– Не такой уж он и добрый, – не согласилась я.
Парень улыбнулся:
– Я Дмитрий.
– Очень приятно. Тина, – церемонно ответила я. Интересно, как мне его отблагодарить за чудесное спасение? Угостить обедом? Или пивом? Или дать сто долларов?
– Большое спасибо, Дмитрий, что спасли меня, – сказала я.
– А в ее лице – будущее отечественной журналистики! – радостно добавила Дашка.
«Ну не такое уж и будущее – в тридцать шесть-то лет», – добавила я мысленно. Но об этом никому знать не обязательно. Тем более, что я всегда выглядела явно моложе своего возраста.
– О, так мы почти коллеги, – обрадовался брюнет.
– Что значит почти? – почему-то я заподозрила подвох.
– Я дизайнер, – сказал Дмитрий. – В журнале «Интерьер плюс».
– Ага, – с уважением произнесла я. Не то чтобы меня сильно интересовали интерьеры (тем более каждый месяц, в соответствии с периодичностью выхода этого, в общем-то, совершенно бесполезного на мой взгляд журнала). Просто это издание пару раз попадалось мне на глаза, и дизайн у него был что надо.
Но на этом беседа как-то увяла, потому что истинных ценителей интерьеров среди собравшихся не нашлось.
– Вот что в жизни может внезапно произойти. Например, можно утонуть, – начала я рассуждать, когда все потихоньку разошлись по своим облюбованным местечкам на пляже, а мы с Дашкой остались одни на своем покрывале.
– Да, – глубокомысленно произнесла подруга.
– Дашка, если я умру, слушай мое завещание: никакого похоронного марша. Хоронить под «Хевен’з дорз», только не Боба Дилана, а под кавер Ганс энд Роузез… Обещаешь?
– Почему это ты вдруг умрешь? – с подозрением в голосе поинтересовалась Дашка.
– Наверное, придется… Все умирают. И со мной это случится раньше, потому что я старше тебя.
– Не факт, что раньше, – засомневалась Дашка. – Может, меня впереди ждет жизнь, полная тревог и лишений.
– А у меня она уже сейчас такая, – вступила я в соревнование на тему «чья судьба горше».
– Неправда, – не сдавалась Дашка. – У тебя Левка есть, а он очень позитивный. При таком сыне судьба неудачной быть не может.
С этим нельзя было не согласиться. Левка у меня и в самом деле классный. Хоть родила я его десять лет назад, можно сказать, случайно от бывшего однокурсника Артема. После встречи выпускников мы с ним почему-то решили, что составим счастье друг друга. Через пару месяцев, правда, поняли: не, не составим. И разбежались. Зато создали замечательного Левку, за что теперь я Артему даже благодарна. И не злюсь на него совсем: узнав о беременности, он даже сделал мне предложение руки и сердца. Я сдуру согласилась – не расти же ребеночку сироткой. Но брак с Артемом оказался еще хуже, чем перспектива стать матерью-одиночкой, и мы быстренько развелись еще до родов. Теперь Артем периодически возит Левку в живописное село к своим родителям, чтобы приобщить к истокам. Приобщенный Лева неизменно радуется визитам – там речка, и сад, и свобода, потому что испытывающие странный комплекс вины дедушка с бабушкой Левку балуют до невозможности.
Но, несмотря на решающий фактор счастливого материнства, состязание я все равно продолжила. Такой уж упрямый характер.
– Да ты мне просто завидуешь, – фыркнула я. – Потому что у меня будет на похоронах Ганс энд Роузез, а у тебя еще неизвестно, что. Может, унылый духовой оркестр. Никакого веселья!
– Девчонки, вы странные, – осмелился наконец озвучить общую мысль один из парней, скучающих неподалеку.
– Мне тоже больше нравится кавер Ганс энд Роузез, – внезапно подал голос герой дня, то есть Дмитрий. – Более мощный вокал.
– Ага, – снова с уважением подтвердила я.
Но нет. Даже общая любовь к року не могла нас сблизить настолько, чтобы я могла забыть о пропасти между нами весом в десять кило. В мою пользу.
– Дашка, – зашипела я на ухо подруге, – а ты не могла попросить вон того высокого блондина, чтобы именно он меня спасал?!
– Да ты не представляешь, что тут творилось, – взмахнув рукой, прошептала в ответ Даша. – Катер в сторону, слава богу, в последний момент свернул, а то бы тебе Ганс энд Роузез играли уже сегодня.
– А никто о моем последнем желании тогда бы не узнал, – капризно воспротивилась я мрачной перспективе.
– Короче, тут все запаниковали, вопить начали, только Дима без лишних слов в воду бросился. Некогда было выбирать! – продолжала шептать Дашка.
– Ах, он уже Дима?! У тебя же Олег есть!
– Кто бы говорил! – фыркнула подруга и перешла на нормальную речь: – На себя посмотри. И так уже второй раз замужем.
– Вопрос – за каким замужем, – философски пробормотала я. – Давай уже уходить – что-то мне купаться расхотелось…
Мы быстренько собрались и направились в летнее кафе перекусить. Спаситель даже не попросил мой номер телефона, что странно. Он ведь держал меня в своих руках почти голой (купальник не считается)! И бездыханной. Хотя, если честно, не очень то и хотелось. Тот высокий блондин – совсем другое дело…
В кафе людей было немного, и мы расположились с комфортом – за угловым столиком с видом на залив. Впрочем, тут все столики были с видом на залив: совсем рядом несла свои спокойные воды широкая река. Но сейчас, созерцая эти воды, я мысленно вздрагивала.
Подруга о моем душевном смятении говорить не желала, как и жалеть меня.
– Слушай, и долго ты со своим Максом мучиться собираешься? Что ж это у вас за семья такая? – вопрошала Дашка.
– А у нас с ним и не семья вовсе. И даже не любовь. У нас симбиоз, – поучительно произношу я, тщательно разрезая листик салата на восемь скучных кусочков. – Нам вдвоем удобно. Правда, мне с ним плохо, но без него – трудно… Вот поди выбери – что хуже?
Я задумалась. Нужно поставить перед собой цель. Чтобы не отвлекаться на печальные мысли о неудачной личной жизни. Вот, например, – похудение. Худеть мне все-таки надо… Тем более, что вчера я дала себе очередной обет – не больше тысячи килокалорий в день.
Дашка поднимает печальные глаза над бокалом пива:
– Тина, я посмотрела, как ест моя мама… Фитнес – это еще не все, главное – питание. Мама так аккуратно ест!
Дашка с сожалением посмотрела на королевскую креветку и брезгливо отправила ее в рот.
Дашкина мама, рассудительная, умная и стройная Ольга Сергеевна, последние семь лет ведет жизнь преуспевающего юриста во Франции, и, когда она приезжает в гости к дочери, та снова начинает худеть. Ну нельзя же не соответствовать!
