Как надо было спрашивать? — мучилась я, но так ничего и не придумала. Поняла только, что я, безусловно, способна к анализу. После допроса могу все разложить по полочкам, проанализировать ход допроса, отчетливо вижу все слабые места. Так я умная или нет, если вижу их после?

Я успела как раз к тому моменту, когда надо было будить Гошку в школу. Обследовав квартиру, я не нашла следов ночного разврата и чуть не до слез умилилась, обнаружив, что ребенок по собственной инициативе постирал свои носки.

Придя на работу и кое-как разобравшись с забытыми мной в течение прошлой недели старыми делами, на что у меня ушел практически целый день, я заперлась в кабинете, твердо решив не отвечать даже на телефонные звонки, и стала составлять план расследования серии убийств женщин и вновь возбужденного дела об убийстве неустановленного мужчины. Может, показать, с помощью Старосельцева, его фотографию по телевизору? Надо обсудить с операми, но позже. Кораблев и Синцов уехали на обыск по установленным местам проживания Карасика в городе. Еще одно постановление по факсу заслали в район Торфяновки, хотя туда, где в последнее время проживал Карасик, наверняка никто не поедет, пришлют нам протокол о том, что в ходе обыска предметов, представляющих интерес для следствия, и предметов, изъятых из гражданского оборота, не обнаружено.

Я вздохнула и собралась с мыслями. Раз имеет место полная неразбериха, целесообразно поступать так, как я поступала во всех затруднительных случаях. Надо проверить все. Сплошняком. Я достала из сейфа конверт с полароидной кассетой, подобранной мною в парадной, где была убита неустановленная бомжиха, присовокупила к ней дактилокарту трупа переодетого мужика, и еще одну дактилокарту — задержанного Карасика. Быстренько нашлепала постановление о назначении дактилоскопической экспертизы и позвонила криминалистам, предупредить, что подкину им еще материальчик. Криминалисты мне заодно сообщили, что кровавый отпечаток на двери парадной, изъятый Лешкой Горчаковым, не принадлежит убитому. Это хорошо, подумала я. Значит, это отпечаток Антоничева.

Заскребся Лешка, и я открыла ему дверь. Пока мы пили чай, я в красках рассказала ему о ночной поездке в область. Лешка ржал так, что из канцелярии позвонила Зоя и сказала, что непристойные звуки, которые издает Горчаков, мешают шефу проводить прием. По-моему, Зоя тихо влюблена в Горчакова. Она постоянно к нему цепляется, язвит, делает ему замечания…

Лешка сообщил мне, что Синцов запросил больницы — в надежде, что раненый Антоничев отлеживается где-нибудь в медицинском учреждении, но пока глухо. Может, он лечится по чужим документам или под другой фамилией, предположил Лешка. Перехват по машине Антоничева пока ничего не дал, он и его охранник, вместе с транспортным средством, как сквозь землю провалились.

— Леш, давай четко спланируем, что нужно установить, а то у меня чувство, как будто мы бестолково мечемся в потемках, — — сказала я.

— А так и есть, — отозвался Лешка.

— Ну так давай определимся. Я написала на листе бумаги: «пункт 1: установить личность убитого».

— Пункт два: установить характер связи между убитым и Карасиком, — добавил Лешка.

— Пункт три, — продолжила я, — установить возможные связи Антоничева. У кого-то ведь он останавливается, раз в гостиницах его нет. Может, покопаться в его институтских дружбах? Пункт четыре: установить возможные связи его охранника. Пункт пятый: установить, какое притяжение имела Черкасова к дому, где ее потом убили? Слушай, а может, кто-то из жильцов этого дома — связи Антоничева? Там вроде две супружеские пары, по возрасту подходящие. Вдруг это его институтские друзья?

— Можно, — согласился Лешка.

— Скажешь Синцову, ладно?

— Скажу. А ты что, поссорилась с ним?

— Да нет, с чего ты взял? — Я пожала плечами.

— Что я, слепой, что ли? Я же вижу, между вами какая-то кошка пробежала. Ты с журналистом, что ли, закрутила?

— Тьфу на тебя, Горчаков, — плюнула я. — У тебя одно на уме. Между прочим, журналист как-то очень вовремя появился в нашей компании, разнюхал все, что касается убийств женщин, и после этого мочат исполнителя убийств. Кораблев правильно сказал — а где был журналист в субботу в три часа? Да еще куртка у него в крови испачкана…

— Да ну, так можно и на тебя, и на меня подумать, — отмахнулся Лешка.

— Кстати, про журналиста. — Я набрала по телефону номер его пейджера и оставила сообщение, что срочно прошу связаться.

— В камеру его? — пошутил Лешка.

— У меня идея появилась. Синцов приедет, обсудим.

— Что за идея?

— По понятным причинам, показать фотографию Антоничева по телевизору и объявить, что мы разыскиваем сотрудника аппарата президента, мы не можем.

— Нет, если заранее найти себе другую работу, то можно, — отметил Лешка.

— А что, если показать фотографию Антоничева и описать его приметы, только объявить, что мы разыскиваем опасного преступника Сидорова Ивана Ивановича? Бывают же похожие люди. Если Антоничев живет под другой фамилией, это может дать результат.

— Пожалуй, — подумав, согласился Горчаков.

Прибывший с обыска Синцов привез башмаки Карасика на предмет сравнения с отпечатком подошвы в подвале, где была убита Женя Черкасова, и принял участие в обсуждении идеи с телевидением. Идея была им одобрена, реализация идеи поручена Горчакову. Когда позвонил журналист, Горчаков сразу взял быка за рога и договорился с ним о конкретном воплощении идеи. Журналист бросился созваниваться с телевидением и по результатам доложил, что фотографию возможно показать только завтра.

— Дело, за малым, — проговорил Синцов, — достать фотографию.

Забегая вперед, можно сказать, что на доставание фотографии ушло два дня, но в итоге я сняла шляпу перед оперативно-розыскными способностями Синцова. По ходу дела в детали и подробности меня он не посвящал, но по обрывкам разговоров можно было судить, что речь там шла о негласном обыске в московской квартире Антоничева и похищении фотографии оттуда. Когда я краем уха услышала об этом (хотя в принципе слышать об этом мне было не положено, и конспирацию они с Кораблевым соблюдали, я просто кое-что сопоставила и пришла к выводу о негласном обыске), я повинилась, что все поняла, и обратилась с нижайшей просьбой. Мне хотелось, чтобы во время негласного, в рамках Закона об оперативно-розыскной деятельности, проникновения в квартиру Антоничева, каким-то образом попробовали получить его отпечатки пальцев. Сначала Синцов недоверчиво покрутил головой, давая понять, что это невозможно, но я слезно умолила его — пусть исполнители этого оперативного мероприятия поищут какой-нибудь предмет, которого мог касаться только хозяин квартиры. Синцов хмыкнул, но пообещал передать просьбу в Москву. И вместе с фотографией Антоничева мне привезли флакон туалетной воды «Айсберг» в металлическом футляре, упакованный в бумажный конверт.