Коряга сидел за печной трубой и чувствовал, что у него уже просто голова кругом идёт от всех действий не в меру прыткого местного батюшки! Даже на языке стало горько, как от полыни. Это же надо – какой подлый человек! Ну, держись теперь, вражина! У Коряги память хорошая – за всё сполна ответишь, из-з-зобретатель!

– Да и вообще, – с огорчением подумал Коряга, – сидеть в этом доме под потолком кряду несколько часов становится уже крайне неуютно!

– А невесты, бабушка, пропадать перестали? – опять задал Семендяй свой вопрос.

И Коряга раздражённо подумал, – совсем дурак он, что ли? Ведь только что человеку русским языком сказали, что всё закончилось! Так чего ещё переспрашивать про всякие никчёмные вещи? Что толку в этих дохлых невестах? Вроде как за столом и поговорить больше не о чем!

– Невесты-то? – тихо переспросила старушка, – невесты пропадать перестали, а вот другие – начали! Послушай-ка, что потом началось! Умерли тут у нас недавно соседи наши, муж с женой, хотя и не старые ещё были и ничем особо не болели. Один за другим преставились. Родственники их все в городе живут, и никому из них этот старый дом стал не нужен. Вот они и продали его, а уж радёхоньки были, что покупатели быстро нашлись! Ведь много домов просо брошенные стоят, потому что продать их никак не могут. Ну, так вот, купила этот дом молодая семья. Тоже рады были, что за недорого им такая хоромина досталась! Быстренько они побелку-обои сварганили, мебель новую завезли, да и начали жить, мечтая о долгой счастливой жизни.

Да только жизнь на новом месте не заладилась! То с пустого места шторы загорелись – ладно, соседская девчонка мимо проходила, увидала и побежала взрослых созывать, а то вся деревня могла бы за час выгореть. А иной раз черти всю ночь по потолку бегают, копытами топают, как лошади, спать не дают – да ведь и страшно! А то – глядь! – к утру все коровы выдоенные в стайке стоят! Какая уж тут счастливая жизнь, – напасть, да и только! Пришлось опять к батюшке идти…

Зашёл батюшка в дом, посмотрел по всем углам, да и говорит, – купи-ка ты, Марья, новую колоду карт, и брось её в погреб, после погреб закрой покрепче, а сверху соль четверговую насыпь! На следующий день Марья всё так и сделала, и батюшка сразу же начал дом освящать. Что тут началось! Ужас голимый! Из погреба начали, не знамо кто, колотиться, да не тут-то было, – соль четверговая не пускает! Начали черти истошным голосом орать, – отпусти! А батюшка как не слышит, своё дело делает – знай себе, отпевает! Потом как-то смогли черти всё-таки крышку погреба выломать, да вихрем все в трубу печную вылетели – только карты во все стороны после них разлетелись! И уж после этого тишина в доме наступила… Теперь-то Марья счастливая бегает, а про то даже вспоминать не хочет!

Опять Анастасия Петровна замолчала, задумалась. А мрачный Коряга вытянул вдоль трубы затекшие ноги и со злостью проворчал:

– Не деревня Каннибаловка, а просто какая-то древняя пещера сплошной несправедливости, божественных ужасов и поповских происков!

Одна только мысль несколько успокаивала Корягу, – уж этой ночью он устроит этой противной старухе самый настоящий великолепный пожар! За все сотворённые здесь пакости, и за всех невинно пострадавших от злодеяний местного попа! То-то шашлычком запахнет на всю округу! А потом разбирайтесь, в чём тут дело! Хоть всех попов соберите!

– Так кто пропадать-то начал, Анастасия Петровна? – Семендяй упорно пытался вернуть разговор к прежней теме.

Анастасия Петровна серьёзно посмотрела на своего постояльца поблекшими, а когда-то прежде – ярко голубыми, глазами и продолжила своё повествование:

– Первым пропал наш скотник Павел Сорокин. Ну, он-то ещё до невест сгинул, давно, – махнула она рукой, – сколько лет уже прошло! Обстоятельный работящий человек был, без всякого баловства. Возвращался вечером из коровника домой – и не дошёл! Коровник-то вон он, за околицей сразу был, тут с закрытыми глазами пройдёшь и не заблудишься, а его всей деревней искали, да так и не нашли. Словно в воду человек канул!

Ну вот, а теперь-то, после невест… Потом прошёл ещё месяц, и опять человек бесследно сгинул! На этот раз пропал наш тракторист Михаил Левашов, тоже хороший человек был. Этот и вовсе чудно пропал – зашёл в мастерскую трактор ремонтировать, там много всякой сельхозтехники стоит, а обратно – не вышел! Тоже искали, искали, да так и не нашли мужика!

И опять стали люди поговаривать, что это снова колдун колобродит, развлекается! Вроде как школьники его где-то издали видели, да бабы из Сосновки, когда в лес по ягоды ходили. И стали люди примечать, что как только где колдуна увидят, – так сразу вслед за тем где-нибудь мужик пропадает! Это разве дело? Да так мужиков не напасёшься! Пошли наши деревенские опять к батюшке жаловаться. А батюшка на это объясняет, что не может человек вот так просто взять и пропасть! Искать надо лучше! И попросил принести ему что-нибудь из одежды наших пропавших. Принесли, и он дал эти вещи собаке своей понюхать, Наре. А Нара его из таких собак, что на границе служат да наркотики на вокзалах вынюхивают, – непростая собака, одним словом, учёная! Понюхала Нара все вещи, да и потянула всех в лес. Много нас было, – всем ведь интересно посмотреть, как собака людей искать будет. Вот идём мы, идём по лесу, а она торопится, ещё дальше за собой тащит. И вдруг останавливается Нара у каких-то заросших развалин посреди болота. Уж я, кажись, за свой век каждую осинку в нашем лесу наизусть знаю, а тут гляжу – место совсем незнакомое, вроде как и не наш лес вовсе, чудно так! Довела, значит, нас Нара до этих развалин и давай их облаивать! А батюшка наш в старинных записях вычитал, что это гиблое место и было жилищем того колдуна, так что Нара не напрасно нас сюда вывела.

Вдруг ни с того, ни с сего потемнело вокруг, и налетел такой вихрь, что некоторые даже с ног попадали, а я вот за дерево успела ухватиться, а то меня ветром в самое болото укатило бы, весу-то во мне как в курице, – подшутила бабулька сама над собой и продолжала дальше. – Ох, и страшно там было Семендяй Симеонович, – молнии сверкают, деревья трещат и ломаются, сучья во все стороны валятся! А батюшка наш стоит, как глыба нерушимая, посреди всего этого безобразия и молитвы читает. И понемногу как-то всё начало успокаиваться. А когда совсем утихомирилось, батюшка и говорит нам, что остатки этого жилища дотла сжечь надобно, и велел нам для огня всякий сушняк собирать. Ну да мы всяких сухих веток для такого дела мигом натаскали и начали средь развала костёр огромный выкладывать. И всё время, пока пламя не угасло, батюшка специальные молитвы говорил, долго говорил… А огонь страшно трещал и из костра то и дело поленья вылетали, и всякие жуткие образы в пламени скалились, – жуть, одним словом!

– Так мужиков-то своих всё-таки нашли?

– Нет. Тех мужиков мы не нашли, но с той поры хоть другие пропадать перестали.

– А как ваш батюшка всё это объясняет?

– Да как, – просто объясняет! Говорит – стало скучно колдуну одному сидеть, вот он и взял их к себе для компании, так сказать.

– Анастасия Петровна! Так я немного не понял, – колдуна-то изгнали? Можно его изгнать?

– Нет, милый! Как ты его изгонишь? Никак! Его это место! Уж хоть бы живых-то не трогал этот чернокнижник проклятый – мы и тому рады! Я ведь для чего тебе это всё рассказываю – чтобы ты знал, с кем дело имеешь! Ты вот его книгу притащил – теперь жди, что нечистый притащится! А ну, сплюнь через левое плечо! – приказала бабулька и сама трижды плюнула.

Коряга при виде такого наглого попрания всех приличий прямо-таки взвился от возмущения, пребольно стукнулся о потолок своей расшибленной башкой и снова упал в полнейшем моральном изнеможении! Пропади ты пропадом, Лопоухов! И каким только ветром занесло тебя в эту Каннибаловку могилы копать? Гробокопатель хренов! Ну, погодите, – устрою я вам развесёлую ночку!

– Анастасия Петровна, давайте немного отвлечёмся от ваших грустных историй, – предложил Лопоухий, – ещё у вашего чернокнижника я одну занимательную книжонку нашёл, «Подчинение бесов» называется. Давайте, почитаем!