Циле Абрамовне, видимо, удалось вырваться от преступника и побежать к своей квартире, когда лифт остановился на третьем этаже. Далее, она успела открыть дверь квартиры, забежать туда и запереться изнутри, на все замки и даже на цепочку. Конечно, страх придавал ей силы, а вот когда она оказалась в безопасности, силы оставили ее, она упала прямо перед входной дверью и испустила дух. Маленькая отважная старушка. В ОПД есть несколько объяснений ее соседей, все они характеризуют ее как подвижную, бойкую женщину, сохранившую, несмотря на преклонный возраст, веселый нрав и вкус к жизни, и абсолютно здравый взгляд на вещи.

Кроме уже описанного ножевого ранения, в экспертизе трупа не упоминалось ни о каких повреждениях, на теле и конечностях Цили Абрамовны не было ни кровоподтеков, ни ссадин, ни царапин, не было и крови и чужого эпителия под ногтями. Это обстоятельство, вкупе с тем фактом, что Циля имела возможность выбежать из лифта и укрыться в квартире, указывало на странную пассивность преступника. В этом лифте двери не открывались автоматически, нужно было распахнуть створки вовнутрь и вручную открыть дверь лифтовой шахты. Получалось, что Циля не оказывала преступнику сопротивления, и в то же время он ее не преследовал, стараясь добить. Стоял спокойно, пока Циля спиной к нему открывала двери лифта? При ней не было сумки, ключи от квартиры, по всей видимости, находились в кармане плотного кардигана или в руке у Цили Абрамовны. По крайней мере, там их зафиксировали при осмотре: «В руке трупа зажата связка ключей в количестве трех штук, различного образца, ключи подходят ко всем замкам входной двери квартиры. От кольца, соединяющего ключи, отходит металлическая цепочка, ничем не кончающаяся, последнее звено цепочки раскрыто», — значит, брелок, которым должна была кончаться цепочка, был оторван преступником. А не потерян в пылу борьбы, поскольку борьбы, судя по всему, не было.

Неужели преступник нанес Циле Шик ножевое ранение, преследуя цель завладеть брелоком? Больше никакого профита с нее поиметь было нельзя. Возможностью удовлетворить извращенную половую страсть он не воспользовался, дал старушке уйти. Войти за ней в квартиру, где наверняка можно было поживиться, он тоже не вошел, хотя это было вполне реально. Вряд ли это произошло оттого, что кто-то его спугнул, — в этом случае труп был бы обнаружен раньше, и спугнувший был бы выявлен при по-квартирном обходе, который, надо отдать должное территориальной милиции, сделан на совесть. Так что корыстный мотив отбрасываем, он не подтверждается обстановкой места происшествия. И сексуальный, похоже, тоже.

В кабинет вернулись довольные мужчины, от которых пахло свежевыкуренным табаком. Местный опер, как будто его подменили, склонился надо мной с нежностью матери к новорожденному младенцу:

— Мария Сергеевна, вас все удовлетворило? Что еще, спрашивайте. Вы хотели про версии поговорить?

По хитрой физиономии Синцова было понятно, что в коридоре он занимался разъяснением моей роли в истории криминалистики и активно противопоставлял местной прокуратуре мою манеру работать.

— Д что за брелок был на ключах у потерпевшей до происшествия? Кто-нибудь это устанавливал?

— А-а, — протянул опер, — я сразу на месте это выяснил. Соседи говорили, что Циля, когда шла домой, ключи доставала еще на улице и вертела ими в разные стороны. Они ее еще предупреждали, чтобы так ключами не размахивала на глазах у всех, а то кто-нибудь их вырвет — и привет. Поэтому брелок всем намозолил глаза.

— И что же это за сокровище было?

— Да какое сокровище? Пластмассовый кубик, фишка такая игральная. Ну, как он называется, который бросают, чтобы очки узнать?..

— Понятно. А чем он мог привлечь напавшего?

— А хрен его знает. Он вообще здоровый такой был, этот кубик, с полспичечного коробка. Племянник ей привез из-за границы.

— То есть заметная была вещица, особенно, когда бабушка крутила ее в руках?

— Да уж.

— И могла привлечь внимание преступника?

— Ну если только преступник — недоразвитый малолетка. Мочить старушку из-за пластмассового кубика, — пожал плечами опер.

Мы с Синцовым переглянулись.

— Или… — продолжил опер и замолчал.

— Или? — хором сказали мы с Синцовым, глядя в рот оперу.

— Ну… Или он — обкурившийся урод. Или стоит на учете в ПНД.

— Так какие у вас версии? — спросила я ласково.

— Андрей сказал, вы будете дело забирать, — нерешительно кивнул хозяин кабинета в сторону Синцова. Тот сделал индифферентное лицо.

— Серия, значит? — с надеждой спросил опер. Я пожала плечами.

— Пока неизвестно. Похоже на серию. Дела хотят объединить в производстве у одного следователя, покопаемся, а если ваше дело в серию не полезет, вернем обратно.

Опер ухмыльнулся.

— А ОПД главк заберет?

Когда Синцов кивнул, главная задача в раскрытии данного преступления для местного оперативника была решена. Версий от него мы так и не услышали.

Когда мы вышли на улицу (причем я — отчетливо припадая на больную ногу), первое, что спросил Синцов, было:

— Ну а теперь колись, Машка, как ты вычислила эту мокруху. Ежу понятно, что это наш случай.

— Элементарно, Ватсон, — с некоторым высокомерием ответила я. — Поскольку в этот день в сводках не было убийств, совершенных в парадных, я стала искать убийство, которое могло быть совершено в парадной.

— Здорово. — Он помолчал. — А что насчет второй субботы?

— Сейчас посмотрим. Я сводку за первую субботу октября взяла с собой. Не косись так, я ее не съем. Пошли в машину, там глянем.

Мы направились к машине, но по дороге Синцов схватился за карман:

— У меня пейджер разрывается. Подожди, прочитаю, что хорошего пишут. Меня, наверное, уже ищут с фонарями, я ж свалил на полдня.

Он достал пейджер, прочитал текст и порадовал меня сообщением о том, что это меня, оказывается, ищут с фонарями.

— Твой прокурор все телефоны в главке оборвал, требует тебя подать немедленно. Пошли вернемся, позвонишь ему.

Мы вернулись в отдел милиции, но в убойный подниматься не стали, я позвонила в прокуратуру из дежурной части. Шеф действительно искал меня, требуя немедленно ехать в городскую прокуратуру и улаживать вопрос с передачей дел. В принципе это совпадало с моими планами, поскольку бродить в потемках мне надоело, надо было срочно знакомиться с делами и начинать работать.

Синцов пообещал отвезти меня в прокуратуру города. Выйдя из милиции, мы сели в машину, но Андрей не торопился мчаться за делами.

— Давай сводку посмотрим, мне не терпится, — признался он.

Я достала из сумки бумаги:

— На, смотри. Хотя я и так догадываюсь, что за убийство мы с тобой найдем.

— Маша, — проникновенно попросил Синцов, не отрываясь от сводки. — Перестань давить меня своей интеллектуальной мощью. Неужели это все из-за курсов ФБР?

— Нет, это от рождения, — успокоила я его. — Ну что, нашел?

— Так, это не то, — бормотал Андрей, изучая сообщения о тяжких преступлениях, совершенных на территории нашего города в первую субботу октября.

— Ладно, передохни. Посмотри, есть сводка по трупу девушки в подвале, в белом пальто?

— Сейчас, подожди. Ага. Ты имеешь в виду труп Черкасовой?

— Фамилии не знаю. Должен быть труп в подвале, девушка в белом пальто, резаная рана шеи, если я правильно помню.

— Вот единственное, что я похожее нашел, — в 18 часов в подвале дома 16 по ул. Героев Комсомольцев обнаружен труп неустановленной женщины, на вид около 20 лет, которая опознана как Черкасова Евгения Михайловна, студентка Художественного училища им. Мухиной. На трупе обнаружены повреждения в виде резаной раны шеи… Машка, откуда ты знала?

— Не волнуйся, курсы ФБР тут ни при чем. Я когда выезжала на труп Антоничевой, эксперты в машине трепались, упомянули про это убийство.

— Так, — Синцов мгновенно собрался и посерьезнел еще больше. — Ты давай дуй к руководству, а я пока выясню, что с этим убоем. Вдруг его уже раскрыли и без нас?