Я смотрела в окно и вспоминала тётку. Тётку мою зовут Елизавета Ивановна. Работала она медсестрой, вернее, не работала, а служила в травматологическом отделении Областной больницы. Больше всего на свете тётка любила свою работу и меня. Однажды, автобус с экскурсантами попал в аварию, и из тридцати человек в живых остались только четверо, один из которых был в крайне тяжёлом состоянии. Тётка по долгу службы и по велению сердца принялась выхаживать мужчину. Через два месяца после выписки он сделал ей предложение и увёз навсегда в славный город Санкт-Петербург. Мужчина оказался вдовцом, имел хорошо налаженный бизнес и буквально молился на тётку, спасшую ему жизнь.
Прошло пять лет с момента замужества тётки, я скучаю по ней, мне одиноко и бесприютно порой, но я счастлива за неё. Всю свою сознательную жизнь она работала, любила меня, не помня о себе. И вот через сорок пять лет судьба смилостивилась над ней и преподнесла щедрый дар в виде принца из Санкт-Петербурга.
И тут неожиданно я увидела мужчину: страшный какой-то, старый, хотя нет, лет сорок-сорок пять, тревожный и весь в чёрном, впрочем, нет, рубашка серая, а брюки синие, джинсы, и обут в кирзовые сапоги, дикость какая! Не глядя по сторонам, он бежал по направлению к нашему дому. Странно, я его не знаю.
Наш дом был построен в конце девятнадцатого века каким-то очень богатым купцом. Несмотря на своё богатство, купец не обладал тонким вкусом, что, впрочем, случается повсеместно и в наши дни, и выстроил каменные покои, напоминающие скорей тюрьму, чем уютное семейное гнёздышко. Поговаривают, что дом обошёлся купцу практически даром. Хитрый коммерсант не рассчитался со строителями, в свою очередь, они в долгу не остались и между делом прокляли всю его семью. Наверное, постройки подобного типа и возраста всегда обрастают легендами похожими на эту, но когда зимним вечером случается вьюга, и ветер высасывает воздух из печных труб, мне чудится что это душа скаредного купца мается и рвётся и зовёт на помощь. И тогда мне ещё острее хочется замуж уж хоть за кого-нибудь.
На сегодняшний день в доме только одна наша коммунальная, прости Господи, квартира. В узкий длиннющий коридор выходят двери комнат, а в конце тоннеля, апофеозом – уголок гигиены – два в одном. Когда-то в доме было два этажа, но от времени второй, вернее, первый этаж, наполовину врос в землю. Жильцов из полуподвала переселили в новые квартиры лет десять назад, только Матрёна Николаевна отчего-то отказалась переезжать, и с полуподвала переселилась наверх.
Родственников, знакомых, знакомых знакомых, всех соседей я знала в лицо, дядька был чужой это ясно. Интересно к кому он так спешит? Пока не буду уходить из кухни, чуть что – первой дверь открою. Но прошла минута, десять, полчаса, а звонок, оповещающий о приходе незнакомца, так и не всколыхнул наше сонное царство. Куда он делся? Или звонок сломался? Не поленилась, сходила, позвонила сама себе. Отличный звук – мёртвого поднимет.
Высунулась в окно – тишина и пустота. Для верности окликнула:
– Эй, дядечка, вы к кому?
– Совсем сдвинулась!
Я чуть не выпала из окна. Инга корова напугала.
– Чего орёшь-то? – сползая с подоконника, спросила я.
– Квартиру спалить хочешь! Не слышишь, чайник надрывается, выкипел весь. Куда пялишься?
Сняв с плиты чайник, наполнила его водой. Электрические чайники мы не держим, – проводка старая, не выдерживает напряжения. Решила поделиться сомнениями с Ингой, зря, конечно, но никого другого поблизости не было.
– Только что видела мужчину, незнакомый, забежал в подъезд, но в квартиру не позвонил.
– Ну и что? Может, мимо прошёл.
– А куда?
– Ну, мало ли по каким делам может ходить человек мимо?
– А что ему тут делать? Домов в округе нет, магазинов тоже. Опять же в подъезд зашёл.
– Зашёл, значит, позвонит. Ты то чего беспокоишься? Или думаешь, прынц за тобой прискакал?
– Он полчаса как зашёл. Ты не помнишь ориентировку на маньяка сексуального? Как выглядит?
– Ты точно уверена, что он сюда направился?
– Ну не точно, но, кажется, да. Или нет?
– Всё привет, надоела ты мне. Мужика тебе надо, тогда маньяки перестанут мерещиться.
– Думаешь, мне показалось?
– У тебя мозги от гормонов плавятся, вот ты и придумываешь невесть что. Маньяк сексуальный! Ха! Да на тебя импотент не вскочет.
Вот где логика у человека? На фига импотенту вскакивать на женщину? Но разве что воскресить в памяти былые возможности? И как-то стало обидно, что меня держат за свихнувшуюся от отсутствия мужчин истеричку. И прям всё зачесалось от желания отомстить Инге. Выпучив глаза, сведя их к переносице, загадочным шёпотом я прошипела:
– Знаю, кто это был!
От любопытства Инга забыла перестать улыбаться и тоже выпучила глаза. А я пошла в «астрал»: лицо одухотворённое, голос утробный, и торжественность во всём теле, будто озарение у меня будто информацию из космоса читаю.
– Душа бродит, вся в чёрном. Твой час пробил Иннушка!
– Ты чего это? – не переставая улыбаться, тупила Инга. – Какая душа? Мелешь то чего?
– Дедушкина душа! За тобой и за Витей явилась. По одному вы ей не нужны, берёт оптом. Я её тут не первый раз вижу. На днях разговорились, она мне и поведала…
– С кем ты разговорилась?
– Объясняю же с душой дедушки вашего.
Инга, издав неестественный горловой звук, бесшумно опустилась на табуретку.
– Ой, мамочки, ты и впрямь больная!
– Ничуть. Вы думали, что никто не узнает, а он, дедушка-то ваш вернулся и всё мне рассказал!
История с дедом давняя и не очень красивая. Вернее, просто омерзительная. Инга привезла деда из деревни, объясняя свой поступок заботой о здоровье предка. Дом в деревне был моментально продан, на вырученные деньги куплена машина. Дед оказался бесполезным и за ненадобностью его определили в дом престарелых. Пётр Ильич прожил там неделю, и умер, я так думаю от тоски и вероломства внучки. Соседи выказали общее порицание и мстили супругам по мере сил и фантазии. Инга со свойственной всем торговым работникам старой закалки уверенностью в своей правоте, реагировала на выпады и пакости криком и проклятьями. Непокаянная душа у женщины.
Видя как соседка напугана, распаляясь всё больше, я вещала замогильным голосом:
– Отмщение за грехи ваши пришло, и аз воздам! Пришло время собирать камни!
– Какие камни? Какое отмщение? Какой аз? Не пугай ты меня! – бескровными губами шептала предательница.
– Дедушку-то вы уморили! Сказывал он мне про все ваши художества! Голодом морили! Издевались!
– Опомнись! Попей водички, что ли… И не морили мы его вовсе. А что в приют сдали, так это всё Витька. Говорит, зачем он нам, всё равно ничего уже не соображает, только место занимает.
– Вот, вот, и я о том же!
– Постой, – опамятовалась Инга, – так ведь ты говорила вроде никогда прохожего этого не видела.
Да, неувязочка вышла. На минутку я растерялась, но только на минутку.
– Душа, не имеет возраста и определённого обличья! – резюмировала я и, сняв чайник с плиты, гордо удалилась в комнату.
Вот тебе корова некультурная! А будешь поклёп возводить, и не такое придумаю! Включив телевизор, я села завтракать, но тут за дверью послышались возбуждённые голоса.
– Это не я, это она так сказала, – всхлипывала Инга.
– Одна дура треплет, другая слушает, – ревел Виктор Степанович.
– Вот и ступай к ней, разберись, чтобы не болтала лишнего.
– Разберусь, навеки язык прикусит.
Не то чтобы я испугалась, но первой мыслью было не открывать дверь. Но, решив, что гневное негодование может настигнуть в любой самый неподходящий момент, принялась лихорадочно обдумывать план действий. А чего тут думать?! Молнией метнулась к холодильнику достала бутылку початой водки, и тут в дверь забарабанили вороги.
– Хто там?
– Открой, Светка! Щас вынесу твою фанерку мать… мать… мать…
– Ой, бегу, бегу, открываю!
Не успел Виктор Степанович открыть свой прокуренный рот, я сцапала его за ворот рубашки, дёрнула в комнату и с треском захлопнула дверь. По другую сторону баррикад, прильнув к замочной скважине, тяжело и надо сказать очень сексуально, дышала Инга. Мы хранили молчание, Витюша от неожиданности, я от ложной скромности. Отпустив ворот рубашки, я пальцем поманила непрошенного гостя вглубь комнаты. Витя как под гипнозом сделал несколько нерешительных шажочков, но, резко притормозив, рыкнул:
