На следующий день из волшебных бобов выросло огромное растение. Джек тут же забрался по нему на самый верх, не спросив разрешения у матери. Так делать нельзя. Доктор Родес говорит, что я всегда должна спрашивать разрешение у мамы.

Джек нашел замок, в котором жил великан. Когда тот вернулся домой, старуха, жившая в замке, спрятала Джека в печи.

Я не понимала, почему она это сделала, но я многого не понимаю в сказках нейротипичных людей. Может, старуха просто хотела помочь. Так или иначе, великан спокойно зашел в замок и достал огромный мешок золота. Потом он заснул, а Джек украл золото. Такое поведение не может считаться адекватным. Доктор Родес говорит, что нужно делиться с другими людьми, но даже когда тебе что-то предлагают, нехорошо сразу брать все. А великан ничего Джеку не предлагал.

Джек спустился вниз по своему бобу и вернулся домой. А потом снова забрался наверх и украл у великана гусыню, которая откладывала золотые яйца. И в третий раз он забрался наверх и украл арфу великана.

Я была уверена, что Джек не нейротипичный мальчик. Он все время делал то, что считалось неадекватным, постоянно возвращался в замок великана, то есть можно было говорить о персеверации его действий.

Когда Джек пытался улизнуть с арфой, та издала громкий звук. Великан пустился в погоню за Джеком, вниз по бобовому стеблю, но Джек перерубил стебель, великан упал и разбился насмерть. Не знаю, можно ли считать это адекватным поведением или нет. Великан хотел убить Джека, и все равно я не уверена, правильно ли поступил сам Джек, когда перерубил стебель.

Но вот и сказке конец. Мужчина сказал, что хочет пить, и я пошла за новым кокосом. Потребовалось много времени, чтобы найти его, но в конце концов я принесла ему кокос. И сказала:

— Джек вел себя неадекватно. Ему не следовало делать то, что он делал. — Я знала, что доктор Родес ни за что не одобрил бы поведение Джека.

— А мне нравится Джек, — ответил мужчина. — Он сумел защитить и себя и свою мать.

Я обдумала его слова. Эта сказка мне понравилась больше, чем сказка о Золушке. Золушка была очень хорошей, всем помогала, но фея-крестная сделала так, что она поехала на бал, а потом ей пришлось выйти замуж за принца, хотя уж лучше бы она осталась в спокойной, тихой кухне. Она была наказана за то, что стала играть по правилам нейротипичных людей. Ну конечно, если она сама была нейротипичной, это нельзя считать наказанием, но я уверена, что она была такой же, как и я.

Джек нарушал многие правила нейротипичных людей. Сначала он обменял корову на бобы; потом без разрешения матери взобрался на бобовый стебель; потом украл у великана разные вещи. Но ему не нужно было ехать на бал и жениться на ком бы то ни было, он в конце возвращается в маленькую комнатку своего небольшого дома.

Я продолжала думать, но отвернулась. Пора поговорить с доктором Родесом.

— Анни, — сказал мужчина. — Скажи обо мне доктору Родесу. Скажи ему, что мне нужна помощь.

— На моем острове человек, — сказала Анни.

— Человек, — повторил доктор Родес. — Великолепно. — Он улыбнулся. Он уже отправил три электронных письма специалисту, возглавлявшему подводные буровые разработки на островах Кука. Он просил его починить камеры на острове Анни. Но ответа так и не получил, а раз Анни говорит о появлении на острове человека, значит, кого-то наконец прислали. — Он приведет в порядок камеры, — пояснил доктор Родес.

Он видел, что новый человек сильно подействовал на Анни, и не в лучшую сторону. На ее острове появился незнакомец, ее это, естественно, взволновало и напугало. Надо ее успокоить, и доктор Родес сказал:

— Он недолго пробудет на острове.

— Ему нужна помощь, — продолжала Анни. — Я пыталась сделать, что могла.

— Хорошо, — уверенно продолжал доктор Родес. — Он починит камеры и уплывет. Ты не должна помогать ему.

— Он говорит, что ему нужна помощь, — настаивала Анни. — Зовут его Эван Коллинз. Ему нужна помощь. — Она все время моргала. Так сильно ее расстроило появление на острове рабочего.

Доктор Родес очень рассердился, что этот рабочий вообще заговорил с Анни, сказал ей, что ему требуется помощь. Доктор Родес попробовал представить себе этого человека — эдакий средней руки работяга, не может даже камеру без проблем починить. Наверняка еще и ленивый.

— Не беспокойся за него, — твердо сказал он. — Это не твоя забота.

— Ему нужна помощь, — громким голосом настаивала девочка. — Он говорит, что ему нужна помощь.

— Я же сказал, не волнуйся за него.

— Но он…

— Анни, — так же твердо прервал ее доктор Родес, — ты ведь знаешь, что кричать во время разговора нельзя.

Анни нечего было ответить.

Помнишь, когда мы подписывали контракт на проект, о чем мы договорились? Ты обещала слушаться меня и делать все, что я скажу. Если ты не сможешь следовать моим указаниям, нам придется приостановить проект. Это ты помнишь?

— Помню, — тихо ответила она.

— Этот человек не твоя забота. Он починит камеры и уедет. У нас своя работа. Сегодня попробуем узнавать мысли людей по выражению их лиц.

Я вернулась в свой резервуар. Проспала ночь и вот на рассвете снова очутилась на своем острове, в своем роботе. Я вышла на берег, на котором спал человек по имени Эван Коллинз.

Этот человек не моя забота. Так сказал доктор Родес.

Бутыли были пусты. Кокосов тоже больше не было, я это знала. Накануне мне целый час пришлось искать последний кокос.

Мужчина дышал поверхностно, неровно. Вокруг глаз были темные круги, все тело у него было покрыто укусами песчаных блошек. Некоторые укусы покраснели и гноились. Глубокую рану на ноге покрывали черные струпья, они растрескались и привлекали во множестве мух, которые с удовольствием сосали жидкость, выделяющуюся из трещин.

— Эван Коллинз, — позвала я.

Он не открыл глаза.

— Доктор Родес говорит, что вы должны починить камеры, — продолжала я. — А потом уедете.

Эван Коллинз не шевелился.

Он не моя забота. Я пошла в сторону океана. У меня много работы.

Но у кромки воды я остановилась. А потом повернула назад к Эвану Коллинзу.

— Расскажи мне сказку, — попросила я его.

Он не двигался.

Я вернулась к домику подзарядки, вошла внутрь, отключила робота и открыла глаза уже в своем резервуаре; нажала на кнопку вызова сиделки и принялась ждать. Раздались шум и лязг открываемого люка, и я сощурила глаза от яркого света.

Когда люк открылся, я села и уставилась на Кири.

— Что-то случилось? — спросила она. — С тобой все в порядке, Анни?

— Нет. — Я говорила громко, чтобы шум насосов не заглушил мой голос. — На берегу мужчина. Это неправильно. Лицо у него покраснело, а местами почернело, его кусают песчаные блошки. Это неправильно. Он лежит на моем берегу, и у него сломана нога. Ему нужен доктор. Это неправильно.

— Мужчина на берегу, — повторила Кири и нахмурилась.

По карточкам выражений лиц, которые демонстрировал мне доктор Родес, я догадалась, что она расстроена. Так и должно быть. Я тоже расстроена.

— Мужчина на моем острове, — снова повторила я. — Это неправильно. Я старалась помогать ему. Я помогаю крабам. Но кокосов больше нет. Мужчина говорит, что ему нужна помощь. Медицинская помощь. И еще вода. — Я закрыла глаза от яркого света и принялась раскачиваться.

Думала я о мужчине. Представила мысленную диаграмму, на которой были нарисованы все, кто так или иначе участвовал в этой истории. Вот Эван Коллинз, вот доктор Родес и я. Между нами прочерчены линии, получается треугольник. Потом я добавила на диаграмму имя Кири и начертила еще несколько линий. Кири, мужчина и я составили еще один треугольник. Доктор Родес оказался в стороне.

— Как мужчина попал на твой остров? — спросила Кири.

— У него есть лодка, но она затонула, — ответила я. — Мимо нее плавают рыбы. — Я хорошо помню лодку, зажатую между коралловыми рифами. — У лодки пробоина. Она вышла из строя.