыл заскорузлую ладонь.

На ней, каплей крови, рубиново отсвечивала звездочка.

– Пойдем, я взгляну, – сунул пистолет в кобуру Батраков, и, выйдя из надстройки, все направились к одному из грузовых люков, с торчащей над ним кран-балкой.

Затем, оставив наверху троих, остальные спустились в гулкий корпус и, включили захваченные с собой фонарики.

Судя по тому, что два кормовых трюма были затоплены, судно потерпело аварию.

– Не иначе в шторм потеряло ход, и его выбросило на камни, – сказал мичман, показывая на разошедшийся в одном месте, стальной лист обшивки.

– Резонно, – ответил контрразведчик, – а что там за доски?

В воде плавал какой-то щит, и моряки подтащили его ближе.

– «Рейнметалл» – прочел на нем черную надпись Батраков. То была марка оружейного концерна.

Далее вся группа проследовала в сторону носа и остановилась перед открытой металлической дверью с наружной кремальерой.

Поочередно переступив высокий комингс, моряки оказались в затхлом громадном помещении, с тянущимися по бортам высокими рядами деревянных нар, на отдельных из которых виднелись тела в полосатых робах.

– Скорее всего, они умерли от истощения, – констатировал старшина, указывая на ближайшего.

Труп был предельно худ, с провалившимися щеками и заострившимся носом.

– А вот этот точно из флотских, – наклонившись над вторым, – сказал один из матросов. – Глядите.

На свесившейся с нар костлявой руке, на запястье синела едва различимая наколка – якорек, и внизу надпись «Север».

– Вот гады, уморили ребят, – сказал кто-то, и все сняли шапки.

Потом Батраков приказал пересчитать тела – их было двадцать девять, и все в полном молчании направились назад, в сторону люка.

На обратном пути один из матросов споткнулся, и, чертыхнувшись, что-то поднял с палубы.

– Взгляните, товарищ капитан-лейтенант, – сказал он в следующую секунду и протянул находку офицеру.

Это был довольно крупный, призматической формы кристалл, холодно поблескивающий на гранях.

– Вольфрамит, – взвесил его в руке контрразведчик. – Применяется для производства брони и высоколегированных сталей.

– Да, проклятая это коробка, – переглянулись подводники, и группа направилась к трапу.

Когда все поднялись наверх, Батраков приказал боцману дать семафор на лодку, и, вскоре, тихо постукивая дизелями, «К-25» пришвартовалась у борта.

После того, как Батраков сообщил Иванову о результатах осмотра, они пришли к выводу, что немецкий транспорт оказался здесь не случайно, плыл он, скорее всего в «Агарту», и было это зимой прошлого года.

– А вот груз они на что-то перегрузили, и, судя по всему, это было оружие, – уверенно заявил контрразведчик.

– Скорее всего, – согласился Иванов, – а что ты думаешь насчет вольфрамита?

– Наверное, транспорт перевозил и его. Вопрос в том, куда и откуда.

Далее посоветовались и решили предать земле тела умерших, а предварительно обследовали побережье.

Как и ожидалось, оно было пустым и диким.

О скалистый берег шуршал прибой, далее следовала холмистая возвышенность, а за ней туманились горные отроги.

Оставив одну лодку на позиции, капитан 3 ранга приказал части свободных от вахты поднять из трюма все тела, а второй выкопать на ближайшем склоне братскую могилу.

Перед этим умерших обыскали, в надежде найти какие-либо документы или что-либо идентифицирующее их личность и не ошиблись.

У одного, заросшего многодневной седой щетиной, в пришитом изнутри кармане обнаружили затертую фотографию женщины и ребенка, с надписью на обороте «Белгород, 1940 год», а у рослого высохшего парня, на шее, солдатский медальон, с вложенной внутри бумажкой, из которой следовало, что он красноармеец Сергей Горин, 1925 года рождения из деревни Молодой Туд Калининской области.

– Наши, славяне, – передавая Батракову находки, сказали матросы.

Потом завернутые в брезент тела аккуратно опустили в могилу, которую засыпали и водрузили сверху большой валун, после чего дали вверх залп из автоматов.

– Все на корабль, – после минутного молчания сказал Иванов, и, нахлобучив на голову шапку с позеленевшим «крабом», первым направился в сторону лодки.

На широте 55 градусов 19 минут, встретили первые айсберги.

Длинной чередой, возникая один за другим, они плыли на север.

– Впечатляют, облокотившись об обвод рубки, – сказал Батраков, обращаясь ко Львову. – Словно из картины Айвазовского.

За время похода они еще больше сдружились, и теперь, когда помощник стоял на вахте, часто беседовали о жизни.

– А представляешь, Володя, мечтательно прищурил глаза Львов, – еще сто лет назад, здесь прошли корабли Лазарева и Беллинсгаузена.

– Смутно, – пожал плечами контрразведчик. – Я же не профессиональный моряк.

– Ну, тогда послушай, для общего развития не помешает, – по – доброму улыбнулся помощник.

– Окончательное и достоверное открытие Антарктиды датируется 1820 годом. Раньше люди лишь предполагали, что она существует. Самые первые догадки возникли у участников португальской экспедиции в 1502 году, в которой принял участие флорентийский путешественник Америго Веспуччи (его имя благодаря причудливому стечению обстоятельств, впоследствии было увековечено в названии огромных материков).