— Кошачий глаз! — воскликнул он, и жрица кивнула.

— Имя дано, — объявила она. — Возьми этот меч, Ривллим, сын Эвейра. Да защитит он, да пребудет на нём благословение Хранительницы.

Когда Ривллиму позволили уйти, он долго думал, как быть со вторым мечом. В конце концов повесил на пояс. С двумя мечами он стал выглядеть очень странно.

Когда Фиар увидела рукоять Листа, по — прежнему возвышающуюся над плечом спутника, на лице её появилось торжествующее выражение.

— Всё идёт, как я и ожидала, — объявила девушка. — Не буду надоедать, сайир. Я рада, что Храм принял тебя. Честное слово, рада.

— Спасибо, — голос Ривллима был спокойным. — Генерал Той — Альер хочет поговорить с тобой о предстоящей кампании.

— Вот как, — глаза Фиар заблестели. — С удовольствием. Спасибо.

И оставила его одного.

К величайшему удивлению воина, два меча почему — то казались легче и стесняли существенно меньше, нежели один Солнечный Лист, несколько часов назад.

*

Меорн был другим.

В этом Ривллим убедился, посидев несколько часов в городских архивах. В этом Меорне они хранились в личной библиотеке градоправителя; сайиру, к тому же герою города, вход туда был открыт в любое время дня и ночи. Хотя не совсем. Чтобы попасть туда ночью, необходимо было получить соответствующий пароль.

Безопасность есть безопасность. Печатный станок ещё не известен, и свитки, папирусы, книги находятся под угрозой полного исчезновения.

Меорн был другим. Или Меорн стал другим? Было забавно думать о столь глубоком прошлом — по всем признакам, глубоком прошлом — как о настоящем. Множество мелких различий бросались в глаза прямо сейчас; в этом Ривллим убедился, просматривая хроники, всевозможные заметки и записи делового характера. В официальные летописи он не стал заглядывать: официальной истории грош цена. Выудить оттуда достоверные сведения невероятно тяжело. А вот получать представление о жизни города из реестров, отчётов и подобных документов — гораздо надёжнее. Хотя требует великого терпения.

Меорн изменился так, что Ривллима и его предков в нём не предполагалось. Теперь, когда первый шок прошёл, воин смог рассуждать более здраво. Всё упирается в Солнечный Лист. Но почему, каким образом?

Шайр должен пасть и Шайр падёт. Крепость была разрушена ценой огромных жертв, вспомнил воин. Той — Альер получил при штурме и разрушении Шайра смертельное ранение. Люди, наконец, были вынуждены признать: без широкого союза, без помощи ольтов и других соседей не выжить. Если на этот раз Солнечный Лист вмешается в битву, исход может быть иным. Союз с ольтами может не состояться и изменится то будущее, к которому пришёл бы мир сорок шесть веков спустя.

И пусть.

Приняв это решение, Ривллим ощутил, что мосты сожжены. Обратного пути нет.

Хорошо, что дальше?

Выполняй обещание, ответил внутренний голос. Проводи Фиар до дому и избавься от этого груза. А потом… может, вернуться к Шести Башням и понять, отчего столько необычных историй началось там?

А насчёт Башен идея — то неплоха, подумал воин, яростно почёсывая затылок. Никто не говорит о них ни слова. А Башни существуют… стоят себе, пустые, никому не нужные, и стены точно так же змеятся вокруг, высекая в дремучем лесу шестиугольный фрагмент. Но ни генерал, ни жрицы, ни население… никто не обмолвился о заброшенной крепости ни намёком. Отчего?

Смутная мысль возникла у него и воин, вовсе не привыкший заниматься сложными умозаключениями, долго стоял перед шкафами и стеллажами. Стоял, вдыхая терпкий аромат (в нём угадывалась ромашка и бессмертник), призванный защитить сокровища мысли от острых зубов и плесени.

Я обязан найти хоть что — нибудь, твердил он про себя. Должен отыскать. Не может быть, чтобы не существовало намёка на Шесть Башен или их обитателей.

Узел естественных силовых линий, вспомнил он. Надо обратиться к трудам по магии… если пойму в них хоть слово. И спросить — то не у кого!

Разве что у Вемкамтамаи… или Фиар?

…До глубокого вечера просидел воин в архивах, но так ничего и не отыскал. Всё же он сделал несколько записей, чтобы было от чего отталкиваться.

Вечерний Меорн встретил его предпраздничной жизнью; только сейчас обратил Ривллим внимание на то, сколько в городе ольтов и карликов. Словно не шла вокруг война, словно западные империи не приговорили город к уничтожению. Меорн жил своей жизнью, готовый и к войне, и к празднествам.

Когда Ривллим прошёл по торговым рядам, продавцы снеди принялись упражняться в красноречии, чтобы первыми выразить своё уважение к сайиру — который появился из ниоткуда — а, значит, судьба улыбнулась городу. Лишь трижды Меорн существовал без сайира, и всякий раз небывалой силы несчастья обрушивались на него. Четвёртого раза не случилось.

Как интересно, подумал Ривллим, позволяя всем торговцам по очереди угостить его тем или иным деликатесом и одаривая их словами благословения. Перед Оль — Алиор сайир в состоянии творить немало вещей, обычным смертным недоступным — даровать удачу, излечивать от болезней и рассеивать проклятия. И это в культе, где только женщины могут занимать ступени в иерархии!

До дому Ривллим добрался совсем уставший; есть, конечно же, не хотелось. Некоторое время он лежал, не раздеваясь, давая отдых натруженным ногам. Глядел на мерцающий огонёк свечи. И не заметил, как уснул.

*

Сон был очень ярким, чётким и до отвращения походил на реальность. Комната была той же; вернее, походила на ту, которая осталась в том Меорне. Где на стене висела траурная табличка, опоясанная чёрно — красной лентой…

(Чья табличка? Чьё имя выбито на ней?)

Он пытался рассмотреть табличку, но буквы расплывались, стоило только сосредоточить на них внимание. Мебель, стены, всевозможная утварь, разбросанная там и сям в беспорядке — была твёрже, прочнее, доступнее. Он провёл рукой по отполированной крышке стола и ощутил знакомую гладкую прохладу. Как и прежде.

Как выбраться отсюда?

За окном горел город; смутные тени носились среди пылающих руин, и время от времени чей — то недобрый взгляд пронзал всё существо воина. Нельзя здесь оставаться. На дом неминуемо нападут, это вопрос времени.

Он приоткрыл дверь в соседнюю комнату. Туда, в коридор, к крышке погреба — под ней есть вход в подземный лабиринт под городом, специально построенный для таких случаев. Лабиринт, при должном знании его путей, позволял скрыться от сколь угодно многочисленного противника.

Что — то шевельнулось слева от двери, по ту сторону, в небольшой чистой, пустой комнатке. Что — то не то застонало, не то тихонько заплакало. От звуков этого голоса по спине Ривллима побежали мурашки. Страх обессиливающей волной накатил на него, превращая мускулы в кисель, умножая стократно вес зажатого в руке оружия, вырывая из горла невольный стон. Нет, только не туда. Что бы там ни было слева от двери, он умрёт, стоит ему только взглянуть в ту сторону.

Дробный перестук копыт и тени, роящиеся за окном. Стук стрел по черепичной крыше; сейчас полетят камни…

Опустив голову, прищурившись и прилагая немалые усилия, чтобы с визгом не броситься наутёк, воин шагнул в приоткрывшуюся дверь. Слева — грубая узкая деревянная кровать, что — то тяжело ворочается на ней, стонет, вздыхает и окликает по имени. Страх не просто накатывал грязными волнами: он заменил собой воздух в комнате; Ривллим вдыхал тошнотворный густой смрад этого места и желание спастись стремительно таяло. Вперёд. Он шагнул, ногие едва держали его.

«Ррривллллиииииммммммм…»

Голоса сзади. Грохот разлетающегося стекла и вспышки света. О боги, дайте мне сил…

«Ааааааааасссссссс…»

Едва слышное дыхание. Непонятно, кто это. Затылок сверлит чей — то взгляд; страшно хочется обернуться. Обернись, командует тело. Обернись и покончи со всем этим…

«Ссссссдеееессссссссь…»

Добрался. Три шага длились целую жизнь. Но прежде, чем воин протянул руку, дверь напротив с грохотом распахнулась; посиневшая, покрытая следами укусов каких — то мелких тварей, подняв на него остекленевшие глаза, перед ним стояла и довольно усмехалась…