ГЛАВА 14.

В ПУТИ.

Пятница, 1 мая 1998 г.

Лондон.

Доброе утро, Томлинсон. Вас выпускают досрочно. - С этими словами мистер Ричардс в семь утра бодро распахнул дверь моей камеры. Он, конечно, не первый раз открывал двери тюрьмы, выпуская заключенных, но все еще получал от этого удовольствие. Прошлым вечером я раздал всю имевшуюся у меня еду, журналы и книги, оставив только несколько вещей, которые собирался спрятать в трюме лайнера. Мистер Ричардс дал мне время попрощаться с Добсоном и Луковкой.

- Удачи тебе с твоей книгой, и скажи им, что я невинный человек, крикнул из своего угла Луковка.

- Надеюсь, я тебя здесь больше не увижу, - сказал мистер Ричардс, передавая меня с рук на руки сотруднику администрации.

Даже несмотря на то, что мое освобождение было делом решенным, не обошлось без ставших уже привычными тщательных обысков, рентгенов и долгих ожиданий в прокуренных помещениях.

А вдруг ты хочешь что-то стащить? - пояснил мне один из обыскивающих. Тюремные робы сейчас особенно популярны.

К концу третьего часа в дверь просунулась голова одного из тюремщиков:

- Кто из вас Томлинсон? - пристально оглядев нас всех, спросил он. Я поднял руку.

- Сегодня в три часа дня вас ждут в Скотленд-Ярде, - серьезно объявил он. - И не забудьте взять ваши паспорта.

Освобождавшиеся вместе со мной заключенные развеселились и засвистели.

- Вот увидишь, в понедельник ты снова будешь здесь, - со смехом заметил один негр. - Они обвинят тебя в чем-нибудь еще, продержат в полиции все выходные и аккурат в понедельник привезут сюда.

Как ни грустно было в этом признаваться, но он, в сущности, был прав. Если в МИ-6 собираются предъявлять новые обвинения, то они сделают это в пятницу днем, что и будет означать долгий уик-энд в полиции в ожидании заседания суда в понедельник.

Выйдя из тяжелых ворот НМР - тюрьмы Ее Величества Белмарш, я не почувствовал никакой радости, только тихое чувство облегчения, оттого что все наконец закончилось, и радость, потому что я увидел дожидавшуюся меня мать. К счастью, там не было ни одного журналиста, только пара полицейских, наблюдавших за тем, как я шел здороваться с ней. Она отвезла меня на Ричборн-террес, где я смог принять первый за шесть месяцев полноценный душ и наскоро пообедать перед визитом в Скотленд-Ярд.

Женщина-полицейский встретила меня в вестибюле и отвела наверх, где в комнате для допросов за столом, заваленным полиэтиленовыми пакетами, меня ждали Рэтклифф и Петерс.

- Чтобы успокоить вас, Ричард, сразу скажу, что мы не собираемся снова вас в чем-то обвинять. Мы просто хотим отдать ваше барахло, - заявил Рэтклифф. Один за другим Петерс открывал пакеты и возвращал мне мои вещи. Это напоминало разворачивание рождественских подарков. После нескольких месяцев в камере все вещи показались мне чужими. Полицейские из SB выложили на стол мой "Псион", в котором они якобы случайно стерли все данные, видеокамеру, различные книги и видеокассеты.

- Кое-что мы, к сожалению, вернуть вам не можем, - сказал Петерс, когда все вещи лежали на столе. - В МИ-6 нам сказали, что фотографии и видео, которые вы сделали в Боснии, могут нанести вред национальной безопасности, произнес он с налетом сарказма.

Отношения между SB и МИ-6 никогда не были особенно тесными. Фотографии и видеопленки с сожженными боснийскими деревнями и балканскими селами не имели никакого отношения к моей работе, а кроме того, могли быть сделаны любым служащим там солдатом.

- И еще одно, - заметил Рэтклифф, - вы принесли ваши паспорта?

- Простите, я забыл. - Я соврал, призвав на помощь все свои навыки, полученные в МИ-6, чтобы мои слова звучали убедительно. Рэтклифф выглядел раздраженным.

- О'кей, поскольку вы только что вышли из тюрьмы, мы даем вам передышку, но назначаем вам встречу в вашем местном полицейском участке, так что завтра утром в первую очередь зайдите туда.

- Хорошо, - презрительно ответил я, - в вашем распоряжении мой британский паспорт, по закону вы можете его забрать, но вы не имеете права изъять мой новозеландский паспорт.

Мой испытательный срок был неоправданно велик и настолько утомителен, что моя резкость была извинительна. Рэтклифф промолчал, но вид имел озадаченный. Я продолжал:

- Мой новозеландский паспорт принадлежит правительству Новой Зеландии. Согласно международным законам, иностранная полиция не может конфисковать его. - Я не был до конца уверен в правильности своего заявления, но произнес это с такой убежденностью, что Рэтклифф, который, похоже, и сам знал не больше моего, кажется, поверил.

- Хорошо, но таким образом вы нарушаете условия испытательного срока, и мы будем вынуждены снова вас арестовать.

- Отлично, - вызывающе ответил я, - тогда я сразу же звоню в Новозеландскую Верховную комиссию и сообщаю им, что меня хотят арестовать за отказ сдать свой паспорт. - Я взял свой сотовый телефон, который мне только что вернул Рэтклифф, и стал набирать номер.

- Ладно, давайте пойдем на компромисс, - предложил Рэтклифф. - Вы отдадите ваш паспорт не нам, а в Новозеландскую Верховную комиссию на время, пока не кончился ваш испытательный срок.

Это было справедливо. Мы договорились, что завтра же утром первым делом я пошлю паспорт в Верховную комиссию. Рэтклифф, выполнив свой долг, встал и вышел, оставив нас с Петерсом вдвоем, и тот проводил меня до выхода.

- Ричард, - осторожно сказал он мне, когда мы были уже в вестибюле, - я только хочу, чтобы вы знали, что я считаю, вы поступаете правильно. Они ужасно с вами обошлись и заслуживают того же. Но если вы хотите продолжать ваше дело, делайте это за границей. Здесь будет слишком трудно.

К сожалению, с Петерсом я больше никогда не виделся.

Как только на следующее утро я вышел из своей квартиры вместе с матерью, сразу понял, что за нами следят. На расстоянии нескольких метров, на пересечении Ричборн-терес и Палфрей-плейс была припаркована зеленая "воксхолл-астра", так чтобы пассажирам были видны мои окна. В ней сидели двое мужчин. Это было самое удобное место для наблюдения, откуда они могли видеть одновременно и парадную дверь, и черный ход. Я не заметил слежки, пока мы ехали несколько сот метров к станции метро "Овал", но, когда моя мать была уже на пути домой и я остался один, я все же прибегнул к некоторым основным приемам для обнаружения слежки, чтобы быть до конца уверенным. Спустившись по Кеннингтон-роуд к Кеннингтонскому полицейскому участку, я заметил молодую полную женщину, которая могла быть участницей слежки. Наверняка имелись и другие, но, чтобы обнаружить их, следовало использовать более сложные уловки. В МИ-6 были озабочены тем, чтобы я остался в Британии, поэтому следили за тем, чтобы мой новозеландский паспорт был отправлен в Верховную комиссию. Чтобы заставить их побегать, я решил продержать у себя паспорт как можно дольше и посмотреть, что будет.