Откуда бы научились терпению и смирению, ежели бы никто ничего не делал нам противного? и как бы мы познали свое устроение, в каком обретаемся? От сего познаваем и свою немощь и научаемся искусству; воин не тогда считается искусным, когда только знает военную дисциплину, но когда бывал многократно в сражениях, и познает опытом трудности и неудобства брани, и многие имел на себе раны; кольми паче наша духовная брань, так как: несть к плоти и крови, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тьмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф. 6, 12), то и надобно проходить оную опытом, испрашивая помощь Божию и имея себя землю и пепел перед всеми, – смирение, которое есть сильное оружие на невидимых врагов.
Мы имеем сильную брань с духовными и злыми и невидимыми врагами; они воздвигают на нас страсти и низлагают нас оными; а когда оным сопротивляемся со смирением и призыванием в помощь Господа, – то удобно низлагаем их.
…Главная причина такой сильной на тебя брани есть скудость твоего смирения, а при оскудении оного явно занимает место гордость; а где падение, хотя мысленное, там предварила гордость; а ты, как видно, не стараешься противиться ей и не низлагаешь ее, так она тебя низлагает. Чтобы избавиться от нее, имей себя последнейшею и худшею всех, яко побеждаему от страстей; то увидишь сама плод сего делания; а ты, напротив, считаешь себя лучшею других, а их укоряешь и осуждаешь; кто ж дал тебе эту власть? За то и враг сильно на тебя восстает и сонными <блудными> мечтами смущает тебя. Смирись, и получишь помощь Божию.
Не чувствовать брани невозможно, но надобно иметь различие в согласии помыслов и преклонении воли. Победу приписывай помощи Божией; а побеждению причина бывает гордость, которой часто и не заметишь за собою.
…Попускается борьба и сражение за возношение, как сама знаешь.
Всякому из нас предлежит брань с невидимыми врагами, запинающими нас нашими страстьми. А паче они имеют силу поборать гордых и самолюбивых, а от смиренных сами побораются.
Случающаяся с тобою брань… может быть, и многие имеет вины, и от высокоумия и мнения о своих исправлениях, которые ты привыкла видеть в себе еще дома, и тут от того не отстаешь.
Не иметь брани невозможно, но побеждать или побеждаться, от нас зависит. При сильных порывах надобно иметь воздержание как от пищи, так и от зрения, слышания и глаголания, и иметь умеренный сон, а притом сердце сокрушенно и смиренно. Без сего же последнего первые мало помогают. Когда побеждаешься, то знай, что наказываешься за возношение и за осуждение других. Смирись, и спасет тебя Господь!
Старайся во всех случаях иметь смирение, то не подвижешися во век; а когда увидишь какую-либо брань, преодолевающую тебя, то знай, что ее предварила гордость, и скорей прибегай к сердечному самоукорению и слову: прости.
Ты должен знать, как отцы нас научают, что сильная борьба страстей попущается за возношение наше и за мнение о себе и о своем разуме, также и за уничижение других; врачевство оным есть – смирение, всегдашнее самоукорение; все это доставляет нам мир и успокоение, ибо Господь на смиренных призирает и дает им благодать.
…Во всяком деле, слове и помышлении имей в виду смирение, то не окрадена будешь вражиими подсадами; ибо оные враги ведут с нами непрестанную брань и без смирения могут низлагать нас.
Вижу ваше жительство и нимало не удивляюсь о С м смущении: она находится в борьбе страстей и еще не имеет понятия и сил, как должно им противустоять. Однако, слава Богу, что они есть, со временем будет искусна – падая и восстая, и познавая, какая тягость и вред дружества со страстьми. Велико бы дело было, когда бы тотчас отсекать и без труда; но это не нашей меры, ибо мы еще носим печати гордости и тщеславия, то и надобно их стереть попущением падений и сознанием своих немощей.
…Попущается вам падать, чтобы познали свою немощь и во всяком случае смирялись, приписывая исправления не своей силе, но Божией помощи. Это есть духовная борьба, без коей невозможно научиться, как побеждать; хотя же и раны на оной приемлем, но не должны давать плещи <обращаться в бегство>, но восставать и паки ратоборствовать.
Ты должна познать, что брань сия попущена тебе в наказание за возношение и гордость, чтобы ты смирилась и искала помощи Божией, не надеясь на свои силы. Когда смиришь себя и будешь укорять за то, что дерзала мечтать о себе так высоко, и сочтешь себя худшею и последнейшею из всех, тогда получишь и помощь Божию, и ослабу в брани твоей…
Стойте и вы мужественно на сей жесточайшей брани, и хотя увидите себя пораженною, но не отступайте от Бога, не смущайтесь, не предавайте себя этим в радость врагу, но будьте мужественны и смиренно просите у Бога прощения и помощи.
Кто начинает проходить духовную жизнь, то обыкновенно и брань духовная сильнее восстает на них; и ежели мы не можем вдруг сделаться победителями, то не должно о сем унывать и скорбеть, но, видя свои немощи, смиряться и приносить Господу покаяние.
В поползновении же твоем кайся и оставь оное; вспомни, колика ты избежала бед, зол и греховных соблазнов, а паче в нынешнее время. Хотя ты и чувствуешь плотскую брань, но за сие не отчаивайся; все сие должно тебя смирять и обучать браням духовным. Ты думаешь, в том святость, что не иметь брани; но этого невозможно, ты была бы неискусна в оной; не познав своей немощи, и не могла бы и другим делать снисхождения. Когда же превышают силы твои брани, то знай, что имеешь гордость; смирись, и Господь облегчит тебя…
Жалуешься на теперешнюю свою нестерпимую брань; причиною оной зазрение твое ближних в их недостатках или пороках. Когда же видя себя побежденну какою-нибудь отрастаю, то о сем только и печешься, как бы избавиться от оной, и не смеешь судить других, находящихся также на поприще борьбы с многоразличными страстьми, которые в сей борьбе иногда падают, а иногда побеждают; венцы же уготовляются в будущем веке. Чем кто смиреннее, тем крепче на брани воинствует, а смиряют нас иногда наши же грехи. Для того-то и попускаются нам падения, к познанию нашей немощи и смирению. Св. Петр Дамаскин пишет: «Когда кто видит свои грехи, яко песок морский, то это есть начало просвещения души и знак здравия ея». О сем и нам должно пещись, чтобы видеть свои грехи и сокрушаться о сем сердцем, а не других зазирать; тогда и страсти наши укротятся.
Из сей борьбы заключай, что мы с тобою не выше страстей, а все еще требуем снисхождения, так, как и другие от нас того же требуют. В сем-то состоит и обучение, чтобы познавать свою немощь; не в том состоит благочестие, чтобы, не имев борьбы и не чувствуя страстей, мнеть себя стоящими на пути спасения, но в том, когда мы истинно смиримся; тогда и добродетели, творимые нами, будут ограждаемы и хранимы силою смирения. Не отчаивайся, видя себя несовершенну в добродетелях, а напротив, умножающиеся немощи, но умственно снисходи в глубину смирения… Аще же случится и побежденной быть, не пребывай в оном, но старайся врачевать рану покаянием и смирением и удаляй мысль твою от зазрения других в их немощах.
…Супостат наш и враг диавол непрестанно, яко лев рыкающий и ищущий кого поглотити (1 Пет. 5, 8), сопротивляется благому нашему произволению, употребляет против нас свою брань и привлекает к страстям. Когда же не успеет сего, то вводит во мнение о своих добродетелях и, просто сказать, десными и шуими ратует воина Христова. Несносное для него оружие – смирение, о котором всемерно должны иметь мы попечение, как при исправлениях, так и при немощах душевных.
У сопротивника нашего два средства, которыми он доводит людей до прогневания Бога: первое, ввергнуть в пороки; а второе, когда не успеет сего сделать, то в гордость, то есть во мнение о себе, что мы исполняем волю Божию, и с сим подходит весьма тонко, – не вдруг ослепляет гордостию, «но убеждает вменять, что они делают добродетель, и повергает в сердце их семя радостного мнения; от него же заченшися, воспитывается внутренний фарисей, который, день ото дня умножающеся и возрастающе, предает таковых совершенной гордыне и прелести, за которую попускается от Бога преданным быть во власть сатанинскую». Сие рассуждение одного богодухновенного мужа и великого старца молдавского (см. житие Паисия Величковского).
