- А над тем, кого благословить на это, голову не ломайте, Анатолий Сергеевич, - будто прочитав мысли Астахова, спокойно произносит инженер-полковник. - Доверьте это мне, как бывшему эксперту, имеющему необходимый навык в обращении с гаммаграфическими установками. Живот мой этому не помешает. Придется ведь не художественной гимнастикой заниматься. А руки у меня еще достаточно крепки и проворны. Дайте мне только старшего лейтенанта Джансаева в помощники, он парень толковый. А за Ураловым останется потом, может быть, самое трудное - обезвреживание "ежа".
Разве можно что-нибудь возразить против этого? И Астахов молча кивает в знак согласия.
А когда Шахов с Джансаевым уходят отрабатывать технику гаммаграфирования "ежа", полковник решает посоветоваться с Загорским, какой "спектакль" организовать на стартовой площадке, чтобы привлечь еще большее внимание "электронного шпиона" и вынудить его вести более частые передачи.
- Инсценируем неудачу, - предлагает Загорский. - Сделаем вид, будто обнаружились неполадки в системе управления нашей ракетой. Я лично стану распекать за это своих инженеров и техников. И можете не сомневаться - разыграем все как по нотам.
- Ну что ж, давайте попробуем сыграть такую сценку, соглашается Астахов. - Только не переигрывайте.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Может быть, и не так уж много времени уходит на осуществление рискованной операции, предложенной Шаховым, полковнику Астахову кажется, однако, что длится она целую вечность. Но вот наконец инженер-полковник и старший лейтенант стоят перед ним, живые и невредимые, и он крепко жмет им руки.
- Ну, герои, рассказывайте, как вам это удалось, - радостно говорит он, похлопывая по плечу старшего лейтенанта Джансаева. - Можете мне на слово поверить, до чего я тут за вас переволновался.
- А рассказывать, собственно, и нечего, - каким-то усталым голосом неохотно отвечает инженер-полковник, с ожесточением зыжимая мокрый носовой платок. - Пришлось, конечно, слегка струхнуть, сами понимаете, работали не в фотоателье. Да и "еж" тоже ведь не девица, готовая сидеть перед аппаратом сколько угодно, лишь бы хорошо получилась... В общем, пришлось поторапливаться. Никогда еще, пожалуй, не ощущалось так остро, что такое время... Задержись мы еще хоть на одну секунду, снимать было бы нечего... и некому.
Он махнул рукой и, тяжело ступая, пошел прочь. Лишь от старшего лейтенанта Джансаева удается узнать подробности.
- Вначале все шло хорошо, - возбужденно размахивая руками, рассказывает Джансаев. - Инженер-полковник дежурил у рации, а я, облачившись в маскхалат, пополз к "ежу" и в полутора метрах от него осторожно выкопал окопчик. А как только сообщили по радио, что "еж" начал передачу, мы тотчас же бросились к нему - дорога была каждая секунда. Так как нами заранее было все отрепетировано, я действовал довольно четко. И у инженер-полковника тоже все ладилось сначала. По вашему совету мы ориентировались не на двадцать пять секунд, а на меньшее время и потому решили сделать всего две гаммаграфии с разной выдержкой. На репетиции у нас уходило на это пятнадцать секунд.
Джансаев очень волнуется и то и дело вытирает ладонью мокрый лоб.
- Может быть, хотите газированной воды, Ахмет? - предлагает Уралов.
- Нет, спасибо. От воды только больше пить хочется. Лучше перетерпеть... Ну так вот - первый снимок сделали мы довольно быстро. Я держал штатив с контейнером, инженер-полковник занимался экраном. А когда понадобилось сменить кассеты, он вдруг уронил их... Обе сразу... Ну, думаю, сдали, значит, нервы... Хотел подхватить его под мышки, чтобы оттащить в окопчик, но он схватил вдруг кассеты и какими-то судорожными движениями стал их ощупывать. А на исходе уже пятнадцатая секунда... Как он второй снимок сделал, я и не заметил даже. Помню только, как он сказал: "Ну, теперь все!.." - и подтолкнул меня к окопчику. Долго мы потом лежали совершенно без сил. На инженер-полковника просто смотреть было страшно. Да и я, наверно, был хорош...
Разволновавшийся Джансаев все-таки протягивает руку к сифону с газированной водой и жадно выпивает целый стакан, не переводя дыхания.
- Потом, когда мы отлежались немного, - продолжает старший лейтенант, - инженер-полковник объяснил мне, что с ним произошло: "Чуть было не испортил я все дело, Ахмет. И не потому, что уронил кассеты, а потому, что никак не мог найти сделанных на них пометок. А сунуть вторично отснятую кассету значило погубить оба снимка. Потом все-таки нащупал нужную пометку". Вот ведь какая история приключилась! Я бы, правда, на его месте и не стал бы второго снимка делать, а он упрямым оказался...
"А может быть, это он из-за меня так рисковал? - взволнованно думает Уралов о Шахове. - Знает ведь, что моя работа по обезвреживанию "ежа" зависит от этих снимков. Чем больше снимков, тем больше шансов на успех. Может быть, даже и на то, чтобы в живых остаться".
Изучать гаммаграфии собирается целый "консилиум", состоящий из Астахова, Шахова, Уралова, Джансаева, нескольких радиотехников и командира саперного подразделения майора Васина. Изображение "нутра" "ежа" на гаммаграфиях оказывается достаточно четким. Во всяком случае, верхний ряд его механизмов вполне различим. Радиотехники сразу же распознают электронно-лучевую трубку и отдельные элементы программного устройства.
- А вот это, видимо, кремниевые батареи, преобразующие солнечную энергию в электрическую, - замечает старший лейтенант Джансаев. - Надо полагать, имеются тут и химические источники питания.
- Не это сейчас главное, - повышает голос инженерполковник Шахов. - Важнее всего - раскрыть взрывную систему. Вы ничего тут по своей части не заметили, товарищ майор? - обращается он к Васину.
- Пока не замечаю, - смущенно признается майор. - Видимо, взрывчатка либо не получилась при просвечивании, либо находится где-то в самом центре "ежа"...
- Весьма возможно, что ее вообще нет, - замечает кто-то.
- А мы должны исходить из худшего - полагать, что "еж" заминирован, - убежденно заявляет Астахов.
- Абсолютно согласен с вами, - одобрительно кивает головой инженер-полковник. - Исходить будем только из этого. Нужно и искать, следовательно, если не взрывчатку, то механизм, подающий сигнал к взрыву. Это даже важнее, чем сама взрывчатка.
- А таким механизмом может быть только фотореле, - замечает молчавший все это время капитан Уралов. - И вот один из его фотоэлементов.
- Один? - усмехается Шахов. - А я думаю, что должен быть не один. "Ежу" для полной безопасности необходим круговой обзор, так сказать. И мне думается, что кот это пятнышко тоже фотоэлемент.
- Да, пожалуй, - соглашается полковник Астахов. - Где-то, значит, должен быть выключатель этих фотоэлементов. В противном случае "еж" может ведь подорвать и своих хозяев... Но я не вижу тут никаких признаков такого выключателя. Может быть, он под кожухом?
- А я не думаю, что выключатель фотоэлементов находится под кожухом, - упрямо качает головой Шахов. - Он должен быть где-то на поверхности "ежа". Я даже догадываюсь, где именно. "Еж", видимо, сконструирован таким образом, что центр его тяжести смещен к одной из стенок. Тогда всякий раз, как только "еж" прекращает движение, эта стенка оказывается внизу и становится донной частью. Вот там-то, в каком-нибудь углублении, и нужно искать выключатель. Логично?
- Логично, - соглашается Астахов.
Посовещавшись еще некоторое время, все, кроме дежурных радистов,, отправляются отдыхать. Операция по обезвреживанию "ежа" назначается на следующий день, когда возобновится инсценировка запуска "новой" ракеты.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В тот же день решается вопрос: кто будет разминировать "ежа". Кандидатура Уралова является бесспорной. В помощь ему предполагается дать одного из техниковлейтенантов, но тут к полковнику Астахову является старший лейтенант Джансаев и почти слезно просит назначить помощником Уралова его.
- Вы были уже помощником у инженер-полковника Шахова, строго замечает ему полковник. - Зачем же вам рисковать вторично?
