© Игорь Белов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Педаль детского велосипеда крутилась на уровне глаз, не переставая. Крутилась и крутилась. Я смотрел на нее, и у меня стало появляться ощущение нереальности происходящего. Казалось, педаль живет своей собственной жизнью, и в ее задачу входит заставить меня усомниться в моем существовании. Еще чуть-чуть и она стала бы подмигивать мне.

Я вовремя отвел взгляд. Велосипеды. Много велосипедов в ряд. И детские и взрослые. Почему я смотрю на них снизу? Ага. Я лежу. Лежу навзничь на полу среди десятков велосипедов, выстроенных в ряды. И несколько из них валяется вокруг меня. Словно мое тело ворвалось в их стройные шеренги, откуда ни возьмись, и разрушило гармонию.

Я решил привстать на локтях, борясь с искушением посмотреть на все еще вращающуюся педаль. Огромное помещение. Прилавки. Товары. Кассы. Похоже, какой-то супермаркет. Громадный супермаркет! Судя по всему, – многоэтажный. Это осознается по гулкому вокзальному эху от звука, исходящего из динамиков, и по эскалаторам, уходящим в верх и вниз.

Да, а что исходит из динамиков? Похоже, я понимаю слова. Понимаю язык. Но понимаю ли, какой это язык? Вроде, мой родной. Но какой-то незнакомый родной. Словно, из будущего. Откуда я это знаю? Не знаю. Но знаю точно!

Что на мне за одежда? Короткое светло-серое пальто. Белая рубашка. Черные брюки со стрелками. Черные тупоносые лакированные туфли. Все новое, чистое, добротное. На левой руке золотые часы с золотым браслетом.

Что ж, все это интересно, но хотелось бы знать, где я? Вернее, нет. Откуда я? Или, нет! Есть более важный вопрос. Кто я?!

Вообще-то, задавать себе такие глубокие философские вопросы, типа: «кто я?», лежа на локтях, на виду у всех, посреди поваленных велосипедов в супермаркете, немного нелепо. Или много? Можно так сказать: много нелепо? Тьфу! Что за глупости лезут в голову?!

Так, пора осторожно, незаметно встать. Ха-ха. Встать незаметно?! На виду у всех?! Еще одна нелепость. Ну ладно. Встаю. Ступаю. Только бы не зацепиться за эти велосипеды. Прошу прощения, но поднимать я вас не буду. Лучше немного помучиться совестью, чем привлечь к себе внимание. Я что, попросил прощения у велосипедов? Хм. Это интересно.

Ну вот. Выбрался из велосипедной западни. Никто на меня не обращает внимания. Огромное здание живет своей жизнью, переваривая в своем желудке массы, толпы, вереницы. Никому ни до кого нет дела. Все это мне знакомо, но незнаком себе я сам!!!

Ага! Зеркало! Так, и кто в нем? Это лицо мне ни о чем не говорит. Вернее, говорит ни о чем. Что же мне дальше делать? Зачем я здесь? У меня есть какое-то предназначение? Ого! Предназначение!!! Какие формулировки! Словно я персонаж фантастического фильма. Попал невесть куда, а во мне начинает действовать какая-то программа.

Ой, мамочки! А если это так и есть?! Откуда я знаю, что это не так? «У меня есть какое-то предназначение?» Откуда эта мысль?!

Стоп! Почему меня заботит, откуда эта мысль? Почему у меня не может быть такой мысли?

А что, может?

Мне кажется, что не может…

А почему кажется? Я ведь не знаю, кто я? Или все-таки, знаю? Местами?

Так-так-так! Тихо! Похоже, я схожу с ума. А может, я уже сошел, хи-хи!

Тихо! Молчать! Разговорчики! Выбираемся отсюда наружу. Может, на выходе из супермаркета что-то прояснится?

Эскалатор несет вниз. Иду через вестибюль. Входные вращающиеся двери. Ну вот. Я снаружи.

Улица уходила в даль. Хотелось сказать: уходила к горизонту, но – как-то не высказывалось. Потому что горизонта не было. Даль была, а горизонта не было. И даль эта была непрозрачна. В ней, как в музыке, чувствовались объем и глубина, но ничего нельзя было разглядеть. И была она ярко-синего цвета. Словно ясное небо без единого облачка встало на землю вертикально. Вблизи меня видимость была очень ясной, почти невыносимо четкой. Но уже на расстоянии десяти метров резкость терялась. Понятно было, что это даль, но что было внутри этой дали – непонятно. По консистенции она была похожа на желе. Но утверждать этого я не мог, поскольку не имел возможности прикоснуться к ней.

Вблизи же улица выглядела как булыжная мостовая с тротуарами справа и слева. Супермаркет и булыжная мостовая?! Я оглянулся. Супермаркет находился на своем месте, как надежное подтверждение моего непонятного появления в этом мире.

Ладно. Раз есть дорога, значит надо по ней идти, если уж мы тут гадаем о предназначении.

Я сделал несколько шагов. Непрозрачная даль отодвинулась немного, выпустив из себя небольшую кафешку на левом тротуаре улицы. Кафе выглядело весьма уютно и заманчиво. Запах только что сваренного кофе дернул меня за ноздри. Захотелось присесть за столик и пожить немного в этом запахе, дающем ощущение знакомства с самим собой.

Я позволил своему обонянию подвести меня к одному из столиков. За соседним столиком сидела некая дама в белой шляпе с большими полями. Она, похоже, кого-то ждала. Подходя к кафе, я видел, как она вертела головой и постукивала нетерпеливо пальцами по поверхности столика. Я отодвинул стул и уже почти сел на него, как вдруг поймал взгляд соседки. Взгляд был удивленный. Дама смотрела на меня в упор, а значит удивление адресовалось мне. Я буквально завис над стулом в неудобнейшей позе. Взгляд дамы не отпускал меня. В ее удивлении все больше читалось, что ждала она именно меня. И даже более. Она ждала меня, потому что давно меня знала! Такие громогласные взгляды бывают только у давно знакомых людей. Но беда в том, что я ее не знал! Что же делать?

Понимая, что по-другому нельзя, я кивнул даме, подвинул стул на прежнее место и подошел к столику незнакомки.

– Можно присесть?

Дама улыбнулась так, словно я неуклюже пошутил, но она меня прощает.

– Ты в своем репертуаре. Нелепые розыгрыши, не смешные шутки.

Я счел эту нелестную фразу за разрешение. И сел. Сделав попытку улыбнуться, я стал смотреть на незнакомку. Ей я точно был знаком. Но мне от этого легче не было. Очевидно, по неизвестному мне сценарию, я тоже должен был знать эту даму. И вести себя так, будто знаю ее. Учитывая полную пустоту в памяти, мне предстояло нелегкое дело. Хотя… Что-то в самой глубине души подсказывало мне, что меня нечто связывает с этой женщиной.

Скрывая за улыбкой свою неуверенность, я внимательно разглядывал незнакомое лицо, – все его черты подетально, – напряженно пытаясь вызвать в памяти хоть одну ассоциацию. Мучительное вглядывание не помогло процессу распознания. Черты лица присутствовали. Но целое из них не складывалось.

– Сильно изменилась со времени нашей разлуки?

Дама все-таки заметила, что я ее изучаю. Что же мне ей ответить? Получается, мы с ней расстались когда-то. А зачем встречаемся сейчас? И чего мне будет стоить, если я отвечу невпопад? Я ведь не знаю правил игры, в которую неизвестно как попал.

– Да, собственно, – протянул я, – не могу такого сказать.

Вроде, ответ приемлемый, судя по довольной гримаске незнакомки.

– Я хочу перед тобой извиниться, – вдруг выпалила моя мучительница.

За этой фразой последовала долгая многозначительная пауза. Дама страдальчески смотрела на меня в упор. Вместе взгляд и пауза, очевидно, давали мне понять, какой великий подвиг совершила только что эта женщина.