© Сергей Петросян, 2016

© Поль Гюстав Доре, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Холод в Ленинграде особенный. Он чем-то похож на холод южных приморских городов дождливой зимой. Показания градусников за окнами не имеют никакого значения – южная зима не бывает морозной, но ощущение постоянного озноба не покидает тебя неделями. «Приморский» на подсознательном уровне означает «летний, курортный», и весь жизненный уклад определяют лето и жара. На стенах комнат вместо теплых на ощупь обоев – холодная штукатурка. Печек и радиаторов нет – их заменяют бесполезные зимой козырьки от солнца и вентиляторы. Место каминов – на балконах и во дворах. Влажный пронизывающий ветер, дующий с моря, загоняет тебя в помещение, но ледяные стены и сырость выталкивают тебя обратно на улицу, где, если повезет, можно найти безветренный уголок и подставить уставшее бороться с холодом тело редкому зимнему солнцу.

Такая «южная зима» начинается в Ленинграде в конце сентября. Холодные ночи и дожди быстро охлаждают город, согретый недолгим северным летом, а время «отопительного сезона», по мнению коммунальных работников, все не наступает. Возвращаясь в холодную квартиру, ленинградец первым делом трогает чугунную батарею в прихожей: «Не включили?» Но равнодушный чугун еще долго остается ледяным. Главные темы разговоров при встрече – хвастливое «а у нас уже топят!» или озабоченное «когда дадут?»

Когда же приходит настоящая зима, квартиры в старых домах пышут жаром. Метровой толщины стены и заклеенные бумажными лентами оконные рамы держат тепло и заставляют трещать от недостатка влаги дореволюционный паркет и многослойные обои на стенах. Полярная ночь опускается на крыши и совсем не хочется выходить на улицу в сырость и темноту. Город считается приморским, и, хотя моря здесь не видно, его присутствие чувствуется во всем – огромные чугунные якоря на постаментах, Нептуны и наяды на фасадах, серьезные люди в морской форме, куда-то спешащие по утрам и ветер, холодный сырой ветер. Даже небольшой мороз здесь пронизывает до костей. Ледяной влажный воздух проникает в рукава и за шиворот, заставляет ежиться и подпрыгивать людей в очередях и на остановках, загоняет погреться в булочные и вестибюли метро.

Пятерка на двоих – достаточная сумма, чтобы скоротать зимний вечер в то спокойное время, когда зимняя сессия миновала, а до летних экзаменов еще так далеко, что даже не верится, что они когда-нибудь будут. Если озаботиться заранее, и взять билеты на вечер в кино, то еще останутся средства на пару рюмок коньяку в буфете перед сеансом. Со сцены в фойе толстая тетка в вечернем платье объявит голосом учительницы младших классов: «Композитор – Пол Маккартни… (пауза) … „Вчера“». И будет играть оркестр, и душу будет греть не только коньяк, но и сознание того, что на Невском – стужа и слякоть, а толпа неудачников штурмует кассу в надежде купить билетик «с брони».

Разумеется, ни Серый, ни Димон ни о каких билетах заранее не побеспокоились. Поеживаясь от мороза, они совершают ритуальный обход кинотеатров в центре. Начинают всегда с главного треугольника – «Колизей», «Художественный» и «Октябрь». Здесь крутят самые кассовые (в основном, иностранные) ленты. К тому же, в «Художественном» и «Колизее» по два зала и шансы на успех повышаются. Этим вечером на всех кассах красуются таблички «На сегодня все билеты проданы», а в грязных лужах фойе топчутся желающие купить лишний билет. Переходят Фонтанку. Здесь находится второй треугольник – «Аврора», «Родина» и «Молодежный». В их репертуаре преобладают отечественные фильмы и старая проверенная классика – «Вестсайдская история», «Смешная девчонка» или «Фантомас». Первым делом проверяют «Аврору». Проходят через сияющую бегущими дорожками из лампочек подворотню, которую в народе прозвали таинственным и красивым словом «бурлеск», но внутрь не заходят. Через стеклянные двери видна все та же безнадега – закрытые кассы и маленькие группы людей с немым вопросом в глазах: «Как убить время?» Пятничный вечер и мороз не оставляют шансов приобщиться к «важнейшему из искусств».

Дальше по «треугольнику» не идут – бесполезно. Забегают погреться в Елисеевский. «Гляди, – Димон толкает Серого локтем в бок, – три квадратика горят. Убрали бы этот иконостас от голодных глаз». Огромное световое табло с названиями колбас и мясных деликатесов занимает почти всю стену справа от входа. Сегодня в продаже «докторская» по 2.20, «ветчинно-рубленная» по 2.90 и «яичная» по 2.60. Остальные квадратики с надписями «брауншвейгская», «телячья», «языковая», «сервелат», «карбонат» уже давно не горят, но прекрасно читаются на матовом стекле и звучат для студенческого уха словно названия экзотических стран. Серый любит переиначивать слова из учебника по русскому языку и, встав в «позу вождя», декламировать на весь магазин: «Становятся историзмами и уходят в далекое прошлое такие слова, как „бекон“, „ветчина“, „буженина“…» В этот раз настроения шутить уже нет. Димон с надеждой осматривает витрину винно-водочного отдела. Ярким пятном выделяются пестрые бутылки «Мурфатлар» и «Котнари» – сладкие десертные вина из братской Румынии. В такой холод и на пустой желудок они вызывают лишь грусть и напоминают о том, что до лета и солнца еще так далеко… Коньяки (армянский, дагестанский и молдавский) расставлены не по винодельческим регионам, а по звездности. Это напоминает армейскую субординацию, где генералы – марочные, важно стоят в верхних рядах, а всякая трехзвездочная шушера скромно отирается на нижних полках. Самый дешевый армянский стоит 8.12 и в бюджет не вписывается. «Советское шампанское» за 3.50 в сегодняшнем контексте взгляд не останавливает и совсем не настраивает на алкогольно-философский лад. Хочется тепла и задушевности.

Можно было, конечно, дойти до «Сайгона» на углу Невского и Владимирского, и, взяв по двойному кофе за 28 копеек, засесть на широченном подоконнике, глазея на круговерть бородатых личностей с холщовыми сумками через плечо. Потягивать остывающий напиток, кивать знакомым и «перетирать» последние новости.

«Вы были на последнем сейшене в Крупе?»

«Процитирую вам Авторханова…»

«Ленечка, выручаете двенадцатью копейками?»

«Лысый, пойми, времена бульдозерных выставок прошли…»

Но идти в «Сайгон» сегодня глупо – туда идут, когда денег нет даже на метро, а пятерка выводит друзей на более солидный уровень, «карасс», как любит говорить Серый, цитируя Воннегута.

– Ну что – в «библиотеку»? – спрашивает Димон.

– Похоже, у интеллигентных людей сегодня нет альтернативы. – грустно отзывается Серый.

«Библиотекой» они называют подоконник за кассой винного магазина возле «кирхи». «Кирхой» прозвали плавательный бассейн на Невском. Когда-то в этом неоготическом здании располагалась лютеранская церковь Петра и Павла, а теперь туда приводят заниматься плаванием школьников. Вестибюль тесный, и родители коротают время в ожидании своих чад как могут. Женщины успевают сбегать в универмаг «ДЛТ» через проходной двор, а у папаш выбор побольше – кафе «Лягушатник» и винный магазин, расположенные в соседних домах. Причем винный, в отличие от пафосного «Елисеевского», славится своей демократичностью. Дорогих коньяков и деликатесов здесь не бывает, зато почти всегда можно разжиться «вином» (дешевым крепленым напитком) или «маленькой» (водкой, разлитой в бутылки по 0.25 л).

В главный зал «Лягушатника», прозванного так за зеленые бархатные диваны, попасть непросто – по вечерам тут стоит очередь из желающих поесть мороженого с сиропом из алюминиевых вазочек и выпить бокал шампанского. Можно также заказать «сифон» – большую стеклянную бутыль в металлической сетке с краном-рычагом, в которую под давлением накачивают газированную воду. При нажатии на рычаг из носика «сифона» с шипением вырывается струя пенного напитка, обливая всех вокруг и вызывая взрывы хохота. Посреди заведения красуется музыкальный автомат, один из последних работающих экземпляров. После визита Хрущева в США они появились во многих кафе и ресторанах, но теперь только здесь можно, опустив пятикопеечную монету в щель, ткнуть кнопку с номером пластинки и через некоторое время услышать сквозь шипение винила: «Червону руту нэ шукай вечорамi…» Есть в «Лягушатнике» и зал попроще – без гардероба и бархатных диванов. Зато здесь продают потрясающие пирожки с яйцом и луком. Папаши, сплотившиеся за время ожидания своих отпрысков, забивают пару столиков и отправляют «гонца» в магазин в соседнем доме за водкой – «Кубанской» (со вкусом лимонных корочек) или «Андроповкой» (без выкрутасов, но дешевле на рубль).