– Значит, университет – единственная наша зацепка. Я поеду туда и постараюсь найти кого-то, кто знал отца и работал с ним. Может быть, они расскажут мне что-нибудь ещё.
– Полиция допрашивала тогда его коллег.
– Да, но я – не полиция. Вдруг мне больше расскажут.
– Виктор… пожалуйста, будь осторожен, – Оливер нахмурился и прикусил губу, как всегда, когда волновался, – Может быть, ты поедешь с Джеффри?
Улыбнувшись, я покачал головой:
– Боюсь, тогда я привлеку больше внимания, чем нужно.
Оливер не сдержался и улыбнулся в ответ:
– Боюсь, что так. И всё же, расскажи ему. И, конечно, сообщай мне обо всём. Пожалуйста.
Я кивнул и поднялся со скамьи.
– Может быть, мне поехать с тобой? – его черные глаза тревожно смотрели на меня.
Я невольно улыбнулся:
– Боюсь, твоя сутана будет заметна не менее, чем обаяние Джеффри.
Он пожал плечами:
– Я мог бы в штатском…
– Оливер. Не волнуйся. Я уже взрослый. И обещаю, что буду разумным и осторожным.
– Тебе есть в кого быть другим, – Оливер улыбнулся, но улыбка его была грустной.
В университет я попал на удивление легко. Найдя в записной книжке отца телефон его коллеги – доктора Джейкоба Марли – я позвонил и договорился о встрече.
Доктор – невысокий и уже лысеющий мужчина средних лет, в очках – встретил меня у ворот университета с пропуском на моё имя:
– Виктор, – он похлопал меня по плечу, – последний раз я видел тебя ещё крохой. Да… какая трагедия. До сих пор не могу понять, как это всё произошло. Ведь так и не нашли ни убийц, ни твоего брата? – он сочувственно смотрел на меня.
Я покачал головой.
– Ужасно. Но чем я могу тебе помочь?
– Я хотел бы побывать на рабочем месте отца, поговорить с кем-то, кто помнит его. Вы случайно не знаете профессора, который руководил группой парапсихических исследований?
Доктор как-то странно посмотрел на меня:
– А что ты об этом знаешь?
– Да ничего, к сожалению.
Некоторое время доктор Марли размышлял, а потом произнёс:
– Я, конечно, могу отвести тебя к профессору Эшби – он всё ещё работает здесь – но… боюсь, ты мало чего от него добьёшься.
– Почему?
– М-м… трудно объяснить. Увидишь сам.
Нам пришлось пересечь почти весь университетский городок – профессор Эшби работал в самом дальнем корпусе. По дороге я с любопытством разглядывал alma mater отца – старинные здания красного кирпича, окружённые столь же старыми раскидистыми деревьями; студентов и преподавателей в пиджаках с университетской эмблемой. В моём колледже всё было проще и современнее.
Наконец мы вошли в нужную дверь и поднялись по лестнице на четвёртый, последний, этаж, который занимало отделение психотерапии. Доктор Марли перекинулся парой слов с сидевшей за стойкой дежурной сестрой. Я лишь кивал и улыбался; так что, наверное, она и мне поставила какой-нибудь диагноз. Но пройти разрешила, и мы двинулись в сторону кабинета профессора Эшби.
Марли постучал. За дверью было тихо. Мы переглянулись. Доктор постучал ещё раз, громче – и лишь теперь из кабинета послышалось: «Да-да?» Марли приоткрыл дверь и заглянул:
– Добрый вечер, профессор. Можно нам войти?
– Вам, доктор, можно. А кто с Вами?
– О, это сын одного из наших профессоров, – произнёс Марли, распахивая дверь и предъявляя меня. За столом сидел плотный пожилой мужчина с густой седой шевелюрой, глядя на меня с настороженным вниманием.
– Здравствуйте, профессор Эшби, – я вежливо улыбнулся, стараясь выглядеть как можно безобиднее. Видимо, мне это удалось – так как профессор, улыбнувшись, вышел из-за своего стола мне навстречу:
– Добрый вечер, молодой человек. Как Вас зовут? И что привело Вас ко мне?
– Моё имя – Виктор Легран. Кажется, Вы когда-то работали с моим отцом, Полем Леграном.
Мне показалось, что профессор на мгновение оцепенел, и взгляд его стал стеклянным. Потом он часто заморгал и улыбнулся странной улыбкой – словно нарисованной неумелым художником:
– Да-да, такой милый был человек. Но я плохо знал его, да. Нет, мы не работали вместе. Но он иногда заходил, интересовался моими работами. Да-да, приятный был человек, – он замолчал, улыбаясь и глядя на нас рассеянным взглядом.
– Над чем Вы работали? Кто ещё приходил к Вам, профессор? – я задавал вопросы, уже не особо надеясь получить хоть какой-то ответ.
– Да-да, хорошее было время. Столько работы… Сейчас всё иначе, – профессор покачал головой.
Марли тронул меня за рукав и тихо сказал:
– Пойдём. Толку не будет.
– И так – каждый раз, когда кто-то пытается расспрашивать его о тех событиях, о твоём отце, – Джейкоб Марли покачал головой. Мы стояли на улице у дверей корпуса.
– И ведь знаешь, он вполне здоров, Эшби – если не касаться этой темы. И нельзя заставить его пройти терапию, чтобы понять, что же стало с его психикой, памятью – почему он ведёт себя так. Так что, боюсь, Виктор, я больше ничем тебе не могу помочь.
– Но, может быть, кто-то ещё знает, помнит те события? Кто-то из группы профессора?
– Я лишь помню, что группа тогда и распалась. Или даже чуть раньше. Полиция всех допрашивала. Но никто не смог рассказать ничего толкового.
– И с тех пор никто больше не интересовался ни моим отцом, ни профессором?
Марли задумчиво нахмурился.
– А знаешь, ведь не так давно меня расспрашивал о работах Эшби ещё один человек.
– Да? – я замер в ожидании.
– Да, точно. Молодая девушка. Тоже интересовалась его парапсихическими исследованиями и очень расстроилась, что никто не смог ей ничего рассказать. Погоди, она оставила свой телефон – на случай, если кто-то что-нибудь вспомнит, – Марли сунул руку во внутренний карман пиджака, достал записную книжку и, полистав, протянул мне, – Вот. Жасмин Гримвуд.
– Можно, я перепишу себе?
– Да, пожалуйста.
– А она не сказала, кто она и зачем ей это?
– Кажется, студентка или аспирантка, и пишет работу по теме.
Распрощавшись с Марли, я тут же позвонил по указанному номеру:
– Мисс Гримвуд?
«Да», – голос в трубке был тихим и настороженным.
– Мне ваш номер дал доктор Марли из Шеридан колледжа. Меня зовут Виктор Легран. И если вы не против, я хотел бы встретиться и поговорить про исследования профессора Эшби.
«Да? Вам что-нибудь известно о них?»
– Не так много, как хотелось бы. Но вдруг мы дополним знания друг друга?
«Хорошо бы. Где и когда?»
– Где вам удобно? И так скоро, как Вы можете.
Несколько мгновений она молчала.
«Через пару часов в кафе „Локко Мокка“ на Фонтанной площади – годится?»
– Да, вполне. Как я вас узнаю?
«Опишите себя».
– Высокий, волосы тёмно-каштановые, глаза карие, в сером свитере и синих джинсах.
«Хорошо. Просто позвоните по этому номеру, когда будете на месте».
– Хорошо.
«Тогда до встречи», – она положила трубку.
Вежливая и общительная девушка, ничего не скажешь. И скрытная. Но, если подумать, я для неё – всего лишь непонятный незнакомец. Так с чего бы ей проявлять особую открытость и доброжелательность.
Времени было более чем достаточно, чтобы добраться до места. Но не так много, чтобы успеть заняться другими делами. Потому я решил просто отправиться в это кафе и пообедать. Заодно изучить местность, так сказать.
Кафе оказалось довольно уютным и недорогим, заполненным болтающими парочками, компаниями студентов и молодыми людьми постарше, вроде меня. Глядя на них и прислушиваясь к разговорам, я показался себе одиноким неудачником. Джеффри прав: сижу один как монах среди бумаги и клея, погружённый во сны, прошлое и сожаления. Мне нужно общаться с кем-то ещё, кроме моих опекунов и клиентов.
Я стал разглядывать посетителей в поисках кого-то, хоть сколько похожего на меня. В противоположном углу сидела девушка. Длинные тёмные волосы, бледное лицо, коричневая жилетка поверх кремовой рубашки и такие же коричневые брюки. Она подняла на меня глаза, издалека показавшиеся мне светло-карими, но потом отвернулась и сделала вид, что смотрит в окно. Симпатичная, но слишком строгая и печальная.