...Голубев был явно встревожен, когда к нему зашел Киреев. Это не ускользнуло от внимания майора. Впрочем, причины для волнений у Голубева могли быть самые различные.
- Ну как?-нетерпеливо воскликнул Голубев, увидев Киреева и невольно протягивая к нему руку. - Высадился он? Поймали вы его?
- Высадился, - ответил Киреев, - и мы его поймали. Все оказалось именно так, как вы нам сообщили.
- Правда? - Голубев весь засиял и порывисто схватил Киреева за руку.-Значит, теперь вы мне немножко верите? Можно мне вас товарищем называть?
- Попробуйте,-улыбнулся Киреев.
- Спасибо... Большое спасибо, товарищ майор! - снова радостно воскликнул Голубев и еще раз потряс руку Кирееву. - Я не знаю, чего бы я только не сделал, чтобы оправдать ваше доверие!
- Вы его уже оправдываете понемногу, - серьезно произнес Киреев и протянул Голубеву коробку с папиросами.
- Спасибо, я не курю,-поблагодарил Голубев, но папиросу все же взял. Неумело прикурив ее у Киреева, он тотчас же поперхнулся.
"Курить, видимо, он действительно не умеет",-отметил про себя Киреев.
- А что, если бы я предложил вам свою помощь?.. - слегка побледнев, проговорил вдруг Голубев. Глаза его при этом странно округлились.
- То есть какую же помощь? - удивился Киреев.
- В вашем деле... В деле борьбы со шпионами. Я ведь знаю технику шифровки их секретных донесений, тайны радиопередач, фотографирования. Вы сами знаете, конечно, многое, это я понимаю, но ведь меня они специально учили этому...
Голубев вопросительно посмотрел Кирееву в глаза, но прочел в них лишь глубокое раздумье.
- Если вы только поверите мне, я докажу вам свою преданность...-продолжал Голубев после некоторого молчания, и в голосе его послышались теперь нотки безнадежности: видно, он не очень рассчитывал на успех своего предложения.
- Когда вы были еще в Берлине, - задумчиво, будто что-то припоминая, проговорил Киреев,-то сообщили офицеру нашей военной администрации, что вам случайно удалось подслушать разговор каких-то геленовских агентов...
- Ну как же! Конечно, я хорошо помню все, что говорил тогда старшему лейтенанту и подполковнику, которые меня допрашивали. А подслушать разговор геленовских агентов мне удалось совершенно случайно. Я сидел в приемной нашего шефа, и, когда к нему в кабинет входила секретарша, до меня донеслась всего одна фраза: "Встретимся в кафе "Светлячок" на Ленинградском шоссе в полночь". Потом я видел, как вышли от шефа эти агенты. Фамилии их мне неизвестны, но видеть этих людей приходилось и раньше. Полагаю, что крупные птицы.
- А почему же вы не сообщили мне об этом разговоре? - вопросительно поднял брови Киреев.
- А что же тут было сообщать? - удивился Голубев. - Я считал своим долгом доложить вам лишь о вещах определенных, точных. Ну вот, например, о предполагаемой высадке парашютиста. Вы мне и так не очень пока доверяете, и я не хотел бы, чтобы хоть в чем-нибудь из сказанного мною можно было усомниться. А в этом случайно подслушанном разговоре все неопределенно: фамилии агентов я не знаю; они ли должны встретиться в кафе "Светлячок" - тоже неизвестно. Полагаю, впрочем, что все-таки они. И потом, где этот ресторан, в каком городе? Можно предположить, что в Москве, судя по Ленинградскому шоссе. Когда состоится встреча - опять неизвестно. Может быть, она уже и состоялась. Как видите, сплошной туман. На всякий случай я сообщил об этом в Берлине, а вам повторить просто не решился. К тому же я думал, что вы и сами знаете уже обо всем из протоколов моего допроса.
"Хитрит он или говорит правду? Все получается довольно правдоподобно", подумал майор.
- А вы узнали бы этих геленовцев, если бы вам с ними пришлось встретиться?- помолчав немного, спросил Киреев.
- Конечно, узнал бы!-энергично кивнул головой Голубев. .
- Будем иметь это в виду, - почти равнодушным тоном заметил Киреев.
Вечером, доложив полковнику Никитину результаты своей встречи с Голубевым, Киреев заключил:
- Пока не могу раскусить его окончательно, товарищ полковник. Думаю, однако, что повозить его в кафе "Светлячок" следует. Возможно, он и укажет нам этих геленовских молодчиков. И, кто знает, может быть, они-то и окажутся посланцами за пленкой Иглицкого.
- А этот "Светлячок" далеко? - спросил Никитин.
- Далеко. Почти у самого метро "Сокол". Придется возить туда Голубева на машине.
- В пути хорошенько присматривайте за ним,- предупредил полковник.
- Это уж само собой, товарищ полковник.
- А как идут поиски на даче Иглицкого?
- По-прежнему безуспешно, хотя мы прощупали буквально каждую пылинку в доме и каждую былинку вокруг дома. Понять не могу, куда Иглицкий девал свой фотоаппарат! С собой, во всяком случае, не мог его забрать. Это исключено.
- Мне на память пришел один случай из дореволюционного прошлого моего отца - старого коммуниста!-оживленно проговорил вдруг Никитин.-Он мне рассказал как-то, что ему довелось однажды сидеть в тюрьме вместе с уголовниками. Целыми днями его соседи резались в "очко". Какие только меры не принимали надзиратели, чтобы отобрать у них карты, - все было напрасно. Обыски производились и днем, и ночью, и в присутствии арестантов, и в их отсутствие результат был один и тот же... И где, вы думаете, они их прятали?.. В карманах шинели то надзирателя, то одного из жандармов! Ловкость рук, понимаете ли! А тем, конечно, и в голову не приходило самих себя обыскивать... - Никитин весело рассмеялся и вдруг спросил: - Понимаете, к чему я рассказал вам это?
- Понимаю, товарищ полковник,-ответил Киреев. - Вы полагаете, что и фотоаппарат Иглицкого где-нибудь в таком месте, в котором нам и в голову не приходит искать его?
- Все может быть, Антон Иванович... - задумчиво проговорил Никитин и, походив немного по кабинету, добавил:-А не съездить ли и мне с вами на дачу Иглицкого?
Дорожное происшествие
Они выехали на дачу Счастливчика на следующий день ранним утром. Иглицкий снимал ее у некоего Лопухова, человека весьма занятого и почти никогда не бывавшего в своих загородных владениях.
День был ясный, солнечный. Все сверкало и ликовало вокруг, но это не радовало Никитина. Всю дорогу одолевали его тревожные мысли. Скосив глаза в сторону майора, сидевшего за рулем, он увидел хмурое, сосредоточенное лицо Киреева. Видимо, и он размышлял о чем-то не очень веселом.
- А вам не кажется, что мы придумали за Иглицкого такой ход, которого он не делал вовсе? - задумчиво спросил Никитин.
- Нет, не кажется, - не очень охотно ответил Киреев.
Никитин замолчал и стал внимательно вглядываться в веселый березовый лесок, в который они свернули с шоссейной дороги.
- После того как вы рассказали мне историю с картами уголовников, я уже не сомневаюсь, что Иглицкий проделал с нами точно такой же трюк, - снова заговорил майор.
Он вырулил машину по трудному участку дороги, поврежденной недавно прошедшими дождями, и продолжал:
- Иглицкий, конечно, спрятал свою пленку где-то тут, на даче Лопухова. А то, что пока никто из иностранных агентов не проявлял интереса к этой даче, ни о чем еще не говорит. Могут ведь пожаловать сюда и геленовские агенты, о которых сообщил нам Голубев. А может быть, они уже где-нибудь здесь поблизости...
Никитин не успел ответить, так как машина сделала резкий поворот и чуть не наскочила на дерево. Полковник больно ударился головой и увидел, что Киреев стремительно выскочил из машины, выхватив из кобуры пистолет. Осмотрев ближайшие кусты, майор вернулся на дорогу и приподнял лежавшую поперек проезжей части доску.
- Вот, полюбуйтесь,-обратился он к Никитину.-Видите, какие гвоздики? Такие проколы могли получить, что застряли бы тут надолго.
- Вы полагаете, что не случайно тут эта доска?
- Вне всяких сомнений!
- Но кому это нужно?.. - все еще удивлялся Никитин, внимательно рассматривая доску, утыканную гвоздями.
Доска была старая, потемневшая от времени, а гвозди совсем новые. Вбиты они были так часто, что не оставалось сомнений, с какой целью это сделано.
