– Доброе утро, Даша. Это Илья, если вы меня помните.

В ответ раздался смех, такой же обворожительно-русалочий, как и голос. И совершенно необидный:

– Илья, ну как я могла забыть человека, с которым только вчера познакомилась? С памятью у меня, слава богу, все хорошо.

Илья не нашелся, что ответить. Но Даша как будто и не заметила возникшей паузы.

– С вами все в порядке? Я беспокоилась: может быть, за ночь выскочили все-таки какие-то последствия… Вы же упали, ударились. Все хорошо?

– Все просто отлично! А чтобы доказать вам это, приглашаю вечером посидеть в кафе. На ресторан у меня, простите, денег нет.

– Вы всегда так откровенны? – уже серьезнее спросила Даша. – Странно… Но в общем-то даже занятно, я такого еще никогда не встречала. Знаете, в кафе тоже ходить не обязательно, можно просто погулять.

– Ну, нет, – рассмеялся Илья, – кафе мой бюджет выдержит. А насчет откровенности… Знаете, Даша, я считаю, что всегда нужно говорить правду. Только правду. Тогда все намного легче и проще.

– Вам или окружающим?

И снова повисла пауза. Илья подумал: так могла сказать только Рита. Расставить правильно все акценты, не обидеться и не обидеть собеседника. Мудрая Рита, которая терпела его и понимала, как никто, самый его близкий друг. А тут – двадцатилетняя девчонка, вряд ли особо искушенная в жизни и в тонкостях человеческих отношений, нашла ту самую, единственно верную для Ильи интонацию…

Удивительное – рядом. Или – теперь уже далеко? Может быть, он отпугнул ее своей излюбленной правдивостью и теперь она вежливо и элегантно закончит разговор и вычеркнет из своей памяти и телефонный звонок, и растяпу-журналиста? Как он сам делал десятки раз… От этой мысли Илью бросило в холодный пот.

– Я не знаю, Даша. Наверное, мне. Но я думал…

– Но вы думали, что быть честным – это доблесть. Хорошо, убедили. Так что вы говорили насчет кафе? Я согласна.

– Правда? – непроизвольно вырвалось у Ильи и оба они расхохотались…

В тот день стрелки часов, казалось, приклеились к циферблату. Во всяком случае, Илье показалось, что до шести вечера прошло не восемь часов, а все сорок восемь. И уже за полчаса до назначенного срока он сорвался с работы, немало удивив этим и коллег, и начальство, поскольку все успели привыкнуть, что Астраханский первым приходит в редакцию и последним ее покидает.

Чуть ли не в последнюю минуту вспомнил, что девушкам полагается дарить цветы. Полагается-то полагается, но сам он своих более или менее временных подруг такими презентами не баловал, считал пустой тратой денег. Да и вообще подарки делал только тогда, когда был, с его точки зрения, стоящий повод: день рождения, например. А все остальное – придуманные людьми приманки. Если нравится девушке – то и без цветов и подарков с ним будет. Если нет… Ну, на нет и суда нет.

Он ждал Дашу на условленном месте, чувствуя себя несколько неловко с розой в нарядном целлофане, и не понимал, почему так нервничает. Почему мысль о том, что девушка может передумать и не прийти, приводит его в самую настоящую дрожь. Ему было необходимо увидеть ее еще раз – зачем-то. И услышать ее голос…

«Вот только сегодня. Пусть я ей не понравлюсь, пусть больше никаких встреч не будет. Но сегодня мне обязательно надо ее увидеть. Зачем? Не знаю, но чувствую, что надо. Только бы она не слишком опоздала… Впрочем, все равно буду ждать, даже если придется до ночи здесь простоять.

Идиот, если она опоздает больше, чем на двадцать минут, она не придет. Не гони волну, Астраханский, не валяй дурака. Придет – не придет, не утрата для короля и не приобретение для бога. Не ври себе, только этого не хватало! Ты же хочешь, чтобы она пришла, ты никогда в жизни ничего так не хотел…»

От разговора с самим собой его оторвало несмелое прикосновение чьей-то руки к локтю. Он обернулся: Даша стояла рядом с ним и смотрела на него смеющимися глазами.

– У вас был такой свирепый вид, что я даже не сразу решилась подойти. Вы сердитесь? Надеюсь, не на меня, я пришла почти вовремя.

Электрические часы на столбе действительно показывали четыре минуты седьмого.

– Здравствуйте, Дашенька. Я не сержусь, просто задумался.

– О чем?

– О вас, – просто ответил Илья. – Я очень боялся, что вы не придете. Знаете, для меня в первый раз в жизни оказалось важным, придет девушка на свидание или нет. Только не спрашивайте – почему. Я не знаю.

И Даша не стала его спрашивать об этом. Три часа, проведенные в небольшом, тихом кафе, показались Илье тремя минутами. А еще ему казалось, что они с Дашей знакомы уже давным-давно, что эти прекрасные серые глаза околдовали его в незапамятные времена, а не сутки тому назад. Хотя, если бы кто-то сказал Илье, что он будет испытывать подобные чувства, да еще к малознакомой девушке, реакцией было бы веселое изумление. В лучшем для собеседника случае. В худшем же Илья недвусмысленно покрутил бы пальцем у своего виска.

Проводив Дашу домой и договорившись о том, что обязательно позвонит ей на следующий день, Илья неторопливо пошел к себе, вспоминая проведенный вечер. Воспоминания были приятными, ожидание завтрашнего дня – еще более приятным и этими чувствами срочно хотелось с кем-то поделиться, что, в принципе, для Ильи было совершенно нехарактерно.

И тем не менее, он не стал сразу открывать дверь своей квартиры, а поднялся этажом выше и позвонил к Алексею и Алене, благо время было еще детское – десять часов вечера, а раньше полуночи молодые супруги не ложились, да и гостей, в том числе и незваных, любили принимать в любое время суток.

Алена открыла дверь и радостно закричала:

– Лешик! Илья пришел, выключай телевизор, будем чай пить! Я как чувствовала, пирожков напекла, а есть некому…

– Аленка, не могу. Я просто посидеть зашел, а сам только что из-за стола.

В дверях возник монументальный Алексей и тут же внес ясность в происходящее:

– Старик, пирожки не еда, а закусь. У меня бутылка водовки в холодильнике мерзнет. Сейчас сядем, расслабимся, за жизнь поговорим. Легко!

Илья и опомниться не успел, как его уже затащили в кухню и усадили за стол. Алексей устроился напротив, а Алена начала стремительно заставлять яркую клеенку всевозможными тарелками, тарелочками, мисками и мисочками. Готовить в этом доме любили не меньше, чем вкусно поесть.

А поскольку Алена трудилась в городской санэпидемстанции, продукты в доме всегда были не просто свежими – свежайшими, что в наше время практического отсутствия дефицита на самом деле самым большим дефицитом и является. В довершение ко всему, за продукты Алена не платила. Принципиально.

– Нет, Илюшенька, – хохотала она каждый раз, когда тот пытался указать ей на противозаконность подобного образа жизни, – я не преступница. Взяток я не беру, это всем известно. А маленькие подарки – ес-с-сественно. Коммерсанты меня любят, я девушка бедная, но честная. Если в палаточке или в магазинчике чисто, то я никогда придираться не буду, как некоторые, лишь бы денежку в карманчик положить. А подарочки… Посмотри, какая рыбка, прямо золотая, вчера еще плавала, а сегодня уже очень горячо копченая у нас на столе. Легко! А помидорчики? Один к одному, без пятнышка, сегодня утром с грядки сняли. А сало-то сало…

– Ох, Алена, наживешь ты неприятностей на свою голову, – вздыхал Илья. – Как вы с Алешкой любите выражаться, – легко! Донесет на тебя кто-нибудь из твоих коллег – и что тогда?

– А за что на меня доносить? Рыбку и помидорчики специальной краской не пометишь. Сало – тем более. Так что не переживай так сильно, тем более, что человек я справедливый, хотя и веселый.

– Но если все-таки…

– А тогда, старичок, мы пойдем другим пешком, – вмешивался Алексей. – Я из любой консервной банки могу иномарку сотворить, у Алены тоже руки на месте. Откроем частный автосервис. Семейный бизнес, так сказать. А ты про нас напишешь что-нибудь такое душевное, скрыто-рекламное. Легко! Договорились?

Сердиться на ребят было абсолютно невозможно. Да если честно – и не хотелось. Вот и на этот раз Илья скептически оглядел стол, заставленный всевозможными деликатесами, которые венчало огромное блюдо с коронным Алениным блюдом – слоеными пирожками, – вдохнул пьянящие ароматы и сдался на милость гостеприимным хозяевам. Тем более что в кафе на самом деле не столько ел, сколько разговаривал, да и заказ там был, прямо скажем, небогатый. А кофе с пирожными – что за ужин для нормального молодого мужика?