Заметив недовольную гримасу Сарычева, Назар Мамедович добавил:
- Из этого вовсе не следует, однако, что мы должны ослабить работу над изобретением Астрова. Напротив, мы усилим ее, но не в ущерб нашей повседневной работе. А вы не поняли этого и попытались отстраниться от важной задачи внедрения нашей гелиотехники в практику местных колхозов.-Назар Мамедович расстегнул воротник сорочки, вытер потный лоб.-Очень тяжелыми последствиями грозит все это, Антон Кириллович, - продолжал он нахмурившись.-Жизнь показала, что там, где ученые не связаны с практикой, оторваны от жизни, от запросов народного хозяйства, научная работа становится бесплодной...
Тяжело ступая по мягкому ковру, Назар Мамедович стал медленно прохаживаться по кабинету Сарычева.
- Да и статья в иностранном журнале, видимо, вскружила вам голову,-продолжал он.-Неужели поверили вы, что иранцы добились большего, чем Астров? Они бы не заигрывали с ним в этом случае, не расточали бы комплименты по его адресу в своем американизированном журнале.
- Разве Клиффорд и Шарифи как ученые совершенно ничего не стоят? удивленно спросил Антон Кириллович.
- Шарифи -самый заурядный иранский инженер спокойно объяснил Назар Мамедович.-Над фотоэлектрическими батареями он работает уже давно, но коэффициент полезного действия его установок совершенно ничтожен. О талантах же Клиффорда вы можете судить по тому, что, работая над зеркальными отражателями, он не пошел дальше параболических конусов и цилиндров, да и то, говорят, "позаимствовал" принцип их устройства у мексиканского инженера Мануэля Альфоро. Проблема же создания параболоидных отражателей, решенная нашей техникой, оказалась для него непосильной...
Назар Мамедович пытливо посмотрел поверх очков на смущенное, побледневшее лицо Антона Кирилловича и продолжал, чуть-чуть повысив голос:
- А ведь это не что иное, как капитуляция перед трудностями, творческое бессилие. Конусные отражатели, как вы знаете, конструктивно сложнее параболоидных. К тому же в них неосуществим принцип самоизоляции, так как они концентрируют солнечные лучи не на точку, а на прямую линию. Тепловое напряжение их поэтому во много раз ниже, чем в нашем советском параболоидном отражателе...
Назар Мамедович снова прошелся по комнате и, помолчав немного, добавил:
- Видите, Антон Кириллович, что это за "светила" заграничной науки и техники, а вы честью соревнования с ними хотели вскружить голову Астрову!..
В это время в комнату почти вбежал Евгений Курганов, слышавший последние слова Назара Мамедовича.
- К счастью, голова у Астрова оказалась крепкой! - возбужденно воскликнул он. - Не удалось Антону Кирилловичу вскружить ее. Вот, взгляните-ка на эту схему, Назар Мамедович! Ее набросал Дмитрий Астров. Она вам расскажет многое.
И он подал Сумбатову схему, которую нашел в комнате Астрова. Назар Мамедович с интересом стал рассматривать ее. Склонил над ней голову и Сарычев.
- Вы, пожалуй, правы, Евгений Николаевич, - удовлетворенно заметил Назар Мамедович после некоторого раздумья. - Астрову общие интересы дела, видимо, дороже собственных, и он своей схемой высказал это красноречивее всяких слов. Своим фотоэлектрическим батареям он отвел здесь пока очень скромную роль. Однако придет время, когда они оставят далеко позади все существующие солнечные машины. Я не сомневаюсь в этом... Но где же все-таки Дмитрий Иванович? Что предпринято вами для его поисков?
- Я предпринял все, что было в моих силах... - стал оправдываться Сарычев.
Но Евгений перебил его.
- Назар Мамедович, - дрогнувшим голосом проговорил он, - позвольте мне рассказать вам, что случилось с Астровым!
Сумбатов удивленно посмотрел на Курганова и молча кивнул в знак согласия.
- Мне удалось, кажется, разгадать тайну... - тихо начал Евгений. - И знаете почему?
Задав этот вопрос, он помолчал немного, хотя вовсе не ждал ни от кого ответа. Просто захотелось перевести дух перед тем, как сообщить главное.
- Вот вы говорите, что предприняли все, чтобы найти Астрова, - обратился, он к Сарычеву. - Но как вы искали его? Ведь вы шли к тайне его исчезновения как-то снизу... Видели во всем только отрицательную сторону, полагая, что обида, уязвленное самолюбие всему причина. Но все это не вязалось как-то с характером Дмитрия. Я все время смутно чувствовал это, но у меня не было фактов, которые подкрепили бы это чувство. Помог же мне один очень чуткий человек - секретарь райкома партии товарищ Джафаров, подсказавший, как напасть на верный след Дмитрия.
И тут Курганов рассказал Сумбатову со всеми подробностями о своем посещении Самеда Мамедова и о схеме установки солнечных машин в его хозяйстве, разработанной Астровым.
- Вот она, эта схема! - кивнул он на плотный лист бумаги, который Сумбатов все еще держал в руках. - Скажите, Назар Мамедович, как по-вашему, на чем будет базироваться гелиоэнергетика колхоза "Первое мая", по замыслу Астрова?
Заместитель директора еще раз взглянул на схему и произнес уверенно:
- Насколько я разобрался в этом деле, Астров предполагает для орошения хлопковых полей колхоза поднимать воду из озера энергией вашего параболоида.
- Мне тоже так кажется,- торопливо проговорил Евгений. - Но не подумайте только, Назар Мамедович, что я отмечаю это из честолюбивых побуждений... Нет! Это просто очень важно для дальнейшего хода моих рассуждений... - Курганов так волновался, что голос его начал дрожать. Он сделал над собой усилие и продолжал уже спокойнее: - А теперь представьте себе домик Астрова. Дмитрий работал в нем за своим столом над схемой установки солнечных машин в колхозном хозяйстве целую ночь. Забыв об отдыхе, продолжал работу и на следующее утро. Он торопился, наверно, закончить ее к нашему возвращению с районного совещания. Наконец почти все было готово, оставалось сделать только кое-какие надписи и пояснения. Но тут вдруг на базу обрушился первый удар урагана. Порыв ветра ворвался в комнату и сбросил со стола все бумаги. Дмитрий поторопился, должно быть, захлопнуть поскорее окно, и тут взгляд его упал на параболоид, хорошо видный из его домика...-Евгений выпил несколько глотков воды из стакана, стоявшего на столе, глубоко вздохнул и продолжал:-Зеркало параболоида полыхало ослепительным блеском, и это не могло не удивить Дмитрия. Он ведь знал, что мой механик вывел параболоид из фокуса и перекрыл воду, поступавшую в гелиокотел. А ураган продолжал свирепствовать, и яростные порывы ветра, очевидно, навели Дмитрия на верную мысль. Он догадался, что это буря сорвала тормоза поворотного механизма параболоида и зеркало его автоматически повернулось к солнцу. Дмитрий хорошо знал, чем все это могло кончиться, и, не задумываясь, выбежал из своего домика...
Евгений говорил торопливо, взволнованно, будто видел все перед своими глазами, но, когда подошел к своему главному пункту догадки, ему стало вдруг страшно рассказывать дальше. Он замолчал, тяжело переводя дыхание.
- Продолжайте же! - нетерпеливо произнес Назар Мамедович.
Евгению стало душно. Он расстегнул все пуговицы своей рубашки и продолжал каким-то чужим голосом:
- Борясь с ветром, Дмитрий подбежал к параболоиду и попытался, наверно, дефокусировать зеркало, но это, видимо, не удалось ему. Тогда он решил открыть вентиль водопроводной трубы. Вода с шумом устремилась вверх, но, вероятно, оказался перекрытым и верхний вентиль у самого гелиокотла. Астров заметил это и торопливо взобрался по лесенке, ведущей к гелиокотлу. Взбесившийся ветер пытался оторвать его от железных перекладин, но Дмитрий дотянулся наконец до верхнего вентиля, и вода с шумом ринулась в котел. Но вдруг...-Снова защемило что-то в горле Евгения и перехватило дыхание, но он окончил все же свой рассказ: - ...вдруг резкий порыв ветра со страшной силой рванул Дмитрия и бросил в пылающий конус солнечных лучей...
Несколько минут все сидели молча, будто онемев от страшного рассказа. Назар Мамедович безжизненно свесил ослабевшие руки. У Евгения выступили на лбу мелкие капельки пота. Даже Сарычев переменился в лице.
