© Ростислав Жуков, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Примечание. «Сантехния» – это не опечатка. Ударение тут должно стоять на предпоследнем слоге, как, например, в слове «шизофрения».

Ранее я никогда не занимался слесарными работами, и в Больницу был устроен по протекции, до того пару месяцев просидев без работы. Первоначально я хотел идти плотником, благо это мне ближе, но вакансия в тот момент была только у слесарей. А когда у плотников освободилось место, и меня туда стали настойчиво звать, я уже уходить из слесарей категорически отказался: сутки через трое (а у плотников работа каждый день), а деньги те же.

На первой вахте я познакомился с зам. главврача по хозяйственной части Степанычем, главным механиком Больницы Андреичем, мастером слесарей Александром и слесарем Ламивитным, названным мной так из-за пристрастия данного товарища к ламивиту, спиртовой настойке, которая тогда продавалась в аптеках (и к другим напиткам, впрочем). Ламивитный (далее он иногда сокращённо именуется также Лэм) и вводил меня в курс дела, показывал, где какое отделение, где какие колодцы и так далее.

Помню свою первую заявку: засорился унитаз на Гнойной Хирургии. Мы с Ламивитным взяли трос, пошли туда и принялись пихать трос в унитаз. В туалете душно, воняет невыразимо; Ламивитный выдернул трос, и жижа из унитаза полетела мне в глаза, в нос и в рот.

Однако, несмотря на мелкие неудобства, работа мне нравилась.

5 апреля. Важнейшим открытием дня стало то, что выпустили из дурки дворника Андрея. На меня он глядел с опаской, ничего не говоря. Другими словами, он просто тупо бродил по территории, ни хрена не делая, однако сперва молчал. Ситуация резко изменилась, когда я и Александр начали очистку подвала Терапевтического корпуса от веками хранившегося там хлама, в коем подвале располагалась и дворницкая, которой и заведовал указанный кадр. Хотя мы с Саней и так изрядно утомились, выгребая оттуда всю тысячелетнюю пакость, Андрей утомил ещё больше, в первую очередь, конечно, Саню. Дурень громко протестовал против выноса вон любой шняги, начиная от коробки с поганой одеждой и кончая полусгнившей бочкой. Из-за бочки едва не началась драка между ним и Александром, который, впрочем, хорошо понимал, с кем имеет дело. Бочку эту Андрей таки притащил потом со свалки обратно. Шеф, Андреич, который во время всех этих мероприятий управлял грузовиком, сперва только мрачно на Андрея смотрел. Но и все его императивы не увенчались успехом. «Рано его выпустили», – сказал зам. главного Степаныч.

Ну ладно. Наконец вывоз добра был завершён, и мы, попив чаю, сделали несколько заявок. В частности, почистили раковину во внутривенной процедурной на Гнойной Хирургии, откуда извлеклось штук тридцать наконечников от иголок, что весьма Александра развеселило.

За чаепитием Александр поведал мне историю о том, как Учтивый избил Ламивитного, так, что вся стена была в крови (отмывать которую пришлось, конечно, Александру). Учтивый, Ламивитный и Игорёк весь день жрали спирт, и в четыре часа началась драка. Игорёк в ужасе сбежал в приёмный и вызвал ментов; Учтивый свалил, и прибывшие менты повязали Игорька. Отвечать на вопросы явившихся затем следователей пришлось опять-таки Александру. История вышла знаменательная, а Игорька позже с работы выперли. (А Учтивого, собственно, выперли уже давно – он просто колотил тусняк1, а заодно бедному Ламивитному харю).

Явилась Люда (или Люба), подруга Учтивого (которого недавно выперли и из Детской Больницы). Находилась она у нас весьма долго, пытаясь вызвонить по чужому мобильнику Учтивого, и решила, что тот уединился в их квартире с некой подругой, телефоны отключил, а ключей у Люды не было.

Наконец, свалила и она, и появился пьянейший только что получивший получку Серёга. Он долго выгребал из карманов две-три тысячи рублей, отдал Александру долг на всех 500 рублей, долго зазывал Александра на некий банкет в один из люксов, после чего свалил также. «Если он вечером явится сюда, гони его на…», – сказал мне Александр.

Идя на заявку, мы с Александром обнаружили торчащего возле Хирургии Андрея, который вновь начал доставать Александра своим бредом. Не знаю, как у Александра вообще хватает терпения с ним целый день общаться, тем более что беседа у них каждый раз шла всё о той же лопате. За весь день Андрей к работе так и не приступал. Второй взятый только что на работу дворник эффективность являл такую же. «Завтра спрошу Степаныча, что делать с этими дураками», – сказал Александр. В итоге Андрей занял пост возле Гинекологии, а Александр принял душ, попил чаю и ушёл домой.

Когда я сходил в аптеку за валерьянкой, вернулся и уже разогрел себе ужин (было десять часов вечера), в наружную дверь начал кто-то скрестись. Оказалось – в дупель ужратый Серёга. Пришлось мне дать ему свою резервную шапку, а потом волочь этого кадра (он всё время садился где ни попадя) и сажать в автобус, потому что тут-то он мне был явно не нужен. В 4 часа ночи явился снизу, из бойлерной, Духовный, у которого остановились часы. Встал я в шесть, принял душ, стал пить кофе, а тут и Александр с Ламивитным появились. Смена закончилась.

9 апреля. Бывший утром Степаныч поведал, что Игорька-плотника он выгнал, так как они с нашим Серёгой, оказывается, не просто нажрались в «люксе», но также сломали дверь и выбили окно. Дело в том, что девицы, с которыми они культурно выпивали, видя, что Серёга и Игорёк уснули, заперли их в «люксе» и ушли восвояси. Серёга выбил окно, высунул в него харю и громко орал, чтоб его выпустили. Приходил и Бриллиантовый, рассказал пару историй, в том числе про пидора, после чего ушёл. На обед первого нам не досталось, зато на второе наворотили кастрюлю с верхом, риса с бараньим фаршем. «Теперь канализация встанет, – сказал Андреич, накладывая себе кушанья. – Кроме шуток».

Встал относительно поздно – в 6⁴⁰. Принял душ, стал пить кофе, а тут и Ламивитный появился с флаконом молока и десятком яиц. Пришла тётка с 1 этажа Хирургии: там у титана отломали напрочь кран. «Так это же хорошо», – сказал на это появившийся шеф. Смена кончилась.

13 апреля. Электрический Коммунист Антоныч, с большой охотой и интересом читавший приносимые мной газеты, вдруг с неудовольствием обнаружил в «Новой газете» статью с критикой одного левого политического лидера. «Так, интересно, а кто входит в редколлегию?» – сказал он. «Так тут же половина евреев, – продолжал он затем. – Вот ещё… Бунимович… без комментариев… Вот ещё один… Всё ясно».

Психиатрический дворник Андрюша, как сказал Александр, трудится вполне успешно, хотя и называет нашего шефа Андреича «этот». Сейчас все мысли Андрюши занимает сожжённый кем-то его любимый ящик для мусора. «Какая сволочь могла это сделать…» – повторяет он, безутешно таскаясь по всей территории больницы. При поддержке и под командованием Андреича мы проникли в подвальную Андрюшину каптёрку и конфисковали два наших ледоруба и лопату. Большой проект Андреича: силами всего личного состава сварганить дураку новый ящик. Шеф даже нашёл материал.

17 апреля. В Неврологии, в частности, вычистил 6 раковин. Больные, курившие в гальюне, с безмолвным почтением наблюдали, как я стремительно раскручивал один за другим сифоны раковин, выкидывал из них дерьмо, промывал сифоны и свинчивал их вновь, а сестра-хозяйка с Неврологии спросила: «Слава, вы водку пьёте? Ну, за то, что вы всё сделали». Пить я, впрочем, не стал. На рыбалку2 я ходил тоже. Кстати, этим интеллектуальным занятием занимаюсь только я один в мои смены. Поскольку я рыбачу, то ни Ламивитному, а тем более Бриллиантовому это уже и ни к чему. В моё отсутствие приходил изгнанный Серёга-электрик за своими шмотками, вызвав у Александра волну веселья.