- Ну ладно, ребятки. Доскажу при следующей встрече. - Он улыбнулся, потом нахмурился. Бережно стер несуществующую пыль с маленькой мемориальной таблички, выполненной из серебристого космического сплава. Потом, подняв на прощание руку, круто повернулся и вышел.
Командор Жарков! О нем рассказывали легенды. Причем одна из них заключалась в том, что каждый раз перед дальним звездным рейсом капитан заходит в салон старой курсантской базы и проводит там час один. Мы не верили...
Валька подскочил к табличке. Как часто мы привыкаем к тому, что нас окружает, и перестаем замечать даже главное.
Твердой рукой гравировщика на металле были выведены две фамилии. После них стояло: "... - бригадир гелиосварщиков, ... - Главный механик.
Погибли при исполнении служебных обязанностей во время метеорного потока в год строительства спутника".
Мы переглянулись.
Это и был конец истории, не досказанный капитаном. Прошло много времени, прежде чем я узнал ее в подробностях...
"Сириус" догнал тогда кувыркающуюся ракету. Вовремя снял непредвиденного пассажира и повернул обратно. Но обратно он опоздал...
Когда крейсер остановился у обломка причала, станция тонула во тьме. Редкими звездами мигали фонари аварийной команды. На пирсе, возле разрушенного ГАПа, они образовали светящуюся цепь. Там лежали двое. Скафандр одного - самый большой, над которым смеялись, что он составлен из двух, был распорот сверху донизу. Около второго топтались гелиосварщики, неловко держа огромными рукавицами маленькую записку. Ее привезла "Л-16", отбуксированная "Сириусом" к причалу. Читать ее было уже некому.
Мальчик узнал обо всем случившемся на Земле, когда придирчивые врачи выпустили его из клиники. "Работа в космосе противопоказана, - стояло в истории болезни. - Боязнь пространства". Это означало отчаянный страх перед высотой. Нет у человека сил побороть его.
...И все-таки он стал астролетчиком.
После долгого тяжелого полета, когда он вел корабль совсем один, получил звание командора. С тех пор он мог после каждого рейса приходить в кают-компанию старого спутника, где на переборке висела маленькая мемориальная доска с двумя именами.
