Литмир - Электронная Библиотека

Как серпом по фаберже.

Писатели тоже люди. Ожидать от писателя эталона человеческой порядочности так же неуместно, как требовать от тренера по плаванию умения плавать или от священника образца праведности.

Многие писатели любят заниматься спортом. «Для здоровья». Кажется, у того же Флобера: «Для счастья необходимы глупость, эгоизм и крепкое здоровье».

Грубо говоря, все писатели подразделяются на три категории: спортсмены, алкоголики и… спортсмены-алкоголики.

Пловец за счастье всего человечества.

Да уж давным-давно забросил эту нашу писанину! Другие проблемы назрели. Йога, бассейн, велосипед, штанга. Жизнь на излете. Здоровье спасать надо. Физкультурная истерика. И страшно. Так страшно.

Писатели обожают собирать цитаты из классиков, брань в адрес других классиков. Возможно, это дает ощущение собственной принадлежности к богеме, в чем они, эти писатели, по понятным причинам, никак не могут быть уверены, даже спустя годы. Даже на старости лет. Даже на старости лет – в особенности.

Бранились, плевались, да, – а теперь стоят у порядочных людей на одной полке. Кажется, еще Катаев замечал.

Как-то это всё… уж очень поверхностно. На «голубом глазу», что ли… Ведь первое, что приходит на ум – тот же Пушкин. Его хрестоматийная, уничтожающая отповедь относительно замечания о «ничтожности» Байрона. Не говоря уж о «Бомарше, кого-то отравившем», «споре славян между собой» или «содрогании почти болезненном». Если посмотреть на это несколько расширительно – применительно к «юпитеру» и «быкам».

С другой стороны, составление подобных подборок, афоризмов ли, исторических ли анекдотов, широко распространенная издательская практика. «Попса», лубочная адаптация классической литературы «для народа». Что ж, пусть хоть эдак…

В юности за мощными сюжетами гоняешься, лелеешь и хранишь их, как драгоценные семена. Но с возрастом этих семян, причем часто лежалых, накапливается – мешки, не знаешь, куда девать. К тому же, некоторые сюжеты, связанные с каким-то конкретным историческим эпизодом, блекнут, не успеешь моргнуть глазом. Так когда-то мне нравился такой фантасмагорический сюжет. В самый жаркий момент путча 93 года, когда по Белому Дому начинают садить ракеты, артиллерия, вот-вот начнется штурм и резня, на крыше среди защитников материализуется что-то вроде роты спецназа, которая составлена из великих мыслителей и философов всех времен и народов. Именно философов. Настоящих философов. А истинные философы, как известно, не только мыслят, пишут, говорят, но главное – живут, как философы. То есть все – крайние экстремисты. Каждый из них предлагает действовать, и действует, в соответствии со своими убеждениями и принципами. Сократ, Ницше, Платон, Хайдеггер, Фрейд, Юнг и так далее. Каждый из них обладает идеальным телом и силой. Всего пятьдесят бойцов. Среди испепеляющего пламени, черного дыма, сажи, крови…

Как сказал один человек о Сократе, обращаясь к коллегам-философам: «Две тысячи лет вы читаете книгу, которую он не написал, и написали тонны макулатуры, которая никому не нужна!»

Если бы моим приятелям-писателям удалось воплотить все свои замыслы, литератур хватило бы на несколько китаев.

Время разбрасывать камелии.

Однако это проблема: успеть написать мемуары до того, как впадешь в маразм. Поэтому по большей части мемуары – прискорбное чтение.

Y. Иногда думаю: ну я идиот! А иногда: нет, все-таки немножко умный тоже!

Братья-пейсатели.

«Только собрался почитать талмуд, а меня уже спрашивают, как пройти в синагогу».

Z отпустил бороду. Теперь при знакомстве рекомендуется аллюзийно: «Я – старый анекдот».

Вот говорят, есть такая фигура речи – сарказм. А есть такая фигура, чтобы, в случае чего, говорить, что это была фигура?

Пейсахом пейсах.

Y говорил, что когда-нибудь свалит в Англию, а властям при въезде в качестве весомой мотивировки так и заявит, что, мол, намерен писать букеровский роман-исследование о том, как русский становится англичанином. А пиво «Гиннес» и группу «Битлз» он и так предпочитает «Жигулевскому» и хору Пятницкого.

Х пишет роман про Битлов. Они, уверяет, были так музыкальны, что даже пукали на голоса, и, конечно, в тональности.

Писатель и кино. У Сэлинджера есть эпизод, где один мерзкий лицемер распинается перед школьниками о религии и нравственности, и посреди его вдохновенного вранья один из малышей громко-прегромко пукает. Теперь в каждом фильме кто-нибудь непременно громко-прегромко пукает на торжественных мероприятиях, где толкают речи о высших ценностях. Сочувствую Сэлинджеру: сидя в своем затворе-уединении, теперь наверно локти кусает, – да что поделаешь: слово не воробей…

Z всю жизнь не мог простить тех, кто не дал ему денег взаймы.

Х не мог простить себе, что не дал Z в долг.

«Кажется, теперь я способен воплотить любой самый сложный замысел. Осталось лишь подыскать сюжет для книги, которой бы зачитывалась публика…»

X всё ворчит: «Во, люди наживаются! Берут самые святые образцы нашей словесности и бессовестно похабят их. Теперь это называют подлыми, скользкими словечками «ремейк» или «адаптация». И я бы мог, если был бы Иудой. К примеру: «Тикай, украинская дочь!» Или: «Куда несешься ты, Рубль?..»

«Наши авторы сплошь хлестаковы, а наша публика и вовсе – помесь кабанихи с коробочкой. Присутствующих, естественно, не касается».

Это еще что. Вот Y взялся переписать Библию! Правда, пока у него имеется лишь пара-тройка фраз: «В начале было клёво…», «Когда боги спускали на землю…» и «После минета хоть Потоп…»

Писатель эгоист по своей природе. Тут уж ничего не поделаешь. Один знакомый литератор даже одно время организовал альманах с таким названием, где публиковался только он сам. Куда как точное сравнение писателя с беременной женщиной, которая, что бы не происходило, в первую очередь думает о своем будущем ребенке. Так и писатель – в первую очередь заботится о задуманном произведении, а уж потом о всём остальном.

Патентованный идиот, кровь с молоком, рассуждающий об идиотизме коллег.

Y придумал недурной афоризм: «Умный человек долго размышляет, прежде чем что-нибудь подумать». Афоризм ему так понравился, что теперь он только и делает, что размышляет, и никогда не думает.

«Я обязан Вам высказать кое-что!»

По-моему, здорово. И это «обязан», и «кое-что». Сразу типаж как на ладони!

«Cказать ему, что он болван, обидится. Сказать, что умный, люди не поверят. Скажу, что пишет в духе Федор Михалыча или Кастанеды…»

Писатель приходит к врачу:

– Доктор, я здоров?

– Здоров. Но подлечиться не мешает.

Таким образом, сама идея о союзе писателей абсурдна. Профсоюз еще туда-сюда. Да и то – это все равно как если бы умалишенные, вдохновившись идеей самоуправления, взялись организовывать для себя лечебницу. И советский союз писателей, как известно, был никакой не общественной организацией, а чистой воды волюнтаристским учреждением. Что такое вообще общественная организация? Если приглядеться, даже кружок садоводов или дворовых шахматистов-любителей – чистой воды мафиозная структура.

4
{"b":"430255","o":1}