Мадам Меллерей взяла с серванта конверт, на котором стояли имя и должность посетителя: Офицер полиции Гумбло.

- Он сказал, что ты сначала должен явиться к нему. Будет производиться...

Она прочла слово написанное на конверте.

- ...вскрытие тела.

Эти слова открывали неприятную перспективу, но Жак не очень волновался. Пока что все соответствовало предсказаниям Роджера.

- Несчастный случай со смертельным исходом...

Полиция недоверчива... Никакой опасности: судебный врач не найдет ничего ненормального.

- Ты придешь к обеду? - спросила мадам Меллерей тоном человека, не сомневающегося в ответе.

Он вероятно нашел бы предлог отказаться, если бы не был так озабочен в соблюдении правил приличия. Прежде всего ему нужно купить черный галстук, перед визитом в комиссариат. Он уже так хорошо освоился со своей ролью, что ему не доставило труда придать своему лицу выражение, соответствующее сложившимся обстоятельствам.

Его первое знакомство с Гумбло придало ему чувство уверенности и освободило его наконец от напряжения. Полицейскому офицеру было около сорока лет. Высокий и худощавый, с черной окладистой бородой, он был в очках и его непринужденное дружеское лицо не производило неприятного впечатления.

Кабинет мог служить зеркалом его личности. В нем было чисто, аккуратно, во всем чувствовалась педантичность хозяина. Две занавески украшали окно. На его рабочем столе в дополнении к телефону стоял букетик фиалок в стакане с водой.

- Как это случилось? - был первый вопрос Жака.

Гумбло сделал неопределенный жест.

- За ночь выпал снег и скрыл все следы на дороге. Нам пришлось ограничиться предположениями. Самое вероятное, что машину занесло на обледеневшей дороге.

Взгляд его голубых глаз устремился на посетителя.

- Это тем более вероятно, ибо водительница потеряла самообладание.

- Я знаю, - смущенно проговорил Жак, - мне мать рассказала.

- Вы сказали жене, что намерены у нее переночевать?

- Я сказал жене по телефону, что моя мать больна.

- А она вам не поверила и решила проверить это.

- Если бы я мог это предвидеть.

Они оба закурили сигареты и Жак продолжал:

- Но я думаю, что вы хотите знать, где я был этой ночью?

- Этим вы очень поможете мне в расследовании дела, - вежливо проговорил Гумбло.

- Я был со своей... подругой.

- Замужней?

- Нет.

- Вы можете сообщить ее имя?

- Рано или поздно вы его узнаете. Я не хочу скрывать ни ее, ни всю нашу историю.

Как только полицейский получил нужные сведения, он позвонил по телефону.

- Хелло, Пьер, у меня есть имя и адрес дамы, сопровождавшей мсье Меллерея... Запиши: Жаннина Тусси, Авеню Виктора Гюго, 57-А. Да, в Гренобле.

Он положил трубку, раздавил окурок своей сигареты в пепельнице, которая сверкала чистотой и, желая оправдать бесцеремонность этой полицейской формальности, пояснил:

- Рутинная работа...

- Я понимаю, - сказал Жак. - Я был с мадемуазель Тусси, когда получил известие о несчастном случае.

- Вы у нее провели ночь?

- Нет, мы ужинали в гостинице "Бон Рабле" и вернулись сегодня утром около половины десятого. Мы даже видели полицейских на месте происшествия...

Жак вздохнул.

- В тот момент я не подозревал...

Гумбло навострил уши.

- "Бон Рабле", - повторил он. - Это не та ли гостиница, которая...

Жак предупредил его выводы.

- Не трудитесь вспоминать. Она находится на той дороге, где именно произошел несчастный случай.

- Не хотите ли вы сказать, что мадам Меллерей намеревалась туда приехать?

Жак печально улыбнулся.

- Приехать - это слишком мягко сказано. Судя по сцене, которую она устроила моей матери вчера вечером, ясно, что она хотела сделать мне скандал.

- Благодарю за откровенность, - сказал Гумбло, протирая стекла своих очков. Затем продолжил без перехода:

- Я полагаю, что во время несчастного случая - скажем, между двадцатью и двадцатью двумя часами - вы не покидали ресторан?

Жак ожидал этого вопроса так же, как и других. План, составленный Роджером был строго логичен. Ответ прозвучал убедительно, ибо он соответствовал действительности.

- Я звонил своей жене уже из ресторана. Было почти одиннадцать, когда мы вышли оттуда и пошли спать... Это могут подтвердить свидетели...

Офицер надел очки и заглянул в какую-то бумагу.

- В сущности, драму легко восстановить. Мадам Меллерей ушла от вашей матери в высшей степени взволнованная, "как безумная", сказала позже соседка вашей матери. Другие соседи тоже слышали громкие крики. Она определенно была не в состоянии управлять машиной и ехала с недопустимой скоростью по опасной дороге...

Жак уловил тень упрека в его словах и сказал подавленным голосом:

- Это все моя вина.

- Об этом вам самому судить, мсье Меллерей.

Записывая на чистом листе бумаги Гумбло продолжал:

- Моя задача ограничена составлением объективных выводов. В остальном это дело вашей совести.

Он перестал писать и покачал головой.

- Во всяком случае был кто-то с нечистой совестью - человек, который уведомил мадам Меллерей. Ясно, что ваша жена не сразу была обо всем информирована, иначе она бы сразу поехала в "Бон Рабле".

Впервые Жак почувствовал под ногами твердую почву. Он был осторожен и сдержан.

- Этого я не желал бы знать. Что теперь можно предпринять? Даже если вы выясните личность этого человека, то что вы сможете с ним сделать? Разве это преступление?

- Это могло бы быть преступлением, если бы имелось хоть одно анонимное письмо. Откуда мадам Меллерей могла подозревать...

- В этом я ничего не подозреваю.

- Могли бы вы предполагать, что она поехала в "Бон Рабле"? Если она вас подозревала, то могла нанять специалиста.

Жак не думал, что эта простая фраза может так его напугать. Твердая почва под ногами превратилась в болото. Жак пошел по грязи, которая сковывала его движения. Он уже почти погрузился в нее и вдруг чудом вышел на твердую почву.

- Как видно, - сказал полицейский, - в этой области мы не компетентны.

На этом успокоительном объяснении разговор был окончен. В ближайшее время можно было не опасаться ловушек. Теперь предстояло выполнить ряд обязанностей, из которых самой неприятной было посещение морга. Чтобы его перенести, чтобы выстоять перед лицом трупа Элен, Жаку требовалось много думать о Жаннине.